Истинный убийца

В кабинете было душно. Миша зевнул, лениво переложил стопку бумажек с места на место и в который раз окликнул Андрея. — Классно, да, Андрюха, мы всех уделали? И зачёты сдали, и мощь свою показали. Только так и не выяснили, кто лучше стреляет, ты или я. Со стрельб прошла почти неделя, но Миху до сих пор накрывало. Всё ж таки любил он себя показать, когда появлялась возможность. А в тире вышло и приосаниться, и перед Андреем покрасоваться. — Я думал, победила дружба, — не сразу отозвался Князь. Судя по быстрым движениям его руки, он что-то рисовал. — Да это понятно, на самом деле, чё ты. Я же так, в шутку. — Ну, если в шутку… — Андрей лукаво вскинул бровь и сунул карандаш за ухо. — Можем как-то по-другому зарубиться. Только без травм. — А давай на руках бороться? — быстро сориентировался Миша, освободил место на краю стола и упёрся локтем. Андрей подошёл с улыбкой, демонстративно закатал рукава рубашки и вызов принял. Ладонь его была в меру мягкой, упругой и тёплой. Миша крепко сплёлся с ним большими пальцами, поудобнее устроил остальные. Наконец-то можно потрогать его хотя бы так. Андрей ничего не заподозрит, и самому перед собой стыдно не будет. Главное, максимально отстраненно смотреть на сильную руку Андрея с ярко выпирающими венами, а не облизывать её взглядом, словно мороженое в жаркий день. — Давай. Начали вполсилы, легко поигрывая мышцами, но быстро схлестнулись по-настоящему, запыхтели, как два паровоза. Андрей давил по-правильному, всем корпусом, Миша с трудом удерживал хрупкий баланс. — Слушай, Мих, а что ты имел в виду, когда про служебные романы говорил? — спросил Князь, и Миша от неожиданности чуть было не выпустил его руку. Вот же чёрт ушастый, столько дней молчал, а теперь вдруг вспомнил. Догадался, что ли, о чём-то? Надо ж было Мише тогда сболтнуть такую неоднозначную фразу. — Просто к слову пришлось, вот и спизданул, — Миша вложил в захват все свои эмоции, рука Андрея медленно стала клониться к столешнице. — Мм, ну понятно. Миша недоверчиво поднял голову. В голубых озёрах князевских глаз танцевали задорные искры. Понятно ему, как же. Стопудово надумал себе чего-то. Мишина гомосятская надежда на взаимность опять приподняла голову, словно змея, но он жёстко наступил ей на горло. Рассвирепел, затрепыхался. Мышцы мелко задрожали, сопротивляясь давлению сильного Андрея. Миша по привычке коснулся языком десны на месте выбитого зуба, напрягся, как только мог, и сощурился, скривился весь от натуги. Князь заметил и спросил с приторной заботой, которой Миша в последние дни наелся до оскомины: — Всё хорошо? Миха раздражённо кивнул и, вдруг почувствовав слабину Андрея, который отвлёкся на свои переживания, одним мощным движением додавил, прижав его кисть к столешнице: — Я победил! — Ах ты, хитрый жук, — рассмеялся Андрей, изловчился, потянул Мишу на себя, завлекая уже в вольную борьбу. Карандаш вывалился из-за его уха, звонко покатился по полу. Миша нагнулся, чтобы поднять, Андрей повис на его спине, бережно опрокидывая. Они брякнулись на паркет, глухо стукнувшись конечностями, завертелись весёлым клубком разноцветной пряжи. Наконец-то Князь перестал с ним обращаться, как со стеклянным. Мишке очень нравилось такое дружеское валяние, но когда Андрей умудрился совсем подмять его под себя и аккуратно устроиться сверху, стало жутковато, как будто шёл Миша без страховки по канату под куполом цирка. Андрей откинул со лба свои волосы, непринуждённо сдвинул мишкины лохмы и облизнулся: — Реванш. Да, Мишка? Не больно? Миха не мог даже звука вымолвить: до ужаса красивый манящий Андрей расположился прямиком на его бёдрах. Твою ж дивизию… В штанах начал подавать признаки жизни дурацкий хер. Дыхание спёрло, а Миша совсем обмер, потому что Андрей завозился и чертыхнулся. — Меня же Алёнка внизу ждёт, договаривались, что она к нам заглянет в пять! — он проворно слез, вряд ли успев что-то почувствовать. Миша тоже побыстрее поднялся, сунул руку в левый карман брюк, поправляя своенравное хозяйство. — Сегодня? Ты ничего не говорил. Андрей махнул рукой и убежал вниз. Миша подошёл к зеркалу, которое висело на стене, пригладил растрепавшиеся волосы, усмехнулся алому румянцу на плохо выбритых щеках. Противно было от самого себя и в то же время сладко. Такие вот парадоксы, ё-моё. Миша устал, измучился со своей глупой, никому не нужной влюблённостью, и корил себя за то, что не смог избавиться от неё сразу же. Теперь было уже поздно: проросла и расширилась, как опухоль. Когда Князь вернулся в кабинет, пропуская Алёну, Миша тихо недовольно цыкнул. Почему эти двое улыбаются друг другу так радостно и приветливо? Внутри снова закопошилась ревность, неуместная, неправильная, и прибавился ещё один повод ненавидеть себя. Настроение скатилось вниз, будто лыжник с горы, и Миша мрачно буркнул, сразу переходя к делу: — Добрый вечер. Составила портрет? — Не так быстро, Миша, — звонко рассмеялась она, вынимая из сумочки копии документов. — Спасибо, что дали мне ознакомиться с материалами. Возвращаю всё в целости и сохранности. Как твоё здоровье? Я слышала… — Нормально уже всё. — Ну так чего? — Андрей поскорее вернул тему в первоначальное русло, выдвигая для Алёны стул. — Получилось что-то узнать? — Самое очевидное, что сразу бросается в глаза, Андрюша, — она посмотрела на Князя, а Миха вздрогнул от такой ласковой формы его имени, — это то, что жертвы совершенно не оказывают насильнику сопротивления. Они его не боятся, охотно идут на контакт. Он достаточно приятный человек, вызывающий доверие. — Дамский угодник, типа? — хмыкнул Миха, с интересом погружаясь в рассуждения Алёны и отодвигая эмоции на задний план. — Может быть! Особенно, если учесть обобщенный портрет наших жертв: молодые, социально активные девушки, раскрепощённые под действием алкоголя и готовые к развлечениям. — А это… Проститутки как же? — задал Миша уточняющий вопрос и переглянулся с Андреем. — Для них это работа, ё-моё, извини меня за подробности. — А вот здесь мы подходим к самому интересному! К мотивам убийцы. Вы пытались понять, зачем он это делает? — Конечно, — подтвердил Андрей. — Явно не из-за денег, эт самое. Тут что-то другое. — Мне кажется, — Алёна в задумчивости сложила руки лодочкой, — у него есть своя идея. Может быть, он хочет очистить мир от порочных женщин. А ещё ему, очевидно, нравится ощущать себя всесильным вершителем судеб. Он любит контроль и власть, и он достаточно умён, чтобы умело скрывать следы своих преступлений. Миха почесал затылок. Он и раньше пытался рассуждать в подобном ключе, а теперь, когда Алёна всё разложила по полочкам, мыслительный процесс убыстрился. Но только Миша открыл рот, чтобы спросить ещё что-то, как в кабинет зашёл без стука Гордеев. — Так, товарищи следователи, я… А это что за прелестная, но совершенно посторонняя дама? — Это ко мне. Со мной. Она уже уходит, — выступил вперёд Андрей, подавая Алёне руку, и украдкой приложил палец к губам в знак тишины. Она улыбнулась, поздоровалась с Гордеем и ловко сказала Князю: — Да, забежала на минутку, милый, увидимся ещё. Пока. До свидания! Чмокнула его то ли в щеку, то ли ещё куда, Миша не увидел, и ушла, цокая каблучками. Гордей проводил её заинтересованным взглядом и шлёпнул Андрея по плечу, смеясь: — Хороший выбор, Князев. Миша тут же засомневался, а было ли то, что он сейчас увидел, спектаклем, или Андрей правда с ней встречается? Мысль эта сверлила изнутри и, когда Гордей, раздав поручения, ушёл, он не выдержал и спросил: — Андрей, а ты, говоришь, давно знаешь Алёну? Ловко она всё расписала нам про маньяка. — Понравилось? Она мастер своего дела. А познакомились мы случайно, когда она ещё училась в институте. Вместе начали заниматься тем моим случаем, — Андрей замолчал, очень внимательно посмотрел на Мишу, у которого неровно перестукнуло сердце, и добавил с лёгкой улыбкой. — Встречались даже с ней одно время. Я тогда первый раз вот так влюбился, по серьёзке. — А чё не женился? — глуповато брякнул Миша, чувствуя то ли облегчение, то ли злость на себя за то, что завёл эту скользкую тему. — Да я, Мих, не сторонник вот этого… Чтоб сразу под венец, — Андрей достал кружки и кофе. — А ты? Неужто был женат? — Нет, — Миша полез в ящик за сухарями, чтобы спрятать от Андрея лицо. — Хотел один раз, но… — Расскажи, — попросил Князь, дождавшись, пока Миша вынырнет из-под стола. — Может, лучше портрет этот, ё-моё, маньячный обсудим? — Миша встретился с искренней заинтересованностью на лице Андрея и вздохнул. — Было дело. Влюбился крепко в девушку, которая… Короче, я её делом занимался. Как в каком-то романе, бля. Следователь и подозреваемая. Ну чё смотришь? Знаю, что нельзя так. — Мих, любовь, она… Она ж не спрашивает, можно или нельзя, — серьёзно заметил Андрей. Мише почудилось, что у него даже голос изменился. — Как переедет своими чугунными колёсами, так уже не встанешь. Её оправдали, эту девушку? — Нет. Она действительно виновна была, — Миша уткнулся взглядом в кружку, сопротивляясь нахлынувшим воспоминаниям. — Я знал это. Я доказывал это. По глупости там, на самом деле, воровала продукты с работы для братишки с сестрёнкой. Но закон есть закон, сука. Нельзя по-другому. Я обязан был поступить именно так. А она после суда… Послала меня. А я готов был ждать её, вот в чём дело. — Дурочка она, раз не сумела тебя понять, — Андрей вдруг накрыл беспокойную Мишину руку своей, мягко поглаживая большим пальцем. Приятно до дрожи. Миша судорожно глотнул кофе и украдкой глянул на Князя поверх кружки. Чувства, которые он вызывал в душе, были в миллиарды раз сильнее, чем всё то, что давали девушки до него.

***

Жара на улице стояла страшная и липкая. Андрей курил в тенёчке и болтал с Серёгой, с хохотом вспоминая разные случаи из тех времён, когда сам был оперативным работником. — Не жалеешь, что променял нашу полевую романтику на еблю с бумагами в кабинете? — спросил Серый, ехидно улыбнувшись. — Нет. Я с детства к этому шёл. Знаешь, как внутри всё ликует, когда ставишь точку в последнем томе дела, отдаёшь его в суд и понимаешь, что ещё один урод получит по заслугам? — Ага, если на доследование не вернут. — У меня такого почти не было, — Андрей подставил лицо долгожданному порыву ветра, но тот был жгуч, будто в пустыне. — Мужики, — подошёл к ним Глеб, — у Горшка в субботу день рождения, не забыли? Скидываемся на подарок. В пятницу вечером вручим. Все полезли в кошельки и карманы за деньгами, а Андрей обрадованно задумался. У Мишки день рождения, вот здорово! Значит, он Лев по гороскопу. Андрей, время от времени увлекающийся астрологией, решил, что знак этот Мишке очень подходит, и перешёл к размышлению над другим насущным вопросом: что подарить? В отделе, конечно, Михе вручат какую-нибудь совершенно ненужную безделушку, типа хрустальной вазы, а вот Андрей хотел подарком попасть в самую серединку горшенёвского сердца, чтобы Миша расплылся в улыбке и засветился от счастья. Путём нехитрых размышлений, выкурив ещё пару сигарет, он решил, что лучше всего подарить книгу. Редкую и очень серьёзную. А чтобы было интереснее и забавнее, надеть на неё совсем другую разрисованную суперобложку. Сюрприз получится. Вечером того же дня Миха, потоптавшись возле стола Андрея, улыбнулся как-то наивно-обескураживающе и сказал: — Андрюх, приходи в субботу ко мне. Вернее, не ко мне. У родителей, ё-моё, всех собираю. Ну, не в коммуналке же, в самом деле, да и мама ждёт. Придёшь? — С удовольствием, Миха, — ответил Андрей и подумал, что ради Мишки бросил бы все дела и пошёл куда угодно, хоть пешком на край света, хоть верхом на чёрте за черевичками. Книгу Андрей раздобыл быстро. Пришлось, правда, смотаться в Купчино к букинисту, знакомому по старым связям, но издание оказалось сто́ящим. На обратном пути Князь заглянул в комиссионку к Владлену, который его сразу же узнал и предложил качественную фирменную фотоплёнку, и, вернувшись в свою комнату, полночи рисовал для книги обложку. Выводил линии и думал о Мише. Он теперь постоянно о нём думал. Много лет уже Андрея не захлёстывало настолько сильно, что ни уснуть, ни проснуться невозможно без мыслей о… О любимом, блин. Каждый день Андрей убеждал себя, что ему ничего не светит, хотя бы потому, что Миха живёт по закону и никогда его не преступит, и каждый день, лишь завидев Мишку, Андрей обо всём забывал и превращался в безнадежно влюбленного тупицу. В отделе оригинальничать не стали и подарили Михе статуэтку всадника, такую тяжеленную, что ей без труда можно было проломить кому-то голову. Миша, впрочем, сдержанно обрадовался и накрыл сослуживцам поляну. Отметили, как полагается, поздравили с наступающим днём рождения, наплевав на то, что заранее не празднуют. Собравшихся было не очень много: Глеб, Пашка с Серёгой, Славка-водитель и Гордей. Остальные трудились на благо общества и охраняли народный покой. Мишку в отделе ценили и уважали, несмотря на смешки, что не прекращались до сих пор, поэтому поздравительные речи были вполне себе ничего. Казённые немного, скучноватые, но правильные. Андрей сидел в уголке и бесстыже Михой любовался, пока остальные были поглощены тостами, выпивкой и закуской. Красивый мужик-то, бля. Одни брови чего стоят. Вот бы по ним провести пальцем, подушечкой ощущая шёлковую поверхность, а потом спуститься на линию скул, потискать за щёки, щёлкнуть по кончику длинного носа, погладить сухие губы и пальцами толкнуться в рот, прямо через щели в зубах. Пиздец… Андрей отогнал слишком откровенные мысли и отправил Славку, как самого младшего, в гастроном за ещё одной бутылкой. Разошлись вечером, в меру пьяные и довольные. Миха, похоже, был празднику рад, много болтал и каждого благодарил, не забывая загрузить какой-нибудь сомнительной телегой. На выходе повстречалась Маша, приехавшая забрать Гордея, тоже поздравила смущенного её вниманием Мишу и поругалась с мужем, или кем ей там Гордеев приходился, Андрей так и не знал. Поцапались они шумно, но быстро скрылись в такси и уехали, а Миша с Князем пошли к своим домам. Миха первым обвил Андрея за шею, жадно притягивая к себе, и ему пришлось подстраиваться под неровный Михин шаг. Пока шли, трепались о чём угодно, а на пресловутом перекрёстке одновременно замолчали, словно застигнутые врасплох. — Ну, я жду тебя, Андрюха, завтра, ага? — с надеждой переспросил Миха, нервно подцепляя пальцами свой ремень. Андрей уверил его, что обязательно придёт, похлопал по спине, плавясь от близости и такого знакомого запаха сигарет, и ушёл домой. Он хотел доделать рисунок, но переоделся, прилёг на диван и, сперва почти бездумно, скользнул рукой под резинку штанов, а чуть помедлив, забрался и под трусы. Погладил, подвигал тихонько кожу, раздразнил головку. Перед закрытыми глазами всплыл Миха. Андрей ещё ни разу не видел его без одежды, не считая ночи в больнице, но тогда было вовсе не до сексуальных фантазий. А вот сейчас… Воображение вовсю разыгралось, член гордо поднялся, требуя внимания. Князь убедился, что комната заперта, и полностью разделся. Сел, развалившись в подушках, смазал руку вазелином, специально припасённым для дрочки, и крепко обхватил себя. Вот бы Миша… взял его так же в свою ладонь. У него ведь такие здоровенные руки. И хуй наверняка тоже большой, длинный. Ах ты ж блять. Картинки под веками Андрея мелькали всё быстрее, словно соревнуясь в скорости с его рукой: Миха голый, Миха на коленях, подчиняющийся его приказам, Миха с его членом во рту. Последняя фантазия ударила по яйцам, обожгла низ живота, Андрей яростно додрочил, выплеснулся на руку и на живот густыми каплями и затих, блаженно улыбаясь. Даже если этого никогда не будет, кто ж ему запретит придумывать жаркие сюжеты самому? Дрочка — дело сугубо личное и никому не подвластное. Андрей вытерся, дошёл до душа, снова лёг и уснул всё в тех же мыслях о Мише. Продрав глаза ближе к обеду, Князь спешно докрасил обложку и заметался между комнатой, ванной и кухней. Бреясь перед зеркалом и начищая зубы, он неожиданно хрюкнул смехом, вспомнив, что даже к важным свиданиям не готовился так тщательно, как к дню рождения Мишки. Ну и ну. Андрей достал из шкафа все рубашки и долго смотрел на них. Вроде серьёзное мероприятие намечается, учитывая личность Мишкиного батяни. С другой стороны, Андрей эти формальности всегда в рот ебал. Измучившись с выбором, Андрей сыграл сам с собой в считалочку и с радостью надел приятную телу и сердцу тонкую цветастую рубашку. Уложил и зафиксировал волосы, чтобы красиво стояли, не забыл захватить шляпу, отлично спасавшую от палящего солнца, упаковал подарок, повесил на шею чехол с фотоаппаратом и выдвинулся к дому Мишиных родителей, полный радостных предвкушений. Возле парадной повсюду росли ромашки, милые красивые солнышки, окаймлённые нежными лепестками. Андрей поддался порыву, нарвал большую охапку цветов, поднялся на лифте и позвонил в дверь, чувствуя, как суматошно бьётся сердце, словно он бежал по лестнице. — Андрюха, привет! Ты последний, как всегда, ё-моё! — встретил его Мишка, улыбаясь безумно широко. Андрей оценил его идеально белую рубашку и торжественный галстук и, пьянея от избытка эмоций, вручил ромашки. — С днём рождения, Мишка! Мишины брови поползли наверх, да так там и остались, пока в прихожую не высунулась из кухни его мама. — Андрюша, что же вы стоите в дверях, проходите, будьте как дома. Князь хлопнул ресницами, увидел наконец красные Михины щёки и поспешно выдернул букет обратно из его судорожно сжатых пальцев. — Это вам, Татьяна Ивановна! Мих, блин, я чё-то… — он рассмеялся, пытаясь сгладить неловкость, Миха, всё ещё похожий на переспелую помидорку, смех подхватил и подпихнул Андрея в комнату. Во главе накрытого длинного стола чинно восседал Юрий Михайлович, по бокам — незнакомые мужчины и женщины, видимо, родственники Горшенёвых. На диване расположились Лёша, Балу с Поручиком и кинолог Санька Леонтьев. Князь хотел сесть с ними, но Миха потянул его за руку и усадил рядом с собой, по правую руку от отца, судя по всему, на заранее приготовленное место. Андрей улыбнулся этой заботе, поздоровался со всеми, подавив желание отдать честь Юрию Михайловичу, который даже сейчас, в кругу семьи, излучал офицерскую монументальность, и смиренно сложил руки на коленях, придерживая подарок. — Ну, что ж… Теперь все в сборе, Миша? — отец встал, откашлялся и с чувством, с толком и с расстановкой произнёс длинную поздравительную речь. Андрей половину её пропустил мимо ушей, залипнув на Мишу, который слушал, поджав губы, а в конце поднялся и сказал как-то деревянно: — Спасибо, пап. Князь нутром почуял тревогу и, когда Миша сел, по наитию тихонько взял его под столом за кончики пальцев. Миха вцепился в них, как в спасательный круг, и благодарно сжал. Звякнули рюмки, голодные гости набросились на еду. Андрей с сожалением отпустил горячую Мишину руку и тоже положил себе побольше обалденно вкусного салата с печенью. Следующие поздравления были более веселыми и душевными. Мишина мама эмоционально прочитала свои стихи, Балу вспомнил школьные прогулки и проказы, Поручик и здесь ввернул историю про мазафакеров и отважного Мишу, Лёшка просто поздравил брательника от души и крепко обнял. Леонтьев, неожиданно оказавшийся старым Лешиным знакомым, пошутил как-то особенно удачно, и плотину неловкости прорвало, превращая званый обед в обычное советское застолье. Андрей расслабился и, когда очередь дошла до него, встал и бойко сказал: — Мишка, мы знакомы всего год, а такое чувство, что всю жизнь. И я очень этому рад. С твоим днём, дружище! Секунду подумал и тоже заключил Мишку в горячие объятия, устроив подбородок на его плече. Чем он хуже Лёши, в конце концов? — Подарок потом развернём, ладно? — успел шепнуть в горячее розовое ухо, понимая, что пора уже отстраниться. Но до чего же хорошо было прижимать Мишу к себе вот так, просто чудо какое-то! Андрей сел и даже поёжился: без Мишки посреди жаркой духоты комнаты стало не по себе. Князь хватанул водки и опять уставился на него, а потом выхватил фотоаппарат, чтобы незаметно смотреть через объектив. Вскоре среди гостей начался разброд и шатания. Говорили, как водится, все разом, гудя и перекрикивая друг друга. Юрий Михайлович рассказывал свои служебные истории и жёстко обрывал Мишу, когда тот пытался вклиниться и добавить что-то своё. Миха сник и помрачнел, Андрей вскочил как ужаленный и потащил его курить. — На лестницу, или на балконе можно? Миха кивнул в сторону входной двери и вышел первым. Возле перил уже дымили Шурики. — Мих, давай между ними встанем? Желание загадаем. Ты тут, а я тут. Слушайте, где вас, Александров, делают? На заводе на каком-то штампуют? А давайте сфотографируемся все вместе! — Андрей, как мог, пытался развлечь Миху. Наверное, очень обидно, когда в тебя не верит родной отец и считает чем-то вроде пыли на подошвах сапог. Блин, ну неужели даже в день рождения нельзя придержать свои принципы?! Покурили, вернулись. Миша взял свёрток и поманил Андрея за собой. Заперся в комнате, где, видимо, раньше жили они с братом, и сел на кровать. — Можно уже открыть? — Конечно, Мишка! Он заулыбался, подковырнув ногтем обёртку. Интересно ему, стопудово! Андрей щёлкнул фотоаппаратом и остановил его: — Подожди! А попробуй угадать. — Вроде, книжка, — примерился Миша, взвесив её в руке. — Ё-моё, дай-ка я открою! Андрей сел рядом, плотно-плотно, обнял Мишу за шею. Внутри что-то пело и кувыркалось, словно скоморохи на царском празднике. — Ого… — Миша недоверчиво уставился на разрисованную обложку. — Слышь, Андрей, не бывает таких книг… Про меня. Это ж я? — Ты, — не стал отпираться Андрей и притёрся ещё ближе. От спиртного и перебора ощущений его выносило куда-то за пределы разумных границ, но Миша не отодвигался. Рассматривал самодельный комикс и улыбался, а потом всё же решился и заглянул под суперобложку. — Ух ты! Юрген Торвальд! Блин, Андрюха, офигенно! Всегда хотел почитать труды этого автора! Спасибо, ё-моё! Миша обрадовался, как ребёнок, вскочил и возбуждённо пересёк комнату, едва не подпрыгивая. Андрей смотрел на него, вообще не скрываясь, влюблённо и нежно. Миша остановился напротив, присел зачем-то на корточки. Князь уже протянул руки, чтобы взять его лицо в ладони, но в дверь стукнули. — Мишка, пошли, торт сейчас будет. Андрей уронил дрожащие пальцы на колени, разглаживая ткань на брюках, Миха резко встал и открыл дверь, впуская Лёшу. — А ч-чего это вы тут? — весело спросил он. — От отца гаситесь? Мишка, слушай… Насчёт моего сюрприза. — Ну говори скорее! — опять нетерпеливо подпрыгнул Миша, цепляя Лёшку за чёрную футболку. — Приглашаю на квартирник мой. Сегодня вечером. Бесплатно, конечно. Андрей, ты тоже приходи. Шуриков я спрашивал, у них дела. Князь обрадовался не меньше Миши. Он очень любил записи группы Алексея и был счастлив услышать его вживую, тем более в компании Михи. Расставаться с Горшком совершенно не хотелось.

***

Миша старательно отламывал ложечкой торт и не смотрел на сидящего рядом отца, который, в свою очередь, испепелял его взглядом. — Мишка, чего ты опять нос воротишь, как сыч? Не дуйся, не баба же, — вполголоса наконец сказал он и чуть пригасил тон. — Что ж, сын, вот и стал на год старше. Надеюсь, и ума прибавилось. Женить бы тебя, а то как бобыль, ни кола ни двора. — Пап, это я сам как-нибудь решу, ладно? — Миша протолкнул в горло кремовую розочку и швыркнул чаем. Начинаются разговоры за жизнь, приехали. Сраться не хотелось, чтобы не расплескать радость, что бурлила внутри. Миха еле дождался, пока все гости разойдутся, зашёл к маме на кухню и увидел там возле раковины Андрея, деятельно вытирающего тарелки. — Я думал, ты домой ушёл. — Решил здесь подождать вас, зачем лишний раз мотаться, — легко пожал плечами он и невзначай придавил Миху к холодильнику. — Андрюша, спасибо тебе, я уж сама, — выпроводила их мама, потому что выстроенная Князем пирамида из тарелок подозрительно закачалась, и они оказались в коридоре вдвоём напротив Юрия Михайловича. — Не люблю дома о работе, но всё же спрошу. Что с маньяком? — Всё делаем, как надо, — Андрей не дал Мише открыть рта и даже как будто попытался заслонить его собой. — И как не надо, тоже. Максимальные усилия. — Ну, смотрите. У нас это дело на особом контроле, — погрозил он и отвлёкся на Алексея, а Миша с Андреем выскользнули в парадную. Плюхнулись на лавку, касаясь друг друга плечами, и Князь сказал: — Знаешь, Миха, а я считаю тебя самым классным следователем из всех, кого знаю. — Бля, Андрюх, — мысли у Миши лениво растекались и путались, — и я тебя. Мы отличная команда, ё-моё. — Вот именно. Поэтому, — Андрей повернулся к нему и повёл рукой по воздуху, — не обращай внимания. Радуйся жизни, Мишка. Тем более такой хороший день сегодня. Вот как бы я жил, если б ты не родился? — Что? — удивлённо заржал Миша. Он не ослышался? Андрей пытается к нему… подкатывать, что ли? Не может быть. Ерунда. Миша точно что-то не так понял. — Без тебя всё было бы не так, — перешёл вдруг на откровенный шёпот Андрей и обдал Мишкино ухо и щёку влажным дыханием с нотками спирта. Он просто пьян, вот в чём дело. Но Мише-то что делать, когда рядом с таким Князем мир переворачивается с ног на голову и сердце готово сломать рёбра, вырываясь наружу? А Андрей творил что-то совсем невероятное: ослабил узел Мишкиного галстука, потянул и уверенно снял, повесив ему на руку. — Сейчас он тебе не нужен. — Андрюха, ты… — Миша не смог прочистить как следует горло, хрипя, Андрей встрепенулся, натянул шляпу и засмеялся, а из парадной очень вовремя выскочил Лёша. — Идём! Миша скрутил галстук, убрал в карман, заткнул сбоку за пояс книжку, которую успел завернуть обратно в подарочную бумагу, и встал. Голова кружилась, сама не своя. Андрей шёл рядом, щёлкал фотоаппаратом и постоянно касался его рук, плеч и туловища, то случайно, то нарочно, а Миша сходил с ума, разрываясь от счастья на кусочки. Было слишком хорошо, словно во сне: теплый летний вечер, Андрей и море любви. Ею был пропитан весь Ленинград. — Мишка, если соседи ментам настучат, прикроешь ведь нас? — заговорщически спросил Лёша. Вот хитрюга. — То есть ты меня для этого позвал? — Мишк, ну я на всякий случай. Никому не нужны неприятности, ни нам, ни зрителям. — Не ссы, Алексей Юрьевич. Если понадобится, впрягемся, — пообещал Миша, чем очень порадовал Андрея, который сказал на входе в квартиру, уже переполненную неформальным народом: — Мих, а они ведь живут не по правилам, а по-своему. — Им можно. Они не преступники. Почти, — Миша стушевался под взглядом Андрея, завозился с ботинками. — Ну, ё-моё… Да, я не настолько принципиален, как батя, и что? — Мне это нравится, — рассмеялся Князь и пошёл за Мишей на кухню. Там сидели одухотворённые пацаны и девчата и ждали, пока в духовке подогреются Три топора. Под потолком висело зыбкое знойное марево. — Лёх, а это кто? Дяди, вы откуда будете? Мы ничего не нарушаем, отдыхаем культурно. — Это брат мой, Миша, с другом. Не узнаёте, что ли? — крикнул из комнаты Лёша. — Если к-кто-то что-то вякнет, будет иметь дело со мной. — Да кто их трогает, Лёш. Привет, Миша, Андрей, — отозвались сразу несколько голосов, а Миха, ответив, потянул слегка выпавшего в осадок Андрея в комнату, прихватив бутылку киндзмараули. Устроился там на полу в углу, удобно согнув в коленях длинные ноги, и приготовился внимать песням брата. Андрей привалился рядом, опять закинул руку за шею. Миха постарался максимально впитать его касания и спросил, вспомнив: — А ты нахуя мне днём цветы подарил? — Захотел. А чё? — Смешно получилось, — расхохотался Миша, сам от себя не ожидая такого громкого ржача, и хлебнул вина. — Понижаем градус? — выгнул бровь Андрюха и перехватил бутылку. — Да и похер. Он пил крупными глотками, и Миша видел, как передёргивается его кадык. Блять… Лёша со своим бас-гитаристом Димоном уже настроились и готовы были начинать программу. Все сгрудились в комнате, рассевшись, где попало, большой дружной семьей, и тихонько зааплодировали. — Сегодня все песни, — объявил Лёша, — я дарю своему брату. У него сегодня день рождения. Поздравляю, Миш. Зрители захлопали сильнее, Мише пришлось встать и всех поблагодарить, а потом снова нырнуть в тень, к Андрею, который сразу же обнял его, обхватил поперёк корпуса, и просидел так весь вечер, покачиваясь в такт музыке. Миша плыл по волнам, не пытался вырваться и терялся в догадках. Не может быть, чтобы Андрей ничего не чувствовал. Друзья так не обнимаются. Неужели он тоже… Миша до сих пор боялся надеяться на взаимность, но с каждой минутой, с каждой нотой всё сильнее влюблялся в Князя. В один момент он вдруг подумал, что больше не выдержит, повернулся, нашёл взглядом губы Андрея. Наверное, так классно с ним целоваться, пиздец. Впиваться в эту нежную мякоть и облизывать, прикусывать, всасывать, играясь. Миха с силой сжал кулак, приговаривая про себя, что он не педик, и отвлёкся на песню: Знаю, что несёт меня, Всё срывая, всё бросая. Нет, лучше пусти меня, От себя отрывая. Вот братец, удружил текстом. Миша вздохнул и через силу отодвинулся от Андрея. Но тот так просто не сдался, снова обвил Мишу руками и сказал с железобетонной уверенностью в голосе: — Всё хорошо, Мишка. И Миха поверил. Лёша закончил петь свои песни и, по многочисленным просьбам, стал играть каверы на рок-клубовских друзей и завсегдатаев. Ради хохмы спародировал даже БГ, а песню опять выбрал такую, что у Миши затряслись поджилки: Но я не терплю слова «друзья», Я не терплю слова «любовь», Я не терплю слова «всегда», Я не терплю слов… Мне не нужно слов, чтобы Сказать тебе, что ты — это Всё, что я хочу… Из квартиры вышли уже заполночь. Миша был пьян то ли от вина, то ли от любви, то ли от пульсирующей в жилах радости. — Андрей, — доверчиво сказал он, поджигая сигарету, — у меня… Ещё ни разу не было такого охуенного дня рождения. Спасибо тебе. Огромное, блять. Вот просто отсюда и до луны. — Так ведь я ничего… — Ты просто был. Был рядом. Будь всегда, пожалуйста, ладно? Можно, я?.. — Миша сгрёб его в медвежьи объятия, пошатываясь, зарылся носом в мягкие волосы, вдохнул и будто вознёсся. Летел среди ангелов, которых не существует, и беззвучно орал о любви. Всё, что я хочу, — это ты. Андрей чуть отстранился, улыбнулся плутоватым лисом. Миша увидел ямочку на его подбородке, тихонько коснулся большим пальцем и замер. Их губы были совсем близко, сигаретный дым перемешивался и щипал глаза. Одно лишь движение, и… — Пойдём, — Андрей отступил, потёр веки и почти повис на Мише, — провожу тебя. — Нет, лучше я тебя, — возразил он, и спорил всю дорогу, заворачивая в ненужные подворотни, а оказавшись у своей коммуналки, хотел уже поворачивать обратно, но Князь силой втолкнул его внутрь. — Зайдёшь? — дурея от собственной смелости, спросил Миша. — В следующий раз, — Андрей встал на верхнюю ступеньку, чтобы сравняться с Мишей в росте. — Да? — Ага, — зачарованно протянул Миша, не спуская с него глаз, и они снова утопили друг друга в тесных объятиях. Ладони Князя сдавливали Мишу, как змеиные кольца. Разве мужики так делают? Вдруг кто увидит? Миха очканул и задёргался. — Пойду, слышь? — Иди, — Андрей, ловко крутанувшись вместе с Мишей, развёл руки в стороны и перескочил на нижнюю ступень. — Ушёл, — Миша попятился, едва не запнувшись. — Не ёбнись, — предостерёг его Андрей и побежал вниз. Вскоре хлопнула дверь парадной. Миша, уронив на себя в коридоре соседские удочки, выпутался из лесок, добрался до комнаты и упал на кровать. Щёки горели вместе с пылающей душой, а в голове адскими факелами складывалось: ты — это всё, что я хочу.