Эверест и пирожки с вишней

На пол со свистом полетела одна из колб, которые учёный использовал для химических опытов, где и разбилась с резким звоном; Лосяш бесшумно скрипнул зубами, в карманах халата сжав добела копыта. Да, он понимал, что у Кроша гормональный взрыв и его штормит на восемь баллов! Да, если вспомнить, то сам Лосяш в его возрасте был ещё более невыносимым! И делается это всё в провокационных целях! Но, Господи Боже, сколько это ещё будет продолжаться?! - Ты не можешь решать за меня!!! Ты мне не отец!!! - орал Крош. - Ты должен получить образование! - Я буду блоггером! - Кривляние на камеру - это не профессия!!! На пол полетела следующая колба. - Перестань ломать мои вещи!!! Какого чёрта мы вечно выясняем отношения именно у меня?! - Да не вопрос, идём, расх*ярим теперь мой дом!!! - В моем доме попрошу не выражаться!!! - сорвался на визг Лосяш и с силой бросил на пол набор мензурок. Крош сейчас испытывал странный приступ эйфории - видя, как Лосяш выходит из себя, не прячась за маской интеллигентного лося, вызывало у кролика улыбку и заставляло глаза сверкать огнём. Сейчас он вновь шёл по самому краю - один неверный шаг и тут же рухнешь в пропасть. Странно, но Крош оступался редко, словно у него было особое чутье. На то, как довести до края другого, рискуя навлечь на себя гневную бурю, но в последний момент избежать этого. Он открыл для себя новую высоту, за которую можно и хочется бороться, чтобы преодолеть её. Мечтой любого покорителя вершин всегда являлся Эверест, и та высота, которую стремился достичь Крош, была столь же несоизмеримой, как и вершина Земли. Лосяш был его Эверестом. Его опыт и знания устремлялись ввысь, оставляя Кроша где-то далеко внизу. Что было для него просто невыносимым. Этот источник был поистине неиссякаемым, но черпая его содержимое невозможно было утолить ту жажду, что постоянно мучила его. Крош никак не мог “напиться”, ему всё было недостаточно, нужно больше и больше! Больше ответов, которые никто, кроме Лосяша, не смог бы ему дать. Больше признания его, как равного. Больше той любви - особенной любви, которой хочется только для себя. Каждому присущ эгоизм, просто кому-то в большей, а кому-то в меньшей степени. И Крош, который не любил делиться, ещё не умел держать его в рамках дозволенного. Он мог не раздумывая пересечь любую грань, будь то чужое терпение или нечто личное, чего нельзя касаться просто так. В одно мгновение, не слушая гневных восклицаний, он резко схватил обеими лапами Лосяша за рога и потянул на себя. Когда лицо учёного оказалось в считанных сантиметрах от собственного и их взгляды встретились, они оба замерли. Крош словно очутился на краю обрыва, стоя лишь на одной лапе - одно неверное движение и неизвестно, что будет ждать тебя в конце, когда не удержишься, сорвешься и начнёшь своё падение вниз. Крош смотрел в чужие глаза не отрываясь и ждал, считая каждое мгновение. Он видел в них крайнее изумление и растерянность, чувствовал тяжелое дыхание на своем лице. Когда в глазах Лосяша появится оправданный гнев, то Крош должен его отпустить и отступить назад. Но время шло и Крош начал понемногу терять уверенность - он не знал, что делать дальше. Вернее, догадывался, бросив секундный взгляд на чужие губы и быстро облизнув собственные. Настолько далеко он ещё не заходил. А зайти ещё дальше он не мог - Крош не делал того, в чём не был абсолютно, полностью уверен. Лосяш тоже терял уверенность, но в собственной адекватности и реальности происходящего. Своими действиями Крош ввёл его в абсолютный ступор и он никак не мог заставить себя сделать хоть что-то, чтобы прекратить этот абсурд. Естественно, Крош не знал, что у лосей не принято хватать друг друга за рога - можно на такие неприятности напроситься, что мало не покажется! И то, с какой лёгкостью он это сделал, просто выбивало из привычной колеи! В глазах кролика горело такое упрямство, что любой лось позавидовал бы… как же Лосяшу хотелось хоть самую малую часть такого упорства… будь в нём столько же огня, он брал бы все научные премии и награды не глядя! Сколько у него было бы сил на новые открытия! И на личном фронте наверняка имел бы успех! Но Лосяш ощущал мучительный, жгучий стыд - за то, что всегда был слишком мягким, что так и не сумел выстроить между ними границы. Видимо, он сам в этом виноват и заслужил такое унизительное отношение к себе… он просто ума не приложил - почему, даже если между ними возникают разногласия, Крош так ведёт себя с ним? С тем, кто всегда помогал и поддерживал, что бы ни случилось? Внезапная догадка пронзила его ледяной иглой. “Нет… этого не может быть…” Учёный взял в копыта чужие лапы и с некоторым усилием убрал их от рогов, опустив вниз. У него вдруг возникла страшная мысль, что будь Крош старше и сильнее, то Лосяш не смог бы дать отпор. - Нет, - лось прошептал одними губами, глядя в голубые глаза напротив. Крош резко изменился в лице; он отступил назад, бросил виноватый взгляд на сотворённый беспорядок и уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Лосяш остановил его: - Я хотел бы побыть один. Будь так любезен. Едва за кроликом закрылась дверь, учёный без сил рухнул в кресло. Он сильно сдавил переносицу, но уже не был в состоянии держаться. “Глупый ребёнок…” - Лосяш никак не мог заставить слёзы перестать литься из зажмуренных глаз, как и заставить прикушенные губы перестать дрожать. “Что же ты делаешь, глупый ребёнок…” Лосяш не учёл одну истину: с самого начала у Кроша не было примера двух любящих друг друга взрослых - отца и матери. Его растили пожилые ворон, сова и лось-учёный, у которого вечно не хватало времени. И маленький, очень упрямый воин среди ещё троих детей-конкурентов боролся за внимание и любовь значимого взрослого. Любыми способами, даже если это всегда только штурм и битва. Даже если после останется лишь пепелище пожара. Потому что контролировать свою неудержимую любовь Крош ещё не научился. Пока что нет.