Ни звука больше о женских бедрах

...Она часто задавалась вопросом, не допустил ли кто-нибудь непоправимую ошибку, когда она родилась. Могло ли такое случиться, что какая-нибудь служанка в особняке Цзинь родила ребенка в то же самое время и каким-то непостижимым образом случайно поменялась детьми с ее матерью, младшей сестрой Цзинь Гуаншаня. Но потом она ловила свое отражение в зеркале и предельно ясно понимала, что это не могло быть правдой: она была практически точной копией своей матери, знаменитой красавицы того времени. Однако, ее красота была такового рода, что совершенно не подходила ни ее темпераменту, ни ее характеру. Если бы не эта дурацкая красота, то ей бы было позволено быть незаметной тихоней на вторых ролях, т.е. то амплуа, в котором ей было гораздо комфортнее всего. К ее огромному сожалению, в семье Цзинь, где красота ценилась куда выше, чем богатство, и лишь немногим ниже, чем власть, она никогда не оставалась в тени. Люди тискали ее щечки, поднимали за подбородок ее голову,чтобы оценить её лицо, похлопывали по макушке и постоянно твердили ее матери, как крупно им с отцом повезло, что их дочь пошла внешностью именно в родительницу, а еще - какой ее дочь станет завидной и максимально выгодной парой для союза с кем-то значительным. Может быть, даже с самими Ланями. (Заметим мимоходом, что ее отец был настолько влиятельным человеком, что отсутствие красивой внешности ему прощалось.) Союз с Ланями был тем, чего Цзини безуспешно пытались достичь в течении нескольких поколений кряду. Однако, вне зависимости от того, сколько бы власти, богатства или красоты не имели Цзини в своем распоряжении, Лани – эти «высокомерные ублюдки» (как однажды назвал их ее дядя, злобно прошипев себе под нос) – просто никогда не были заинтересованы в союзе именно брачного толка. Лани вполне охотно приветствовали политические и деловые союзы – до определенной степени – но совсем не тот, в котором их семьи были бы объединены более тесными узами. Даже ее мать – знаменитая красавица – изначально предназначалась в качестве жены Цинхэн-цзюню, но, будучи в университете, отец Двух Нефритов влюбился в какую-то аспирантку-политолога и моментально женился на ней, даже еще до того, как у кого-либо из Великих Орденов появилась сама мысль о подобном союзе. Именно поэтому, ее дядя от лица ее матери сделал предложение младшему брату Цинхэн-цзюня, Лань Цижэню, суровому и строгому мужчине, за которого ее мать совершенно не испытывала желания выходить замуж. Что-ж, как потом оказалось, отсутствие интереса было полностью взаимным, поскольку Лани вежливо отклонили данное предложение, заявив при этом, что Лань Цижэнь не имеет склонности к институту брака. Позже до нее доходили слухи, что Лань Цижэнь влюбился в какую-то дикарку из Илина, что не принадлежала ни к одному из Пяти Великих Орденов и не обладала какими-либо значительными достоинствами, кроме остроумия и самоуверенности. Та девица, очевидно, скоропостижно выскочила замуж за кого-то равного по положению, а Лань Цижэнь так никогда и не женился. ...Её часто посещало острое желание, чтобы у нее в достоинствах не значилось ничего существенного, а только лишь эти самые остроумие и самоуверенность, и чтобы она не располагала ничем важным, что обязательно требовалось бы для создания альянсов и улучшения политического положения. Но все эти мечты были бесполезны. Во-первых, она не обладала вышеуказанным остроумием и тем более не располагала самоуверенностью. Кроме того, она всегда знала, что ее дядя просто дожидается дня её совершеннолетия, чтобы заключить через нее союз со старшим из братьев Лань. Она не знала, с чего он решил, что она добьется успеха там, где провалилась ее мать. А потом, когда ей было около 10 лет, она - наконец - открыла для себя причину. Она услышала, как ее дядя сказал, что наконец-то в семье появился некто, наделенный тем самым характером, который наверняка понравится Ланям. Молчаливая, сдержанная и милая — все те качества, которые никоим образом не были характеристикой многочисленных легионов женщин Цзинь, что родились до нее, и особенно ее матери. Тогда она всерьез обиделась. Она не считала себя молчаливой, или сдержанной, или милой. Более подходящими описаниями были бы: излишне робкая, нервничающая при виде толпы и легко застигаемая врасплох. Как бы ей ни хотелось, чтобы ее ценность не определялась одной лишь ее способностью к выгодному замужеству, когда она впервые встретила Лань Сичэня, то была приятно удивлена. Это удивление заставило ее ясно понять, что существовала подлинная и на 100% веская причина, по которой Великие Ордена страстно желали породниться с Ланями - именно через брак. Потому что Лани представляли собой действительно первоклассный генофонд. Лань Сичэнь, конечно, мог быть самым лучшим из них, но любая семья - произведшая на свет Лань Сичэня - должна была иметь именно превосходный генетический материал. А потом она встретила младшего из Нефритов. Ей тогда стукнуло всего двенадцать. И ее бедненькое сердечко рухнуло вниз так глубоко, что оно уже никогда так и не вернулось к прежней жизни. Лань Ванцзи был совсем не был похож на Лань Сичэня. Неприступный. Отнюдь не милый и совсем не обходительный. Не здравомыслящий - не по годам. Он был совершенно не тем впечатляющим сверхчеловеческим существом, что появлялось лишь однажды в каждом из поколений. Нет, вместо этого всего Лань Ванцзи ей показался её родственной душой. В противовес тому, что люди воспринимали в ней как молчаливость, сдержанность и миловидность, в нем считалось холодным, безэмоциональным и высокомерным. Но она поняла. В первое же мгновение, как увидела его, ее сердце узнало в нем родственную душу. Боязнь толпы, дискомфорт от разговоров и эмоции, не склоняющиеся перед ограниченностью человеческого языка. Ей потребовалось почти шесть месяцев частых встреч на собраниях различных кланов, прежде чем она набралась смелости, чтобы только приблизиться к нему, чтобы познакомиться. Нет, это не было собственно правдой. Она не приближалась к нему для знакомства. Она была бы абсолютно счастлива наблюдать за ним издалека вечно. Но случилась та вечеринка, когда очень-очень дружелюбный мальчик попытался завязать разговор с Лань Вандзи. Она нервно наблюдала издалека, как Лань Ванцзи впервые в жизни застыл, глядя на этого мальчика, словно дикий олень, застигнутый врасплох светом фар. Обычно, когда кто-то, с кем Лань Ванцзи не был знаком, пытался завязать с ним разговор, Лань Ванцзи либо заканчивал разговор лаконичным ответом, либо - как уже было раз или два - просто уходил. Она не понимала, почему он не сделал ни того, ни другого, глядя на этого мальчика. Но она почувствовала беспомощность Лань Ванцзи настолько остро, словно та была ее собственной, и, вопреки всем паническим звоночкам инстинкта самосохранения, подошла и притворилась, что наткнулась на этого мальчика и пролила на него свой напиток. Она чувствовала себя при этом крайне неловко, но оно стоило того - увидеть выражение полнейшего облегчения, что возникло на лице Лань Ванцзи, когда тот мальчик ушел прочь, отмахиваясь от ее извинений с блаженной улыбкой и говоря: «О, перестань. Даже не волнуйся об этом, оно сразу же легко смоется водой». Они оба смотрели мальчику в спину, а тому было едва ли 8 лет - немного с недоверием, немного с завистью - желая иметь хотя бы толику этой легкости общения с миром, чтобы с весёлой небрежностью заявлять, что это огромное красное пятно от вишневого сока на белоснежной рубашке может запросто «смыться водой» в один из моментов этого вечера. Когда она, наконец, повернулась в сторону Лань Ванцзи, тот ей не улыбнулся, хотя таковое намерение было, и она смогла его заметить. Она улыбнулась в знак принятия и нерешительно сказала: - Я - Цинь Су. Он кивнул ей и в своей собственной нерешительной манере ответствовал: - Лань Ванцзи. И ее бедное сердечко с головой нырнуло в бездну неоспоримой влюбленности. - Блядь, блядь, блядь, блядь!!! - Звони сильнее, милый! Прямо у его уха! - Очнись, Вэй Ин! Приди в себя!! Вернись!! - слышит он обеспокоенный голос брата. Когда он открывает глаза, то видит, что ее глаза смотрят прямо на него. Странное ощущение - переходить от взгляда ее глазами ко взгляду в них. Прежде чем он успевает открыть рот и что-то сказать, Цзян Чэн убирает его руки от нее. - Нет! - кричит он, а в это время ее призрачная фигура легкой волной колеблется перед его глазами и исчезает. - Да! - вопит в ответ его брат, на всякий случай давая ему крепкую пощечину. Он раздраженно разворачивает лицо к брату, который явно падает на задницу с того места, где до этого стоял перед ним на коленях. - Блядь, ты больше никогда так не сделаешь! - шипит Цзян Чэн, опуская голову. - О нет, точно сделаю! - хрипло парирует он, хватая Цзян Чэна за подбородок, чтобы поднять его лицо. - Вэй Ин, - слышит он с другой стороны, оттуда, где сидит на коленях Вэнь Цин. Он хватает брата за руку, что едва ли теплее льда, прежде чем повернуться к Вэнь Цин. - У тебя из носа идёт кровь. - Что? - сипло спрашивает он, хмурясь. И тогда он ощущает это самое. Носовое кровотечение – это явное преуменьшение тысячелетия. Кровь струится по его рту, шее и впитывается в ткань рубашки, которая, к счастью, красного цвета. Вместо того, чтобы показать ему в зеркале весь размер катастрофы, Вэнь Цин начинает вытирать ему кровь влажным полотенцем. Он смотрит на нее, и его взгляд смягчается, а она едва кивает головой, указывая в сторону его брата. Он все еще держит брата за руку, которая, к счастью, начинает теплеть. Он смотрит на Цзян Чэна и тянет его за руку: - Мне жаль. Цзян Чэн поднимает голову, и он видит, что страх во взгляде брата все еще не ушел. - Ты никогда больше этого не сделаешь. Нет, всё же сделает. Но сейчас совершенно не время говорить Цзян Чэну об этом. - Ладно, ладно. Мне очень жаль, видишь? Только взгляни на меня, видишь - я в полном порядке. Цзян Чэн раздражен и забирает полотенце у Вэнь Цин, чтобы стереть остатки крови, стекающей по его шее. - Каким боком, ёб твою мать, это «в полном порядке», ты идиот? Таким макаром она бы запросто убила тебя. - Но она этого не сделала. - Ну ладно, ладно, Заклинание Сопереживания убило бы тебя. - Сопереживание меня точно не убьет. - Боже ты мой! Ты собираешься сделать это снова! - Цзян Чэн останавливается с окровавленным полотенцем. Он закрывает глаза и медленно набирает в легкие воздуха. Когда он открывает глаза, Цзян уже открывает рот, чтобы поставить ему то, что, как точно знает Вэй Ин, будет являться жестким ультиматумом. Прежде чем они начинают спорить, их прерывает Вэнь Цин: - Он собирается сделать это снова. А мы собираемся быть здесь - рядом с ним. Разве нет, милый? Проходит некоторое время, прежде чем Цзян Чэн снова смотрит на Вэнь Цин. Между ними происходит молчаливый диалог, который Вэй Ин понимает слишком хорошо. - Великолепно, - говорит Цзян Чэн, оглядываясь на него. - Но в следующий раз нам понадобятся какие-нибудь припасы, чтобы ты не наебнулся практически наполовину! - Отлично. Я что-нибудь придумаю, - соглашается он. - Итак, что ты увидел? - спрашивает Цзян Чэн позже, когда они уже едят еду, которую предусмотрительно заказала Вэнь Цин. Он обдумает, что сказать. - Она вернула меня намного раньше, чем я ожидал. Куда более - чем намного раньше. Больше он не делится информацией, потому что это кажется ему личным. Это и есть личное. Сугубо личное. Она хотела, чтобы он увидел. Она хотела, чтобы он понял, почему и как долго она любила его мужа. Этой ночью в постели Лань Чжань лежит слишком уставший, чтобы делать что-либо, кроме как обнимать его. И тогда он мягко спрашивает: - Помнишь ли ты, когда мы впервые с тобой встретились? - Хм. Ну, ладно. Лучше бы это был тот ответ, который он подозревает как верный. - Нет, ты не помнишь, - говорит он со всей уверенностью. - Впервые мы встретились с тобой на домашней вечеринке. Ты застиг меня на горячем, когда я беззастенчиво пялился на тебя, и злобно посмотрел в ответ, типа: «Да, я красавец, сука. Прекрати таращиться, дыру просмотришь». Он слышит легкий выдох веселья, похожий на вибрацию в груди его мужа. Но Лань Ванцзи не говорит ничего, что могло бы опровергнуть им сказанное. Он поднимает голову и смотрит на Лань Чжаня. - Я знаю, что на протяжении практически всех моих подростковых лет я нечасто посещал собрания Орденов, но мне кажется совершенно странным, что мы с тобой совсем не пересекались до медицинского университета. - Хм, - снова хмыкает Лань Чжань. Он уже чувствует себя лучше. Лань Чжань тоже не помнит встречи с ним. Он знал, что с памятью у него полный швах, и едва ли мог помнить людей, которых встретил в нежном восьмилетнем возрасте. Но ему хотелось думать, что он никогда бы не забыл Лань Ванцзи, если бы встретил его хотя бы однажды. Особенно учитывая ту важность, которую Цинь Су придала этому воспоминанию, и ту точность, с которой запомнила этот инцидент. Главным образом потому, что он ознаменовал ее первое настоящее общение с Лань Ванцзи, и тем не менее... Увидеть себя там, в этом воспоминании, было… - Ты никогда не видел меня до медицинского университета, не так ли, Лань Чжань? — спрашивает он резко. - Видел, - наконец отвечает Лань Чжань. Его сердце ускоряется. - Когда? - спрашивает он взволнованно. Лань Ванцзи смотрит на него, его глаза почему-то мерцают янтарём. - Ты был тогда малышом. И тебе, наверное, было лет 7 или 8. Пытался со мной поговорить, как будто ты не видел, что я не разговариваю с людьми. Блядская блядь. Вэй Ин скривился в темноте: - И ты посчитал меня надоедливым. - Я посчитал тебя немного пугающим, - поправил его супруг. - Обычно моей холодности было достаточно, чтобы отпугнуть любого. Похоже, ты не понял эту фишку. - А потом что случилось? - спрашивает он. Лань Ванцзи пожал плечами. - К счастью для меня, кто-то волей случая пролил напиток тебе на рубашку. - Ханьгуан-цзюнь! Что за ужасные слова ты говоришь! Лань Ванцзи улыбнулся в ответ: - Двенадцатилетнему мне было не по силам справиться с тобой. Пролитый сок и испорченные рубашки были в высшей степени желанной возможностью отвлечения внимания. - Мне потом пришлось покинуть вечеринку? - интересуется он задумчиво. Неужели Лань Ванцзи так и не заметил, что с этого самого момента началась его дружба с Цинь Су. Лань Ванцзи отрицательно качает головой: - Когда я увидел тебя чуть позже, то на тебе уже был шарф твоей сестры, искусно уложенный поверх пятна, за неимением ничего лучше. А ты общался с группой детей, как ни в чем ни бывало. - Цинь Су тоже была там? - осторожно спрашивает он, потому что, судя по разговору, он не уверен, что Лань Чжань предоставит эту информацию без прямого вопроса. Лань Ванцзи вопросительно смотрит на него. Он пожимает плечами: - Мне просто любопытно. Если ты дружил с ней практически всю свою жизнь, была ли она там... Лань Ванцзи выглядит погруженным в мысли какое-то время, затем произносит: - Она вполне могла там быть. Раньше она была моей постоянной спутницей на подобных собраниях, так что, похоже, она вполне могла бы там быть. Настала очередь Вэй Ина задуматься. Не похоже, чтобы Лань Ванцзи намеренно уклонялся от ответа, скорее, его воспоминания были туманны. Он снова ложится на грудь мужа, чувствуя легкую сжимающую боль в груди. В реальности история Цинь Су получалась намного сложнее, чем он себе представлял.