Ни звука больше о женских бедрах

Поздним вечером, когда все уже закончили расставлять свои палатки и собрались у лагерного костра, Вэй Ин начинает свое огненное представление, не прибегая ни к одному из своих впечатляющих потусторонних заклинаний, а воспользовавшись обычными старыми добрыми талисманами. Дети впитывают это зрелище, буквально с открытыми ртами, и их безраздельное внимание доставляет Вэй Ину огромное удовольствие – он обнаружил, что мало что нравится его мужу больше, чем заставлять глаза детей сверкать восторгом и радостным изумлением – и это заставляет супруга несколько приподнять планку представления: фейерверк усложняется в деталях вспышек и добирает блеска. Похоже, чтобы не проиграть в демонстрации мастерства, вскоре к нему присоединяется Мэн Яо, посылая в воздух свои талисманы, которые явно призваны затмить талисманы Вэй Ина. Со своей стороны, Вэй Ин не попадается на удочку и улыбается Мэн Яо, как будто внезапное присоединение Мэн Яо к веселью - было желанным и запланированным. Зная Вэй Ина - а он уверен в этой интерпретации - тот имел в виду в точности это, подразумевая: "Прошу - присоединяйся ко мне. Давай вместе сделаем это зрелище еще более грандиозным". Приятной неожиданностью становится то, что в огненное шоу включается и его старший брат. Он не знал, что Сичэнь интересуется талисманами, не преследующими какую-либо иную цель и используемыми, кроме как ради красоты и великолепия. Первая попытка Сичэня — это шипящее сверкание звезд, которое следует сразу за последней вспышкой, созданной талисманом Мэн Яо. И это сияние гармонично продлевает вспышку Мэн Яо, как ненавязчивая цельная нота, завершающая законченную музыкальную фразу. Это заставляет обоих - Вэй Ина и Мэн Яо - на мгновение остановиться. Мэн Яо окидывает Сичэня взглядом со странным выражением, напоминающим… гнев? Сичэнь ловит этот взгляд супруга, но не демонстрирует никакой видимой реакции. А вот Вэй Ин реагирует взглядом неприкрытого удивления, а затем посылает Сичэню искреннюю и довольную улыбку. Он наблюдает за этим обменом эмоциями, и таковой заставляет его искренне улыбаться. Такого же рода улыбка появляется и на лице Сичэня - только более открытая ее версия, потому что его старший брат куда более него одарен в этой сфере. Следующая попытка Мэн Яо ещё более грандиозна и продолжительна и длится почти целую минуту. Лицо мужчины снова приобретает нейтральное выражение, прежний гнев теперь почти не заметен. Все эти эмоции ушли в представление. Дети прыгают вверх и вниз и хлопают в ладоши, радостно повизгивая - настолько это потрясающее зрелище. Вэн Ин не пытается соревноваться с супругом старшего брата, а делает то, что проделал Сичэнь, отправляя вверх несколько вспышек, что только продляют фейерверк Мэн Яо, усиливая его, а не конкурируя. Он замечает удивление на лице Сичэня от зрелища, что Вэй Инь подражает ему, и в следующее мгновение выражение лица Сичэня копирует выражение лица Вэй Ина, а длинная линия сверкающих маленьких вспышек взрывается в небе, как падающая звезда. Он наблюдает, как они оба смотрят друг на друга и довольно улыбаются. Сразу после этого Сичэнь оглядывается в его сторону. Их молчаливый обмен эмоциями вызывает у него улыбку, и эта картина, кажется, делает улыбку Сичэня еще ярче. Сичэнь действительно обожает Вэй Ина. Как и многие другие. Но Сичэню удается видеться с Вэй Ином гораздо чаще, чем другим. Отсюда следует лишь логичный вывод о том, что Сичэнь обожает Вэй Ина больше, чем большинство других. Это явное и ничем не замутненное обожание. Когда он впервые осознал это, он ожидал, что его старая ревность и чувство собственничества возьмут над ним верх. Но подобного не случилось. Потому что глазам Сичэня больше нечего скрывать. И он бесконечно ценит то, что его семья обожает Вэй Ина так же, как и он сам. Даже дядя. Поначалу дядя был крепким орешком и не поддавался, но после свадьбы у Лань Цижэня были дни, недели и месяцы, когда тот мог наблюдать, как Вэй Ин ведет себя с Сычжуем, и в самом деле, кто бы не полюбил Вэй Ина, увидев его поведение в отношении Сычжуя. Ему больше не нужны были какие-либо специфические причины любить Вэй Ина. И тем не менее, Вэй Ин каждый день давал ему их все больше. Фейерверк заканчивается тем, что Мэн Яо возглавляет большинство крупных вспышек, а Сичэнь и Вэй Ин выступают на подхвате, играя второстепенные роли. Хотя поначалу кажется, что это безумно раздражает Мэн Яо, в какой-то момент дополнения Вэй Ина и Сичэня становятся настолько хорошо скоординированы, что даже Мэн Яо внутренне смиряется и начинает улыбаться, особенно когда дети смотрят на него с благоговением. Так, как они смотрели на Вэй Ина в самом начале представления. Детям поставлены свои палатки, по двое-трое на каждую. Сычжуй - в палатке вместе с Цзинъи и Оуяном. Он идет проверить их, чтобы убедиться, что у них есть все необходимое, а после отправляется обратно в палатку, которая выделена ему и Вэй Ину. Вэй Ина там нет, когда он входит. Тот появляется только через несколько минут, вытирая полотенцем волосы после очередного похода в душ на открытом воздухе, что у озера. Он боится давать себе надежду угадать скрытый смысл этого последнего - совершенно ненужного душа. Он уверен, что они не брали с собой смазку. Возможно, Вэй Ину просто было жарко, и ему захотелось остыть. Хотя вечером температура довольно низкая, поэтому в воздухе ощущается легкая прохлада. Однако Вэй Ин разгорячился сильнее других. У них отдельные спальные мешки. Вряд ли это способствует продуктивным плотским утехам. Так что он просто излишне самонадеян. Хотя - в качестве намека - Вэй Ин целый день украдкой наблюдал за ним. Весь день. Он старается не думать об этом, пока раскатывает спальный мешок. Единственный раз, когда они действительно общались за весь день, был во время краткого спасения Мэн Яо. Он подошел только тогда, когда Вэй Ин уже вытащил Мэн Яо из озера на плот. Вэй Ин особо об этом не распространялся, просто сказал, что нога Мэн Яо запуталась во чем-то тяжелом. Мэн Яо, похоже, тоже не был склонен рассказывать о том, что произошло. Даже Сичэню. Когда Вэй Ин выключает лампу в палатке и бормочет «Спокойной ночи», он хоронит последнюю надежду и мрачно забирается в спальный мешок. Тем не менее, еще какое-то время он лежит без сна, прислушиваясь к дыханию Вэй Ина. Вскоре оно выравнивается, и он обреченно выдыхает немного своего разочарования в пуховую поверхность своей подушки. Некоторое время спустя он просыпается, когда слышит, как расстегивают молнию его спального мешка. Волосы Вэй Ина падают ему на шею, прежде чем он чувствует губы Вэй Ина на своих. Он поворачивается всем торсом к Вэй Ину, раскрывая объятия, чтобы притянуть супруга к себе. Вот только Вэй Ин отстраняется, и в следующее мгновение руки Вэй Ин лезут ему под футболку, задирая ее. В спешке движений мужа рубашка собирается складками у него на шее, и он слышит тихое разочарованное взрыкивание Вэй Ина, прежде чем футболка равномерно разрывается ровно посередине и распадается в обе стороны, открывая ему картину потрясенного этим действием супруга. - Ты только что порвал…? - начинает шептать он, но Вэй Ин не дает ему закончить, прежде чем его горячие губы снова находят его, а обе руки теперь плавно ложатся на его грудь и сжимают плечи. - Прости… — шепчет Вэй Ин между поцелуями. - Я… куплю… тебе... новую... Последняя фраза произносится в ускоренном темпе, когда рука Вэй Ина уже скользит вниз, а ладонь распластывается по твердому стволу в его спальных штанах. Когда Вэй Ин начинает нетерпеливо дергать его за пояс, он хватает запястья Вэй Ин ладонями и переворачивает их тела так, чтобы оказаться сверху супруга. - Смотри, не порви мне штаны. Я взял с собой только их. Вэй Ин на мгновение заговорчески приподнимает уголок губ, а затем быстро шепчет: - Мы здесь всего на одну ночь... Соломинкой, что ломает хребет верблюду, оказывается именно прикусывание губ супругом, которое заставляет его уткнуться лицом в шею Вэй Ина. - Продолжай в том же духе. Только не используй свои силы. Вэй Ин приподнимает бедра и немного сдвигается, чтобы член Ванцзи мог удобно вжаться в теплое место прямо под твердым членом Вэй Ина, они оба все еще в одежде и все такое прочее. - Тогда как? - нетерпеливо интересуется Вэй Ин, а его руки плавно скользят по спине Ванцзи к его заднице. Он слегка приподнимает голову, ровно настолько, чтобы увидеть, что глаза Вэй Ина плотно зажмурены, а губы приоткрыты. - Порви их, - тихо приказывает он в ухо Вэй Ину, его губы оглаживают чувствительную мочку. Глаза Вэй Ина мгновенно распахиваются от удивления, как будто это никак не могло прийти ему в голову раньше. Лань Ванцзи умудряется изобразить лёгкую ухмылку, прежде чем его слова вызовут у супруга шок, но его муж действительно слушается его и рвет штаны: швы на попе разрываются, обрываясь прямо под поясом. Вэй Ин замечает выражение его лица и внезапно запахивает полы ткани, выдавая изумлённое: - О, так ты пошутил... Он самодовольно приподнимается на локтях, чтобы лучше разглядеть выражение лица Вэй Ина. Тот теперь выглядит искренне огорченным. Это странное выражение для лица Вэй Ина. - Я что-то сказал той ночью? — самопроизвольно вырывается у него, без всякого намерения с его стороны. Что огорчает. Ну, он - конечно - собирался поинтересоваться. Но не прямо в этот самый момент. - Какой ночью? - спрашивает Вэй Ин. Хотя по глазам Вэй Ина он точно может сказать, что Вэй Ин наверняка в курсе, какую именно ночь он имеет в виду. - В таком случае, я действительно сделал это, - говорит он вместо ответа на вопрос. Вэй Ин делает отрицательное движение головой. Это едва заметное движение, как будто он хочет кивнуть в согласии, но в последний момент его голова решает выбрать отрицание. - Я каким-то образом опозорился? - спрашивает Лань Ванцзи. Выражение лица Вэй Ина резко меняется. Его глаза приобретают честное выражение, и на этот раз он заметно покачивает головой из стороны в сторону. После чего Вэй Ин слегка приподнимается, чтобы поцеловать его. Этот поцелуй совершенно не игривый. Совсем. На самом деле он физически ощущает себя так, словно кто-то крепко сжимает его сердце в кулаке, чувство удушья поднимается к его горлу, и ему требуется пара мгновений, чтобы осознать, что эти чувства принадлежат Вэй Ину, а не ему. Эти чувства усиливаются и распространяются по мере того, как Вэй Ин углубляет поцелуй. Чьи руки плавно поднимаются вверх по его спине, пока он не начинает чувствовать любовь Вэй Ина так, словно искрящаяся теплотой и переливающаяся радужными всполохами перчатка оборачивается вокруг всего его тела. Чувства настолько сильные, что он прерывает поцелуй и хрипло шепчет: - Думаю, что мы с тобой накрепко связаны нашими душами. Вэй Ин на мгновение кажется дезориентированным, прежде чем в его глазах загорается настороженный огонек: - Как ты это узнал? - Погоди-ка, так ты тоже это знаешь? - спрашивает он, отстраняясь, чтобы увидеть глаза Вэй Ина. Вэй Ин не кивает в ответ и подозрительно прищуривается: - Так ты можешь… чувствовать то же самое, что чувствую я? Он отрицательно качает головой. И видит настороженность в глазах Вэй Ина. - Не всегда, - исправляется он. - Только когда чувства сильны. - Как сейчас? - уточняет Вэй Ин, начиная отстраняться. Он снова притягивает Вэй Ина к себе. - А разве ты не чувствуешь то же, что и я? — интересуется он, немного оскорбленный тем, что Вэй Ин так насторожен. - Не так часто, как ты чувствуешь то же самое, что чувствую я. Ответ Вэй Ина не менее серьезен, чем раньше, но он может видеть обиженно надутые губы и недовольную мордашку Вэй Ина даже в темноте. - Как бы я еще узнал, что ты чувствуешь? Ты же мне ничего не рассказываешь, - парирует Лань Ванцзи, хмурясь. - Я довольно открыто выражаю голосом, причем вслух, о том, что чувствую, - Вэй Ин тоже хмурится. - Только по поводу чего-нибудь плохого. Ты всегда молчишь, как рыба, по поводу всего хорошего. - Всего хорошего - это чего? - упрямо спрашивает Вэй Ин, снова пытаясь отстраниться, и на этот раз его лицо носит скорее уязвимое выражение, чем подозрительное. - Возможно, это лишь мое воображение... Он позволяет Вэй Ину сохранить лицо. - Должно быть, так и есть, - Вэй Ин в ответ упрямо поднимает подбородок в защитном жесте. - Разве это так плохо — чувствовать ко мне что-то хорошее? — спрашивает он, позволяя некоторой своей уязвимости просочиться наружу. Вэй Ин сохраняет выражение лица лишенным всяких эмоций, но его чувства вздымаются, как приливная волна, которую легко можно разглядеть с горизонта. А затем эта волна обрушивается на Лань Ванцзи - внезапно и с силой в десять тысяч тонн. Он бессильно утыкается носом в шею Вэй Ина, запах супруга столь же насыщен и силен, как и его любовь. - Это так несправедливо, - горько шепчет вслух Вэй Ин, хотя Ванцзи чувствует нежные пальцы Вэй Ина в своих волосах, что поднимаются мягким прикосновением вверх от основания шеи. - Почему? - осторожно интересуется он, уткнувшись носом в слабо стучащий и предательски выдающий чувства супруга пульс. - Ты знаешь, что мои чувства сильные и громкие, особенно у меня в голове. - Только потому, что ты хочешь держать их под семью замками. - Если ты почувствовал то, что чувствую я, то ты прекрасно понимаешь, почему я должен так поступать, - тихо говорит Вэй Ин, рассеянно поправляя его волосы. На этот раз он чувствует, как сжимается его сердце от его собственных чувств, и они принадлежат точно ему, а не Вэй Ину. Движение пальцев Вэй Ина замирает на его шее. Мгновение спустя он чувствует, как Вэй Ин разворачивается к нему: - Это твои? - удивленно спрашивает Вэй Ин. - Разве ты не чувствовал этого раньше? - спрашивает Ванцзи. Он часто задавался вопросом, что именно чувствует Вэй Ин. Какие именно чувства принадлежат супругу, а какие ему самому? Насколько они похожи на то, что испытывает он сам. Вэй Ин молчит, хотя его крепкие руки снова сжимаются вокруг него в объятии: - Я все время чувствую твою любовь. Её так много, что я не хочу показывать миру ее величину. - Почему? - По большей части потому, что она слишком сильна, чтобы быть реальной. - Прямо как ты сам, - отвечает он, расслабляясь в объятиях Вэй Ина. Пальцы Вэй Ина скользят по его голове, заставляя его язык и мозг работать в рассинхроне и не подчиняться разуму. Пальцы Вэй Ина резко дёргают его за волосы – что-то вроде случайного единичного рывка – и он морщится от боли. - Ты всерьез думаешь, что я слишком хорош, чтобы существовать в реальности? — ехидно интересуется Вэй Ин, потирая место, где он дёрнул за волосы. - Мгм, - мычит он, нежно опуская голову на плечо Вэй Ина. - Много лет назад ты испарился так внезапно, что мне до сих пор трудно поверить, что ты больше не исчезнешь. - Я бы никогда не бросил тебя добровольно. - А что случилось? — спрашивает он, поднимая голову. Интересно, доверяет ли Вэй Ин ему сейчас настолько, чтобы все рассказать? Вэй Ин задумчиво замолкает. И проходит довольно много времени, прежде чем Вэй Ин снова заговаривает: - Кто-то послал Вэнь Чжулю расплавить мое ядро, заставив его поверить, что матери Цзян Чэна, госпоже Юй определенно понравится больше не видеть во мне конкурента ее сыну Цзян Чэну. Как будто я представлял хоть малейшую угрозу для Цзян Чэна, легитимно наследовавшего клан. Каким-то образом – и я не могу себе даже вообразить, как такое могло произойти – Вэнь Чжулю перепутал меня и Цзян Чэна, и вместо этого расплавил золотое ядро ему. Госпожа Юй убила Вэнь Чжулю в отместку, уверен, что вся эта история тебе прекрасно знакома. Не совсем так. Он действительно слышал, что из-за какой-то старой вражды госпожа Юй подралась с Вэнь Чжулю, перебежчиком из её девичьего клана. Детали не были ясны, и впоследствии эта история была отправлена в забытье. Вэнь Жохань возымел обиду от имени Вэнь Чжулю, хотя после этого два Великих клана так и не погрузились в конфликт или хаос, все предполагали, что госпожа Юй каким-то образом возместила-таки Вэнь Жоханю причиненный ущерб. - Знает ли Вэнь Жохань о том, что произошло? — осторожно спрашивает он Вэй Ина. Вэй Ин отрицательно качает головой: - Госпожа Юй выдумала весьма правдоподобную историю о том, как Вэнь Чжулю напал первым, не раскрывая при этом, что Цзян Чэн потерял свое золотое ядро. - Тогда как ты… — начинает он. - Вэй Ин, только не говори мне, что ты сразу предложил отдать свое ядро Цзян Чэну. Он произносит эту фразу, хотя примерно на 99% уверен, что это, скорее всего, чистая правда. Вэй Ин усмехается. - Я люблю своего брата, но эта мысль даже не приходила мне в голову. Честно говоря, я тогда даже не был в курсе, что можно вот так прямо отдать кому-то свое золотое ядро. Он уже догадался про это. Потому что если бы Вэй Ин был в курсе, то он бы, без всякого сомнения, предложил эту бредовую идею, даже под угрозой своей верной смерти. - Тогда как ты потерял...? - Вэнь Чжулю рассказал об этом госпоже Юй перед тем, как она убила его. Что Цзян Чэн может получить еще одно ядро от того, кто бы был готов отдать его ему. Дающий должен был быть готов сделать это добровольно, иначе ядро могло бы не прижиться. Это несколько напоминает то, как организм отторгает чужой орган при трансплантации. Вэй Ин больше ничего не говорит. Несказанное дополняет Лань Ванцзи: - Поэтому, она попросила тебя. Прекрасно зная, что ты никогда не смог бы ей отказать. Вэй Ин с тяжёлым вздохом закрывает глаза. - Я долгое время ненавидел ее за это. За то, что она сделала со мной. Даже учитывая тот факт, что если бы она даже не попросила, то, скорее всего, я бы отдал свое золотое ядро брату сам. Но мне просто нужна была веская причина ненавидеть ее. И эта была куда лучше, чем все остальные. Вэй Ин замолкает и делает глубокий вдох, прежде чем открыть глаза. - Но теперь, когда у меня самого есть ребенок, я твердо знаю, что сделал бы то же самое. - Ты бы не стал, - автоматически заверяет он. - Я бы это сделал, Лань Чжань, я бы точно это сделал. Думаю, что вполне мог бы вытворить нечто совершенно чудовищное, если бы дошло до угрозы его жизни. Я бы даже глазом не моргнул. И при этом, вполне возможно, даже не испытывал ни малейших угрызений совести и ни на йоту чувства вины, которое она чувствовала всю свою жизнь, вплоть до самой смерти. - Откуда ты знаешь? - тихо спрашивает он, отстраняясь, но зная при этом, что Вэй Ин говорит совершенно без преувеличения. Вэй Ин наклоняет голову, напоминая ему о событиях с горы Феникса: - Я превратил этих животных в пепел одним лишь щелчком пальцев. - Они едва не убили меня, - тихо возражает он. - Их можно было усмирить. Но в тот момент я вообще не был способен думать. В мозгу крутилось только «Убей, Убей, Убей». Не потому, что мне было нужно их убить, а просто потому, что я мог это сделать. Он хочет опровергнуть эти жестокие слова, но понимает, что в них имеется солидная доля правды. Супруг продолжает: - Обладать такой силой, как у меня, это… пугающе. Что, если меня нечто настолько разозлит, что я просто скажу: «Заебись, на хуй это всё»? - Ты был довольно зол на меня, когда в тот день в Академии встретился со мной как с предполагаемым отцом Сычжуя. - Да, ты даже представить себе не мог, насколько близок был к тому, чтобы сыграть в ящик. Он внимательно смотрит на Вэй Ина и замечает, что его обычная крошечная дразнящая улыбка наконец-то вернулась, пусть даже в качестве тени. - Я правда был настолько близок к смерти? — интересуется он дразнящим тоном, наклоняясь и оказываясь всего в нескольких дюймах от губ Вэй Ина. - Хмм... Я усиленно прикидывал подходящий сорт древесины для твоего гроба, когда ты вошел в мою дверь. - Натуральная древесина - хороший выбор. - Для чего? - озадаченно спрашивает Вэй Ин, глядя на его губы. - Для моего гроба. Предельно просто. Никаких излишних украшений. Вэй Ин усмехается, все еще глядя на его губы. А затем говорит: - Закажи мне какой-нибудь навороченный памятник, весь из стали и серебра с соответствующей гравировкой, достойной Старейшины Илина. С эпитафией, которая гласит: «Старейшина Илина вознесся на Небеса. Ну, или спустился в Ад. Это как посмотреть, куда, по вашему, он должен отправиться дальше. Спасибо, что приперлись. И больше не появляйтесь. Для остальных-же: здесь покоится Вэй Усянь из Илинских Вэев, Юньмэнских Цзянов и Гусу Ланьских Усяней, любимый отец, муж, брат и друг. Он продолжает жить в своем сыне Лань Сычжуе и своём возлюбленном…» Он мягко прикрывает рот Вэй Ина ладонью. В этом случае он может видеть только глаза Вэй Ина, большие, с длинными ресницами, в которых плещется немного озорства, много любви и немного душевной боли. Вэй Ин аккуратно убирает его руку и спрашивает: - В каком из миров я по доброй воле захотел бы оплакивать тебя, Ханьгуан-цзюнь? Лань Ванцзи улыбается этой смене темы разговора. Он думает, что Вэй Ин больше ничего не скажет, но затем Вэй Ин мягко добавляет: - В каком из миров мире я захотел бы жить без тебя, Лань Чжань? Он перестает улыбаться. - Ты снова покинешь меня? Вот оно, то самое. Опять. Словно кто-то сжимает его сердце в кулаке. Жестко и больно. - Я думал, что ты сказал мне, что мы с тобой накрепко связаны душами. Уверен, что отправлюсь на Небеса, только взяв тебя с собой, - говорит Вэй Ин. - Но только после того, как Сычжуй подрастет и устроится, - говорит он со всей серьёзностью. - Даже не подлежит обсуждению, - согласно кивает Вэй Ин.