A (high pitch) cry for help

Изуку не выходил из дома пять дней подряд. Он не совсем понимал, почему так боялся разговора с прогероем. Он просто не был готов к тому, чтобы с ним обращались, как со всеми остальными. Беспричудные, возможно, были добры к нему, потому что они понимали, но он не знал, будет ли профессионал все еще нуждаться в его рисунках, если он узнает. Если бы он действительно знал. Если бы ему пришлось быть честным с самим собой. Изуку признался, что не мог распознать свои чувства, большую часть времени он прекрасно справлялся, игнорируя их или не навешивая на них ярлыков, но теперь внезапно возникло чувство, которое он когда-то мог вспомнить. Чувство потери. Это глупо, он понимал, он это прекрасно понимал. Вы не могли потерять то, чего у вас нет, но возможность вызвать улыбку героя с помощью его рисунков была тем, чем он действительно дорожил. Это создало ощущение игристости в его груди, что заставило его улыбнуться. Изуку хотел заставить всех улыбнуться, и это заставило его вспомнить, что он хочет быть героем. Верно. Он хотел быть героем. И герои были действительно смелыми. Герой не спрятался, когда его прикрытие было раскрыто. Изуку должен был быть храбрым. Ему пришлось отдать ему свои рисунки. И, возможно, если бы он был достаточно смелым, он бы тоже пошел в школу. Теперь он действительно ненавидел школу. Сила Каччана становилась все сильнее с каждой минутой, и тело Изуку чувствовало напряжение, которое ему потребуется, когда он увидит глаза своего одноклассника. Большинство из них подстрекали Бакуго показать им свою силу, некоторые даже достаточно смелы, чтобы присоединиться к избиению. К тому времени не было других детей, которые были бы так плохо настроены против него, и хотя это было непросто, Изуку не хотел, чтобы другие дети становились их мишенью, потому что он пропускал школу. Он может смириться с этим. Для обучения Бакуго и безопасности других детей. Он мог обратить свое проклятие на чье-то благословение. По крайней мере, такой причудливый и бесполезный Деку имел бы какую-то ценность. Если бы он мог заставить героя улыбнуться, это тоже принесло бы ему пользу, верно? В тот день Изуку решил сделать самый смелый поступок, который только мог придумать. Он вырвал страницу из своей тетради по анализу героев и держал ее в пальцах, наверняка одну из своих любимых страниц. Он хотел показать две вещи. Он хотел, чтобы герой знал, чем он восхищается, до такой степени, что он думал о том, что он мог бы сделать, чтобы улучшить, и, во-вторых, он хотел показать герою, что на самом деле отличало Изуку. А если бы он подумал, что это жутко (как это часто делали люди), и убежал, что ж, его сердце было бы разбито, но, по крайней мере, он смог бы предвидеть удар, прежде чем он станет слишком сильным. Он не хотел доверять. Прежде чем он смог набраться смелости и выбраться из своего очень темного (и невероятно грязного) дома, он услышал шум. Шаги, которые обычно было бы трудно уловить, были невероятно громкими. Он занервничал. Была причина, по которой профессиональный герой был назначен патрулем этой части города, заключалась в том, насколько опасно это могло быть ночью. Будет ли вор вести себя так громко? Звук прекратился. Изуку открыл входную дверь, особо не задумываясь, любопытство взяло над ним верх, а замок был сломан уже несколько недель, так что в любом случае это было небезопасно. Свет общей зоны жилого комплекса ударил его как молоток, последние несколько дней он действительно находился в полной темноте. После нескольких секунд адаптации к этому некоторые усталые и настороженные черные глаза наблюдали за ним с осторожностью, руки поднялись вверх в знак невиновности. Сразу же запаниковав при виде последнего человека, которого он хотел видеть лицом к лицу, он замер. Сердцебиение у него резко участилось, дыхание прерывистое, в бедных зеленых глазах читалась смесь страха и усталости. В горле внезапно стало так сухо, и он почувствовал, как будто воздух вибрировал, как это случалось, когда он был в сильном стрессе. Почему он здесь?! Откуда ему знать, где он живет?! Мужчина перед ним двигался медленно, словно оказывая помощь раненому животному. Он открыл рот и сформулировал предложение, но слушать было нечего, ни звука. Оба, казалось, были сбиты с толку этим, и прежде чем что-то еще могло произойти, Изуку сделал знак «уходи» и закрыл дверь перед его лицом. Зеленый малыш спрятался за дверью, руки его дрожали. Он начал обеими руками тянуть за свои сальные волосы, распутывание узлов всегда помогало ему успокоиться. Кроме того, он впервые заметил, какие длинные и растрепанные у него волосы. Неудивительно, что в школе на него смотрели уродливые взгляды. Ждать. Если его руки были пусты, то где была страница анализа героя? Оглядевшись (почти в полной темноте), он понял, что уронил его перед темноволосым мужчиной. Не лучший способ выразить это, но, по правде говоря, избегание увидеть его реакцию немного убережет его, если этот человек никогда не вернется. Почему он вообще был здесь? Изуку проспал всю ночь перед дверью, охраняя ее, следя за тем, чтобы мужчина ни при каких обстоятельствах не вошел. Ужасно боялся, что тот ждал его снаружи. Ужасно боялся, что это будет последний раз, когда он увидит его. … Айзава ждал. Он действительно это сделал. Вина и ярость копятся глубоко внутри. Ему не следовало преследовать ребенка, он знал это заранее, но он так волновался, когда пропустил рисунок и после того, как так и не взял желе. Он так волновался, что что-то случилось, и это не он избегал его. Он тоже был прав, беспокоясь. Впервые он смог рассмотреть ребенка в деталях при хорошем освещении, и все его тело отреагировало на это. Он просто пытался проверить, дома ли он, не более того, но внезапно его походка стала неприкрытой, и он оказался с ребенком лицом к лицу хотя бы на 5 секунд. Профессионал не мог поверить, что не заметил этого раньше, но парень выглядел ужасно. На первый взгляд, когда он открыл дверь, он отреагировал так, как будто не заметил света, ни одного крошечного свечения, исходящего изнутри, хотя не это его шокировало. Что действительно привлекло его внимание, так это вид раненого животного, который он имел. Его волосы, он был уверен, что они черные, на самом деле были темно-зелеными, жирными, спутанными и растрепанными, его одежда была той же, что и неделю назад, явно старая и грязная. Руки у него были красные, худые. Весь ребенок был в беспорядке, у него под глазами были огромные мешки для человека его возраста. Все его кричащее пренебрежение в худшем из сценариев. Он даже не хотел думать о последствиях того, что ребенок откроет дверь кому угодно. Его муж совсем сошел бы с ума, если бы сказать ему, что ребенок использовал язык жестов. Ребенок тоже такой маленький. Это определенно было что-то связанное с причудой. У ребенка, должно быть, есть какая-то причина молчать, потому что он точно знал, что в ту же секунду, когда он попытался заговорить, ребенок полностью потерял свой голос. Без сомнения, впечатляющий контроль над этим, учитывая шок, в котором он находился, а может быть, он сделал это вообще не нарочно, ему придется разобраться в этом. Так или иначе, он знал, что если ему не хотелось оставлять это дело в покое, то он был чертовски уверен, что не оставит его сейчас. Этому ребенку нужна была помощь. Он просто не знал, как об этом попросить. Только бог знает, как долго он находился в этом состоянии, скорее всего долго, если он даже не мог заставить себя довериться герою. Он должен был спасти этого ребенка. В любом случае он бы ему помог. Но сначала ему нужно было остыть. Ждать, пока малыш выйдет наружу, было не лучшей идеей, и ему пришлось составить план действий. От наблюдения за домом, чтобы узнать, сможет ли он найти его родителей, и от запроса просмотреть публичные записи об имуществе. Вероятно, это дало бы ему, по крайней мере, фамилию. Его сердце уже болело при мысли об ужасных вещах, которые ему предстоит раскрыть. Страница в его руке наполнила его чувством долга. Этот ребенок удержал его на пьедестале, которого ему еще предстояло заслужить. Сотриголове нужно было сделать несколько звонков и спасти ребенка.