A (high pitch) cry for help

Изуку никогда раньше не слышал о принудительном проявлении причуд. В конце концов, они были редки и о них никогда не говорили, тем более, что они никогда не происходили по веским причинам. На самом деле это была хорошая неделя. Изуку привык к множеству царапин и синяков по всему телу, но на этой неделе у него их было только три: на коленях и один на плечах. Это произошло потому, что Каччан был болен, и без него другие дети потеряли интерес к тому, чтобы использовать свои причуды на Изуку. У Каччана была ветрянка, и хотя он немного волновался за него, Деку знал, что нет смысла навещать его, пока он болен. К тому же это была последняя неделя перед летними каникулами. Это была действительно хорошая неделя! На прошлой неделе ему не удалось съесть торт на свой день рождения, но Каччан вспомнил и позволил ему поиграть в мяч с другими детьми, не подшучивая над ним заранее. Он также спросил о синяке на ноге, но не стал допытываться, когда увидел, что ему некомфортно. Именно мелочи позволили ему понять, что Каччан великий. Изуку был уверен, что Каччан все еще его друг. Он был бы великим героем. Бесполезно было говорить ему, что на самом деле это неправда. Каччан не помнил его дня рождения, не позволял ему играть и не беспокоился о нем. В тот день тетя Мицуки подарила Кацуки подарок маленькому Изуку, который был слишком занят, открывая его, пока другие дети играли без него. Позже в тот же день он обменял фигурку «Всемогущий» (она у него уже была) на фигурку серебряного века. И после того, как он увидел синяк, он просто не заинтересовался настолько, чтобы продолжать спрашивать. Но Деку не нужно было это знать. Возможно, летние каникулы были бы не менее хороши. День, когда все пошло под откос, был слишком хорошо спланирован, чтобы кто-либо мог задать какие-либо вопросы или вызвать какие-либо подозрения. Почти. Когда Изуку вернулся из детского сада, он сразу понял, что что-то не так. Начнем с того, что входная дверь была открыта, и впервые за несколько месяцев ему не нужно было вылезать в окно, чтобы попасть в собственный дом. Кроме того, было ужасно тихо: ни звука уборки его мамы, ни белого шума радио. Мамы нигде не было. Холодок пробежал по спине, она должна быть дома, он знал ее график по памяти и в тот день у нее была ночная смена. Она должна быть дома. Но единственным человеком дома был Хисаши. Изуку был слишком мал, чтобы понять, что он пьян, но он также был достаточно умен, чтобы ассоциировать бутылки на полу с плохими новостями. Было уже слишком поздно, когда он увидел его на диване. Если он правильно помнил, то впервые за три недели он был дома и определенно не был рад видеть сына. — Зачем ты вообще возвращаешься, если у тебя нет ключа? — его слова были невнятными и едва слышными, но Изуку все равно его слышал. «Уходи уже» Изуку остался стоять. Ему нужно было сделать домашнее задание, и он решил, что лучше его игнорировать и стать как можно более невидимым. Он знал, что все равно, вероятно, скоро заснет. Надеюсь, он тоже уйдет до восхода солнца. Он пошел прямо в свою комнату, в которой почему-то спала мама. Тогда он должен пойти к ней? Он не хотел ее будить. «Беспричудные плохо слышат или ты просто глупый?» Перед ним поднялась высокая тень, перед ним стоял его отец, приближения которого он не слышал. Почти не имея времени , Изуку рухнул на пол, уклонившись от пощечины всего на сантиметр. Какая это была ошибка. Он знал, он действительно знал, что ему не следует избегать ударов, каким-то образом разочарование было способом разозлить отца намного больше, чем он мог выдержать. Изуку обычно не боялся Хисаши, это причиняло боль немного больше, чем причуда Каччана, но обычно это заканчивалось намного быстрее. Но на этот раз что-то было иначе. Хисаши был не просто зол и пьян, он был в ярости, его гнев был безмерен и, вероятно, это было как-то связано с тем фактом, что он должен был уйти на три месяца вместо того, чтобы вернуться всего через три недели. Единственным предупреждением, которое он получил, была маленькая искра. Внезапно изо рта высокого человека вырвался огонь, его глаза светились чем-то слишком злым, чтобы маленький ребенок мог убежать. Находясь на полу, удар получил его спина, горячий невыносимый огонь вскоре расплавил его форму. Боль распространялась, как смертельная болезнь. Воздух в доме был горячим и густым, и хотя ему хотелось закричать, он не стал. Одна только боль высосала весь воздух из его легких, в ушах звенело, и на секунду все звучало мягко, прежде чем все звуки снова стихли. Когда его мама проснулась? Когда пол начал трястись? Или его трясло? «Ты сожжёшь дом!» Наверное, впервые за несколько недель он услышал голос своей мамы. «Мы не можем позволить себе другое место! Не глупи!» она была такой громкой. Огонь тоже казался таким громким. В доме было шумно. Воздух был громким. Воздух был громким? «Тогда тебе следует отдать его в приют вместе с другими беспричудными!» Голос Хисаши был тише, но не шепотом. «Тогда нам не помешали бы дополнительные деньги, которые забирает эта пиявка!» «Стоп!» — его бормотание пронеслось сквозь стены, отдаваясь странным эхом. Они собирались его отослать? Больно. Неужели он потеряет родителей? Больно. Собирался ли он умереть, прежде чем стать героем? Больно. Было так больно. «Я УБЬЮ ЕГО СЕЙЧАС, И ПРОБЛЕМА РЕШИТЬСЯ!» Больно. У него болела спина, болели уши. Было так больно. Он собирался умереть. Его отец схватил его за руку и удержал, прижав к нему ноги и зажав его под собой. Он чуть не вскрикнул, когда его спина ударилась о грязный пол. «Ты ведешь себя глупо! Отойди от него!» Одна рука закрыла ему рот и нос с такой силой, что он почувствовал, как его череп прижался к полу. Изуку хотелось рвать. Он не мог дышать. Его крошечные руки ничего не могли противопоставить давящей силе, нависшей над ним. Мышцы его шеи горели, уши горели. Он загорелся? Паника нарастала за секунду, его грудь сомкнулась, крик матери внезапно прекратился, и воздух снова стал громким. Он не мог перевести дух. Все его тело было слабым. Его сердцебиение замедлилось. Его зрение стало размытым. Но его мозг работал все быстрее и быстрее. Руки были горячими, а лицо потным, что резко контрастировало с тем, насколько холодно Изуку. Изуку собирался умереть. Он не хотел умирать. Он должен дожить до 30 лет! Он должен был быть героем! Он хотел жить! Взгляд глаз Хисаши станет предметом его кошмаров на следующее десятилетие. Чистая ненависть и злоба в этих черных пустотах были реальностью, с которой он не мог столкнуться. Как получилось, что он так долго этого не замечал? Родители его ненавидели. Он разрушил их жизни. Он отобрал у них друзей и репутацию, он разрушил их отношения. Он хотел жить, но как он мог, учитывая все то, что он сделал? Он превратил своего отца в злодея, мать в чужака, друга в хулигана. Он был плохим. Он не хотел быть плохим. Ему нужно было время, чтобы исправить ситуацию, стать героем, спасти других, сделать кого-то счастливым. Он просто хотел сделать людей счастливыми. Он почувствовал, как желчь поднимается к горлу, сильное давление в его теперь уже закрытых глазах, ощущение, будто они выскочат наружу, если он их откроет. Он хотел стошнить. Нет. Это была не рвота. Ему хотелось кричать. Его сдержанный крик о помощи напоминал неудержимый водопад. Отчаянный взрыв воды застрял у него во рту. Остановись. Остановись. ОСТАНОВИСЬ. "ОСТАНОВИСЬ" И вот так водопад обрушился. Окна взорвались, и он наконец снова смог дышать. Хисаши был далеко от него всего за секунду, в другом углу гостиной, совершенно без сознания, его мама стояла на коленях на полу, обе руки зажала уши, кровь на руках, слезы в глазах. В воздухе снова воцарилась тишина. На самом деле все было тихо. Мама плачет и его отчаянное дыхание. Он любил молчать. Изуку почувствовал покалывание. Все его тело словно онемело. Это было приятно. Он видел, как мама кричала на него, но не слышал ни звука. Она выглядела испуганной, почти такой же испуганной, как и он несколько секунд назад. Ему нравилось думать, что она беспокоится за него. Она была в ужасе от него. Она была в ужасе от самой себя, ведь также не могла слышать себя. Ему хотелось встать и помочь ей, правда, но он так устал. Так устал. Его зеленые глаза казались тусклыми, а веки тяжёлыми. Во рту у него было сухо, а в горле покалывало. Изуку вспомнил, как несколько лет назад его мать сказала: «Иногда приходится спать на вещах». Возможно, это был один из таких случаев. Возможно, сон заставит его забыться. Возможно, сон поможет ему понять. Пытаясь бороться с этим, он почувствовал, что ускользает. Возможно, сон принесет немного счастья. Ох, какими невежественными могут быть дети.