Лишь позже, когда в доме стало тихо, и он был в своих мыслях, Микки пришло в голову, что Йен был у его дома. Тихий анонимный визит, но все же визит. Йен был в нескольких футах от него. Со своим мягким, теплым голосом и заботливым сердцем.
«Он был здесь», — пробормотал Микки про себя.
Это не напугало его, как, вероятно, должно было бы. Йен явно не представлял угрозы. Он не пытался поговорить с Микки. Он не оставил номер, по которому можно было бы с ним связаться. Казалось, он ничего не хотел от Микки. Но всё равно было странно, что он пришёл к его дому. Какое-то время эта мысль крутилась в голове Микки и, к его абсолютному ужасу, у него встал.
«Ой, отъебись», — зарычал он в промежность.
У него не было секса (вообще никакого секса) с той ночи, когда был зачат его сын. Почти два года назад. Он даже почти не дрочил. Не то чтобы он не хотел заниматься сексом. Он просто не мог заниматься подходящим ему сексом. Так что он не беспокоился. Теперь, когда остались только он и ребенок, у него не было такой возможности. Это не была большая потеря. Одноразовые встречи с парнями в парке не утоляли его зуд. А еще это было чертовски опасно. Было не легко решить, арест или венерическое заболевание стали бы худшим исходом. Он не собирался страдать по этому поводу. Тем не менее, его эрекция крепла и он обнаружил, что в поисках облегчения хватается за выпуклость на своих спортивных штанах. Это было похоже на тушение пожара водяным пистолетом. Этого было совсем не достаточно. Его взгляд упал на кофейный столик. Записка Йена. Она лежала там и насмехалась над ним.
Посмотри на меня. Я хороший парень. Недоступный, приятный парень. Тебе нравится мой голос. Я тебе нравлюсь. Ты не сможешь меня получить. Микки сунул руку в штаны и обхватил свой член, на мгновение удивившись тому, насколько он влажный. Из него уже текло столько предэякулята, что рука свободно двигалась вверх и вниз.
«Ебать», — резко выдохнул он.
Другая его рука потянулась к столику и схватила записку. Он не мог представить, как выглядит Йен. Во время их разговоров не было никаких намеков на характерные черты внешности. Возможно, он звучал молодо. Примерно того же возраста, что и Микки. Это все были догадки. Он не мог представить его, поэтому вместо этого слышал его голос. Он перечитал записку не менее десяти раз, накачивая член в руке. Когда он почувствовал покалывание надвигающегося оргазма, его глаза прищурились и сосредоточились на последнем слове. Йен.
Йен. Йен. Йен.
«Йен. О Боже. Йен».
Он кончил с этим именем на губах и откинулся на диван. Внезапно его охватил стыд, а лицо покраснело от унижения. Вот тогда он сломался по-настоящему. Прошлые слезы были предупреждением. Предвестниками. Этого момента, к которому все шло, и Микки был бессилен остановить мучительные рыдания, захватившие его. Он плакал до тех пор, пока у него не заболела голова и не защипало лицо. Как, блять, его жизнь дошла до такого? Как, блять, люди могут так жить? Как люди выживают в этом...
одиночестве?
Похолодание произошло через несколько дней после того, как проблема с отоплением была решена. Микки нужно было разобраться с доходами. Торговля травкой и в лучшие времена была рискованным выбором карьеры, но когда ты единственный, кто заботится о ребенке, это было на грани безумия. Но у Микки не было другого выбора. Бросивший среднюю школу, с историей судимостей более красочной, чем эпизод «Улицы Сезам», он не собирался в ближайшее время искать какую-либо серьёзную работу. Он поработал на нескольких работах, пока Светлана не ушла. Работал в баре. Управлял ныне расформированным притоном. Торговал наркотиками. Продавал краденое. Проворачивал разные делишки со своими братьями. Это все приносило деньги и оплачивало счета. Или, по крайней мере, он так думал. На самом же деле он оплатил побег Светланы. И как бы он ни ненавидел ее, а он пиздец как ненавидел ее, часть его не могла не согласиться с ее выбором. Возможно, он больше всего разозлился из-за того, что ей удалось сбежать первой. Ничто из этого не изменило тот факта, что теперь ему приходится искать настоящую работу, платить реальные деньги, чтобы оплачивать реальные счета. И кто, блять, наймет осужденного преступника с ребенком, постоянно привязанным к бедру? Первый счет за электричество должен был прийти через два дня и у Микки было припрятано на него целых 27 долларов. Все его деньги ушли на подгузники и еду для ребенка. Ему самому удавалось есть лапшу рамэн последние пять ночей и его не рвало, так что это был успех. Но теперь одежда для ребенка 6-9 месяцев была официально мала и Микки нужно было одеть его в вещи, которые подходили бы по размеру. Постоянное манипулирование финансами выматывало из него душу. Ему нужно растить ребенка и ему нужна работа. Срочно.
В баре был лютый пиздец. Два постоянных клиента, которые околачивались здесь каждый день, и еще один, который то приходил, то уходил, понятия не имея, какой сейчас день недели. Микки подавал теплое пиво с холодным сердцем, держась особняком.
— Эй, Микки — глубокий, гулкий голос его босса разнесся по бару. — Это не сработает, чувак.
— Э… что? — сердце Микки упало.
— Ребенок. Я имею в виду, он милый и все такое, но если придет проверка, я потеряю лицензию.
Кевин не был плохим парнем. На самом деле он был большим глупым идиотом и Микки он нравился. За ту неделю, что он провел в баре, малыш был с ним каждую смену. Кевин суетился возле него и рассказывал Микки истории о своих детях.
— Хорошо, — Микки вздохнул, бросил полотенце на стойку, которое было переброшено через плечо, и вытащил любознательного младенца из дорожной переноски в игровом загоне, установленном сзади. — Спасибо, что попытался.
Кевин громко вздохнул. — Я не хочу потерять тебя, Мик. Но это не работает.
— Да, я понял, — огрызнулся Микки. — У меня не так много вариантов.
Ребенок начал хныкать и Микки изо всех сил старался сохранять хладнокровие. Это его первая законная работа за всю жизнь, он продержался неделю.
— Тсс, давай, солнышко. Не расстраивайся. Не сегодня. Пожалуйста, — прошептал Микки.
Кевин встал в конец барной стойки и остановил выходившего Микки. — Слушай. Дай мне что-нибудь придумать. Возьми отгул и приходи завтра.
— Я не смогу. У меня нет никого, кто бы за ним присматривал.
— Возьми его с собой. Я сказал, что придумаю что-нибудь.
Микки почувствовал, как его губа дрожит, он был на грани. Он прикусил ее и кивнул. — Хорошо.
Когда он вернулся домой, счет за электричество лежал у него на коврике. Микки игнорировал бумажку целых два часа, пока кормил ребенка ужином, а затем принимал с ним ванну. Он быстро понял, что лежать в ванне одновременно гораздо проще, чем перегибаться через край. Они играли с маленьким пластиковым пиратским кораблем, который был в коробке, подаренной Йеном. Ребёнку нравилось. Микки даже издал пиратский возглас, чего он никогда бы не сделал, если бы в доме все еще были люди. Это всегда вызывало у ребенка визг от смеха. И этот звук всегда вызывал у Микки улыбку.
— Да. Швоооо!
— Ах, да. Я вижу. Ты отличный капитан, солнышко.
—Да!
Микки поймал своего мальчика, когда тот бросился через всю ванну к нему на руки и поднял его в последнюю секунду, чтобы спасти его неуемное существо от удара ногой. Ребенок прижался лицом к шее Микки и счастливо захихикал. Слезы катились по лицу Микки. «Хорошие слезы», — размышлял он про себя. Этот ребенок превратил его в бóльшую киску, чем он когда-либо было, будучи геем.
Что скажешь на это, Терри?
— У нас все будет в порядке, — он поцеловал влажные кудри сына. — У нас все будет в порядке.
Микки одолевали сомнения: во-первых, в своей памяти, а во-вторых, в своей способности считать, когда он наконец открыл письмо от Orion. Йен точно сказал, что счет будет на 75 долларов. Но там определенно было написано 56 долларов с копейками. Какого хрена?
**********
— Добрый вечер, вы позвонили в Orion Utilities. Меня зовут Кэсси. Могу ли я узнать Ваш идентификационный номер клиента, пожалуйста?
— Мне нужно поговорить с Йеном.
— Йен?
— Галлагер. Йен Галлагер. Мне нужно с ним поговорить.
— Извините, у Йена сегодня была первая смена. Могу ли я чем-нибудь помочь?
— Я хочу проверить сколько я должен.
— Конечно! Позвольте мне узнать Ваш номер клиента...
— 91922218-55.
— И Ваше имя?
— Михайло Милкович. 1955 Южный Трамбол. 10 августа 94 года. Шесть с половиной дюймов с правильным парнем.
— Простите, сэр?
— Забудьте это. Можете ли Вы сказать мне, сколько я должен?
— Хорошо. Позвольте мне посмотреть... Ваша задолженность составляет 56,25 доллара и подлежит оплате до 4 декабря.
— Что случилось с 75 долларами? Я уже по уши в долгах, мне не нужны штрафы за неуплату.
— Нет, все определенно правильно. 75 долларов — это стартовая цифра, но она снижается с учетом семейной скидки в 25%.
— Эм-м-м. Что?
— Семейная скидка. Знаете, за то, что Вы партнер Йена…
**********
Микки повесил трубку и долго смотрел на нее. Партнер Йена? Семейная скидка? Что, мать вашу, это все значило? Он почувствовал, как у него дернулось в штанах и зло уставился на свою промежность.
— Не смей, блять!
Это было бесполезно. Самого смутного предположения о том, что он каким-то образом связан с Йеном, с этим анонимным незнакомцем, было достаточно, чтобы его член встал. Йен мог быть кем угодно. Он мог быть слюнявым и отвратительным человеком. Но это не помешало Микки прямо на диване тереть свой член через штаны с мыслью о том, что он станет его партнером. На этот раз он не плакал, так что это хоть что-то.
Кевин улыбался с таким триумфом, что Микки немного встревожился.
— Вот он! Эй, малыш!
— Отвали, мой рост 5 футов 7 дюймов, — возразил Микки и расплылся в улыбке, позволив Кевину вырвать ребенка из своих рук и подбросить его в воздух, пока тот не закричал.
— Рад, что ты вернулся. Я поговорил с Ви и мы придумали план.
— Ах, да?
— По сути, она будет присматривать за детьми, а ты будешь здесь работать. Прикрывай свои и ее смены. Мы оплатим полную стоимость твоих часов работы и половину, когда ты будешь за Ви. Таким образом, мы все оплачиваем уход за детьми, но за ними не присматривают посторонние.
Микки прищурился, думая об этом. — Сколько часов она работает?
— Две смены в неделю. По субботам с полудня до полуночи и по воскресеньям с полудня до трех.
— И она справится с тремя гремлинами?
— Моя жена — богиня, Микки. С ней все будет в порядке.
— Хорошо. Можно попробовать.
Кевин протянул руку и Микки пожал ее. — С тобой приятно иметь дело. Скоро придет Ви и отвезет его в парк.
Микки забрал ребенка у Кевина и прижал к себе. Никто, кроме Микки, не заботился о нем с тех пор, как Светлана скрылась в ночи. Он не был уверен, что кто-то из них справится с малышом. Кевин увидел его страдальческое выражение и ободряюще улыбнулся.
— Я бы не стал этого делать, если бы не думал, что это сработает, — подмигнул он.
Микки кивнул. — Хорошо.
Микки широко зевнул и рассмешил ребенка, когда той ночью они снова принимали ванну. Никогда в жизни он не работал так усердно. Чтобы отвлечься от мучительного чувства разлуки с сыном, он с головой ушел в работу и сделал вдвое больше, чем обычно. Подвал был очищен, а полки пополнены. Туалеты были убраны. Пол в баре побелел. Этого было достаточно, чтобы у Кевина закружилась голова. Ребенок плакал, когда Ви вырвала его из рук Микки, но, видимо, к тому времени, как они дошли до конца квартала, он вернулся к своему обычному солнечному состоянию.
— Ты думаешь, это смешно, да? — Микки пощекотал мальчика под мышками. —Дада устал. Я много работал, чтобы накормить твой животик.
— Да, отик.
— Животик. Ага. Скоро ты станешь болтливым засранцем, верно?
Когда ребенок отключился в своей кроватке, а в доме было тихо, Микки пораньше отправился спать. Перспектива медленного сеанса дрочки с мыслями об ангеле-хранителе действительно привлекала. Это бы вполне удовлетворило его. Только Микки заснул еще до того, как его член понял, что он должен что-то сделать.
На следующее утро Микки отправился на работу в первую смену и обнаружил на крыльце еще одну коробку. Он не мог сдержать улыбку. Внутри коробки находился мягкий игрушечный пингвин, пакетик конфет и записка.
«Привет, Микки, Кэсси сказала мне, что ты звонил по поводу счета. Пожалуйста, не волнуйся. Я ничего не имел в виду. Я не какой-то урод. Я просто хотел помочь. Из-за этого дерьма меня действительно могут уволить, поэтому, пожалуйста, никому не рассказывай. Пингвин был моей первой игрушкой, так что это практически реликвия! Его зовут Пенни, ему около 20 лет. Подумал, может, твоему малышу он понравится. Береги себя, Йен.»
Малыш был в восторге от мягкой игрушки. Он схватил его за клюв и держал пингвина изо всех сил. Они шли к бару в мирной тишине, прерываемой тем, что малыш периодически выкрикивал искаженные слова игрушке, а Микки хрустел конфетами. Это было странное, но вполне приятное чувство, когда незнакомец присматривал за ним. В его жизни подобного было не так уж и много.
