Я хочу обнять эти горы, Я хочу лизнуть это небо…
Драконьи уши Беззубика встали торчком, когда Иккинг тихо запел.Буду целоваться с водою, С головой укроюсь землёю.
Коса получалась толстой и неряшливой, тут и там торчали завивающиеся кончики, но дурашливому хеммелигу она очень шла. Иккинга нельзя назвать бардом или поэтом, но, будь его воля, он бы каждому распивал висы об этом красивом мальчике.Солнцу всё равно, Есть я или нет: Выжигает всё Его яркий свет.*
Закончив заплетать волосы, Иккинг откинул косу на плечо друга, чтобы тот смог разглядеть её в отражении водной глади. — Ого, — протянул Беззубик, ощупывая косу. — Вы так делаете с волосами, когда они отрастают? Удобно. Но всё равно легче просто отрезать. Иккинг хмыкнул: — Длинные волосы, в основном, носят только девчонки. А мальчики, которых я знаю, либо коротко стригут их, как я, либо небрежно завязывают на затылке, — Иккинг легонько сжал основание косы Беззубика. — Хотя, вот Задирака например, не заплетает их, хотя у самого волосы аж до сюда, — он ткнул Беззубика в бок. Тот ойкнул, хихикнув. — Но на них больно смотреть. — Почему? — Такое чувство, будто он ими полы моет или землю подметает. Столько мусора я даже в Плевакиной кузнице после напряжённого дня не видел! Беззубик рассмеялся. Затем развернулся и внимательно всмотрелся в его лицо. Иккинг смущённо кашлянул. — Ну что? — То, что ты делал раньше. Своим голосом. Что это? — А? — Вот это, — проговорил Беззубик и промычал мелодию, которую ранее пел Иккинг. — Ты про это? — усмехнулся Иккинг. — Просто как-то само получилось, захотелось. — Но что это? Я думал, викинги не владеют гипнозом. Иккинг прыснул: — Каким ещё гипнозом?! Это же просто песня. Ну, знаешь, то, что поют на праздники или перед сном, ну, или от скуки, там… — вдруг он замер. Посмотрел Беззубику в глаза. Тот выглядел таким же любопытным, как и вчера, играясь с гребнем для волос. — Ты же не… Хочешь сказать, ты никогда не слышал, как поют?! Хеммелиги не делают это? — Не-а, — Беззубик покачал головой. — Это точно был не гипноз? — Да ну тебя! — Потому что я вмиг расслабился и мне захотелось закрыть глаза и задремать. Такое же я чувствовал, когда один из драконов пытался угомонить меня. — Угомонить? Беззубик отмахнулся. — Мы кое-что не поделили и сцепились. Он, естественно, проигрывал и решил попытать удачу, ослабив мою бдительность. — Ну, я ничего такого не планировал, — Иккинг пожал плечами и прикусил губу. Каждый раз, когда Беззубик рассказывал что-то о своей драконьей жизни, хотелось улечься набок и, прикрыв глаза, вкушать новые подробности. И желательно, чтобы голова лежала не на сгибе костлявого локтя, а на определённых коленях… Иккинг закашлялся и покраснел как рак. — Иккинг?! Беззубик, и так сидевший довольно близко, подскочил с места и, не зная, куда деть руки, завозился с волосами Иккинга, его рубашкой, похлопал по спине, встряхнул за плечи. Иккинг похлопал себя по щекам и нервно захихикал. — Всё нормально, всё нормально! Я просто вспомнил, — он выпрямился и смело (нет) посмотрел в глаза обеспокоенного друга. — Я вспомнил, что мне с минуту на минуту нужно пойти и встретиться с Плевакой и остальными. Беззубик вмиг погрустнел. — О… — Да, он сказал, что снова поучит нас плавать, закалит, так сказать. — Вода же ледяная, — усомнился Беззубик. — Вот-вот, мы ему о том же талдычили, но, — он пожал плечами, — это же Плевака. Правда, ко мне он более снисходителен, может, я просто на берегу постою. Привелегия быть человеком, ха! Беззубик хмыкнул: — Или ты его любимчик, потому что он считает тебя своим детёнышем. Иккинг поперхнулся: — Ты что! Он просто друг отца! Он мне как… ну… типа как дядя? Как брат отца? — То есть, — прищурился Беззубик, пытаясь установить семейные связи викингов, — он твой второй отец, получается? — Нет же!!! — А что? Это тоже одно из ваших оскорблений? Назвать кого-то вторым отцом? — Беззубик… — Иккинг потерял дар речи. — Это не оскорбление, просто Плевака мог бы считаться моим вторым отцом, если бы воспитал меня… — Так он же и так!.. — …и если бы мой настоящий отец был мёртв. — Ой, — Беззубик неловко отвёл взгляд. Он задумчиво провёл рукой по сухой траве. — Я понял. Значит, дя…дя? — Ага, дядя. Брат отца. Беззубик кивнул и, вырвав несколько травинок, раздражённо вздохнул. — Как у вас всё сложно! Иккинг улыбнулся, почти неосознанно взял руку Беззубика в свою и провёл большими пальцами по гладкой чёрной чешуе. — Ну, а как у вас называется дядя? — Да нет у нас никаких дядяей… дядь… дядей? В общем, как я и говорил, если в семье появляется второй взрослый самец, который заботится о потомстве, он становится вторым отцом. — И родители не против? — Обычно вторые отцы или вторые матери угнездяются в семьях с одним родителем, и, знаешь, помощь никогда не помешает. — А если, — Иккинг запнулся, когда наконец осознал, что ласкает чужую руку, глянул на друга. Беззубик был невозмутим: даже положил вторую руку на колено Иккинга, немного наклонившись, словно собираясь свернуться в комочек. — Кхм, допустим, в семье два, как ты выразился, самца… то это типа нормально? — Да, а что? — Да нет, просто… У нас так не принято. Не то чтобы осуждается, просто… понимаешь, самое главное в племени — принести пользу, внести свою лепту в развитие нашего общества. Обеспечить выживание племени. И самое главное, что викинг может дать племени, это новых викингов. Детей. А для того, чтобы завести детей, нужно вступить в брак и… Кхм… Короче, быть бездетным воином — не в почёте. Беззубик, задумавшись, всё же подался вперёд и положил голову Иккингу на колени. Сердце Иккинга пустилось в пляс, по лицу расползлась глупая улыбка. Одной рукой всё ещё сжимая руку хеммелига, другую он запустил в кудри, пробежался пальцами по косе. — Брак, — пробормотал лениво Беззубик, — это когда самец и самка связывают себя навсегда? — Да. — И самец не может связаться с самцом? — Нет. В этом нет смысла. Брак заключают, чтобы завести семью. — Ты тоже вступишь в брак? Иккинг поморщился. — Когда-нибудь. Я должен. — Потому что ты принц? — Беззубик! — Иккинг рассмеялся и щёлкнул ухмыляющегося Беззубика по носу. Тот показал ему язык с раздвоенным кончиком. — Все мужчины должны найти жену, и все женщины должны найти мужа. Фуфлоги и фланнфлуги наказываются по закону**. Но, поскольку в нашем племени и так мало народа, их либо сводят, либо оставляют в покое, если располагают большим уважением. Вот, например, Плевака. У него нет жены и нет детей, но он наш единственный кузнец и учитель для молодяг. Ещё есть Шлак и Ведрон: в детстве, когда они ещё не жили на Олухе, их похитили работорговцы и… в общем, они не могут иметь детей. — Работорговцы, я слышал о них. Раньше я думал, что люди калечат только драконов, но потом увидел… Мужчин, они связали девочку. Я тогда не понял и сбежал, но сейчас… Иккинг успокаивающе погладил его по волосам. Беззубик уткнулся носом в его ногу. — Да, эти люди ужасны. Беспощадны. Вот почему важно поддерживать племя. Чем больше племя, тем надёжнее его защита. — И поэтому ты вступишь в брак. Иккинг вздохнул: — Знаешь, я ведь не стану вождём. Не смогу. Не хочу. — Ммм-хмм. — И я не смогу продолжить род бегаветов, ведь я человек. Возможно, я буду как Плевака. Не зря же ведь я его любимчик, ха? — А если тебя изгонят, — Беззубик приподнял голову и, сведя брови домиком, посмотрел ему в глаза. — Куда ты пойдёшь? — Если меня изгонят, говоришь, — произнёс Иккинг, обхватив руками лицо друга. Лицо было болезненно бледным, но кожа грела не хуже камина, расположенного в гостинной Хэддоков. Мысль об изгнании тревожила Иккинга, но не до такой степени, как раньше. С недавнего времени он даже представлял, какие возможности откроет ему такой поворот событий. Изначально его страшило грядущее одиночество, но сейчас? — Куда бы ты отвёл меня? Беззубик ошеломлённо моргнул. — Я?.. Ты бы пошёл со мной? — Ну, естественно. Ты как-то рассказывал о месте с бурлящей водой? Горячих источниках? — Да-а-а! Вокруг холодрыга, а вода горячая! — Ну, это будет первым местом, которое мы посетим, — Иккинг ущипнул Беззубика за щёку. Тот ойкнул и возмущённо зыркнул на него. — Если меня изгонят. Беззубик фыркнул. — Да, да. А, слушай… — но Беззубик неожиданно смолк, опустил драконьи уши и отвернул голову, уткнувшись в ладонь Иккинга. — М? Что? Но Беззубик покачал головой. — Ничего. Давай отдохнём, пока ты не уйдёшь. На самом деле Иккингу уже следовало бы направиться к учебному берегу. Всё-таки Вороний мыс довольно-таки далековато. — Тогда пошли в пещеру, полежим. Заодно соберу вещи. Уже нежась под одеялами, Иккинг счастливо вздохнул и сказал: — Знаешь, я был бы не прочь проводить так остальные дни. Эти два месяца были самыми лучшими в моей жизни. — Правда? — Ага. — Это я такой интересный или у тебя такая унылая жизнь? — произнёс Беззубик, ухмыльнувшись, но тут же осёкся. — В смысле… — И то, и то, наверное. Беззубик немного скривился, виновато глянув на Иккинга исподлобья. — Брось, Беззубик. Ты прав. У меня была дерьмовая жизнь до того, как я познакомился с тобой. Конечно, она была бы хуже, не будь я сыном вождя, но дни всё равно были серыми. Одинокими. В последнее время ты — единственное, что радует меня. Щёки Иккинга зарумянились от собственных слов, но он не собирался брать их назад. Это была чистая правда. — Всё так плохо? — спросил Беззубик, придвинувшись ближе. Иккинг пожал плечами и, переборов застенчивость, сдвинулся немного ниже и повернулся набок, уткнувшись лицом в грудь Беззубика. И Беззубик обнял его, как ночью, руками и крыльями. Хвост обвился вокруг левой лодыжки Иккинга. Беззубик замурлыкал знакомую мелодию, и Иккинг, усмехнувшись, вторил ему:Я хочу обнять эти горы, Я хочу лизнуть это небо…
Буду целоваться с водою, С головой укроюсь землёю.