Ни звука больше о женских бедрах

Он абсолютно уверен в том, что пока он спал, Цзян Чэн передал ему часть этой самой звездной ци из его бывшего золотого ядра. Потому что к утру субботы он почти полностью восстановился. И страстно возжелал супа из свиных ребрышек и корня лотоса, приготовленного Цзецзе, этого ее особого бренда ГЛКСБС ("Горячая-Любовь-К-Своим-Братьям" Супа). Должно быть Цзян Фэнмянь прочитал его мысли на расстоянии и пригласил их на импровизированный семейный ужин. И вот представьте: он и Цзян Чэн вместе сидят на диване, оба за своими ноутбуками на коленях, у брата на заднем фоне орет один из его футбольных матчей, и тут он получает смс от своего приемного отца. Он наклоняется, чтобы посмотреть на экран телефона Цзян Чэна, и видит, что Цзян Фэнмянь, сиречь его приемный отец, продублировал смс и попросил Цзян Чэна взять с собой Вэй Усяня, когда тот вернется домой. На ужин. Он прищуривает глаза и грозно смотрит на брата: - Ты им не сказал, да? - Что не сказал? - спрашивает Цзян Чэн и одновременно с этим уже набирает текст, что обязательно возьмет с собой Вэй Усяня и при этом проследит, чтобы Цзецзе приготовила суп из свинины и корня лотоса. - Что у меня сейчас… - он ждет, пока Цзян Чэн поднимет взгляд от экрана, чтобы закончить фразу, - ...небольшое недомогание, вместо моего обычного "на-зашибись" крепкого здоровья? - Думаешь, они бы просто так рандомно пригласили тебя на тихий семейный ужин, если бы были в курсе, что ты уже два дня как на смертном одре? — Да твою ж налево, А'Чэн, перестань все время так драматизировать, - раздраженно произносит он. Теперь уже Цзян Чэн смотрит на него с должным раздражением. - Смотри мне, однажды, пока ты будешь на работе, я приеду сюда на огромном грузовике, упакую в чемоданы все твое шмотьё и перевезу его в Пристань Лотоса. Он закатывает глаза и фыркает. Эта пустая угроза звучит уже в который раз. Обычно Цзян Чэн угрожает заставить его переезжать на Пристань Лотоса хотя бы раз каждые пару недель. Цзян Фэнмянь действует более дипломатично и пока еще не прибегал к физическим угрозам. Цзецзе, как ни странно, не выдвигает никаких требований вообще. Словно знает, что стоит ей только попросить, и он будет вынужден подчиниться - причем сделает это с радостью. При этом она прекрасно понимает, насколько ему иногда действительно жизненно необходимо побыть одному. - Не знаю, в курсе ли ты этой особенной инфы про меня, братишка, но у меня действительно нет никакой трепетной привязанности к материальным вещам. Забери хоть все. Договор аренды квартиры все равно составлен на мое имя. Спать будет где по-любому. - А я сменю замки. - А я их сломаю. - Хозяин тебя выгонит. - Думаешь, он выгонит Старейшину Илина из-за какого-то сраного замка? Ебать конем твое дерьмовое предположение. Эта квартира печально известна своим жутким привидением, и хрен ты ее сдашь в аренду вот так запросто. - Ну да, ври больше. И где этот твой жуткий призрак? Под кроватью, что ли? Подначка брата его настолько раздражает, что он вскидывает ладонь, и Чэньцин, стоящая на каминной полке в противоположном конце комнаты, летит ему прямо в руку. Он подносит флейту к губам и играет быструю легкую мелодию. - Ты прикалываешься? Ты в натуре собрался вызвать призрака? - недоверчиво интересуется Цзян Чэн. Он убирает флейту ото рта и со значением смотрит в дальний угол комнаты. Цзян Чэн прослеживает его взгляд своим. В воздухе проявляется прозрачный мужчина в жилете, бриджах и напудренном парике. Челюсть Цзян Чэна комично отвисает, и он самодовольно ставит указательный палец под подбородок брата, чтобы закрыть ее с легким щелчком. - Что это за ебатня? - сдавленно шипит Цзян Чэн. - Следи за языком, - рычит он на брата, а затем мягким тоном говорит привидению, - Не волнуйся, Персиваль. Мой брат просто не поверил, что ты бродишь по этим этажам и пугаешь народ. Я был вынужден предоставить ему некоторые доказательства твоего существования. Персиваль выглядит слегка обиженным. Он продолжает с улыбкой: - Прошу прощения, что побеспокоил тебя. И, пожалуйста, продолжай и дальше свое благородное дело по причинению ужаса, - вежливо говорит он. Призрак делает легкий поклон и растворяется в воздухе. Цзян Чэн поворачивается всем корпусом и изумленно пялится на него. - Как тебе удалось отыскать английское привидение в этом доме? Он пожимает плечами, убирая Чэньцин. - У кого может быть больше незаконченных дел, чем у тех бедолаг, кто умер в томительном ожидании возвращения домой? - Вот видишь, вот именно поэтому тебе следует вернуться в Пристань Лотоса, - констатирует Цзян Чэн. - С какой стати? Чтобы не встречаться с Персивалем? - Чтобы не умереть в ожидании возвращения домой… - траурным тоном вещает Цзян Чэн. Он почти готов брякнуть нечто-то саркастическое в ответ, но голос Цзян Чэна на этот раз мрачен, и поэтому вместо сарказма он кладет голову брату на плечо. - Я уже дома… - тихо произносит он через некоторое время. - Почти, - отвечает Цзян Чэн и хмурится. *** Тем вечером семейный ужин в Пристани Лотоса… совершенно НЕ семейный. И он может поспорить, что Цзян Чэну тоже никто ничего не сказал, потому что тот хмуро глядит на Вэй Усяня, когда они подъезжают к особняку и обнаруживают у ворот кейтеринг-фургоны с едой. Какого черта происходит? Они встречают Цзецзе на кухне. Сестра руководит поварами и другим кухонным персоналом, входит и выходит из гостинной, где, как он теперь замечает, приготовлены серебряные столовые приборы и выставлен антикварный сервиз китайского фарфора. - На ужин к нам придет пара человек, - говорит она загадочно и заставляет их следовать за собой. - И кто они? - настороженно спрашивает Цзян Чэн. Цзецзе встает на цыпочки, пытаясь дотянуться до верхней полки шкафа, чтобы взять оттуда набор чашек, и Вэй Усянь подходит, чтобы помочь ей. Он не часто видит, как его сестра нервничает, но этот случай - определенно один из таких. - Кто? - нетерпеливо повторяет свой вопрос Цзян Чэн, когда Цзецзе сосредотачивается на том, чтобы расставить чашки вверх дном на огромном блюде, что стоит на большом фуршетном столе. Там уже стоят тарелки разных размеров, сложенные в аккуратные маленькие стопки, и несколько слуг как раз забирают их и накрывают на стол. Длинный обеденный стол. С многочисленными местами для гостей и множеством столовых приборов. - Цзе, - наконец, зовет он и берет ладони Цзецзе в свои. Сестра, наконец, смотрит ему в глаза. И расплывается в улыбке, словно вид его нежно улыбающегося лица отрывает ее от тщательного обдумывания того сценария катастрофы, что разворачивается в ее уме. - Ты пришел… - говорит она, поднося раскрытую ладонь, чтобы ласково погладить его по щеке. Он льнет к ней, улыбаясь своей особенной улыбкой, собирающей искренние морщинки вокруг глаз. - Меня заманили сюда супом из свинины и корня лотоса, и твоей любовью. Так что я ожидаю наличия и того, и другого, причем в избытке, что бы здесь ни происходило, - говорит он, сухо перечисляя факты и заставляя ее смеяться. Внутри он вздыхает с облегчением. Цзецзе нечасто заметно нервничает. - Кто к нам приходит, Цзе? — спрашивает Цзян Чэн, нетерпеливо придвигаясь и дергая сестру за руку. - Вэни, - раздается за их спинами. При этом объявлении его глаза почти вылезают из орбит, и он видит, как глаза Цзецзе тоже расширяются от тревоги. Они все синхронно оборачиваются назад и видят на Цзян Фэнмяня, что сделал это заявление. - Что? - восклицает Цзян Чэн, который первым приходит в себя достаточно, чтобы спросить подобное. В этот момент взгляд Цзян Фэнмяня падает на Вэй Усяня. Падает и останавливается, а брови озабоченно хмурятся. - С тобой все в порядке? — спрашивает его приемный отец. - Конечно. Почему вы спрашиваете? - Он всегда боялся того, что Цзян Фэнмянь может прекрасно видеть его насквозь и точно определять его состояние, особенно когда он нездоров. Со стороны эта способность казалась ему сверхъестественной. - Тебе было нехорошо? — снова спрашивает Цзян Фэнмянь, похоже, на время забыв, что все с нетерпением только того и ждут, чтобы вернуться к теме чертовых Вэней, что появятся у них на ужине. - Он в порядке, отец. Почему Вэни придут на ужин? — нетерпеливо вмешивается Цзян Чэн, отвлекая внимание отца на себя, что дает ему повод вздохнуть с облегчением. Он чувствует, как сестра нежно сжимает его руку в ободрении. Он смотрит на нее и успокаивающе улыбается, а она улыбается ему в ответ, и ее глаза светлеют. - И Лани,- слышит он и непроизвольно вздрагивает от испуга. - Кто из Ланей? — спрашивает он, не отдавая себе отчет. - Лан Цижэнь. Лань Сичэнь и его муж Цзинь Гуанъяо… Он задерживает дыхание. - ...и Лань Ванцзи со своим сыном, Лань Сычжуем. - Почему? — спрашивает он, не в силах сдержаться, хотя, по счастью, его вопрос заглушает более громкий возглас Цзян Чэна: - Подожди, отец, если придет столько Ланей, сколько же тогда придет Вэней? - Вэнь Жохань, Вэнь Сюй, его жена и сын, а также Вэнь Чао. - Чтоооо? Цзян Чэн выглядит настолько же ошеломленным этими новостями, насколько и он себя таковым ощущает. У него едва хватает времени собрать себя в кучу и спросить, почему, как их отец продолжает: - И Не. Он чувствует, как ногти сестры впиваются в его ладонь, и смотрит на нее с удивлением, однако Цзян Яньли, очевидно, этого не замечает, напряженным взглядом наблюдая за отцом. - Постойте-ка, что? Почему они приходят? Кто именно придет? — пулеметом выпаливает вопросы Цзян Чэн. - Не Миндзюэ. Ногти в его ладонь впиваются сильнее, но на этот раз он сжимает руку Цзецзе в своей и видит, как она в замешательстве поворачивается к нему. Он слегка склоняет голову, знаком спрашивая "Что случилось?", но она быстро выдергивает свою руку из его, отрицательно качает головой и покрывается густым румянцем. Что… - И еще Не Хуайсан. Не Хуайсан? Таааак, ему определенно надо будет написать этой сволочи, чтобы выяснить всю правду об этом внезапном ужине-сиречь-грандиозной-подставе. - Почему они все приходят? — спрашивает Цзян Чэн. Кажется, Цзян Фэнмянь серьезно размышляет и тщательно подыскивает слова, чтобы ответить. И затем произносит довольно осторожно: - Поклонники. Претендующие на руку твоей сестры. Он поворачивается к Цзецзе, широко раскрыв глаза, и слышит, как Цзян Чэн в шоке бормочет: - Подождите-ка, что? Кто? Момент. Кто? Кто претендует? - Пойдемте в кабинет, — говорит Цзян Фэнмянь и начинает идти в том направлении, заставляя всех следовать за ним. Как только они оказываются в кабинете за плотно закрытой дверью, их отец подходит к окну, из которого открывается чудесный вид на двор особняка. Кейтеринг все еще там, работники разгружают фургоны, а гости должны прибыть только через час. - Вэнь Жохань сделал предложение первым, - начинает Фэнмянь, без дальнейших предисловий. - Для Вэнь Чао. - Ох, ты ж срань Гос… — начинает Цзян Чэн и резко замолкает, когда Цзецзе называет его имя. - Да, и я так подумал, - соглашается Цзян Фэнмянь с мягкой улыбкой. - - Вскоре после этого с нами связался Лань Цижэнь. - В пользу кого было предложение? — спрашивает Цзян Чэн. На этот раз Фэнмянь оборачивается и отвечает несколько более резким тоном: - Явно не для женатого племянника. - Другой его племянник тоже женат, — сердито информирует Цзян Чэн. - Он вдовец. Уже как 8 лет, - считает нужным уточнить Цзян Фэнмянь. Цзян Чэн выглядит так, словно хочет сказать нечто грубое в ответ, но сдерживает свой порыв. Наверняка он вспомнил, что их отец теперь тоже вдовец. - Кроме того, он же знаменитый Ханьгуан-цзюнь, - продолжает отец, - Он и так уже годами получал предложения, но так и не согласился до сих пор снова связать себя браком. - А теперь он вдруг согласен? — интересуется Цзян Чэн, скепсис в тоне его голоса можно шинковать ножом. - Предположительно, да. Может быть, именно потому, что это наша Янли, он и готов рассмотреть вопрос о женитьбе. В его голове только белый шум. Ему приходится закрыть глаза и сосредоточиться на том, чтобы подавить эти шипящие помехи, прежде чем он снова откроет глаза. - А Не Миндзюэ? — спрашивает Цзян Чэн. - Он тоже хочет жениться на Цзецзе? Он смотрит на сестру и, как и прежде, видит густой розовый румянец на ее щеках. Постойте-ка, Цзецзе действительно влюблена в… - О, нет, - прерывает его мысли резкий ответ Цзян Фэньмяня. Он все еще наблюдает за Цзецзе и видит, как ее лицо заметно теряет краски. - Не Миндзюэ пригласил я сам, — заявляет отец таким тоном, что говорит об однозначной необходимости им всем троим внимательно послушать его слова. - Почему? — снова спрашивает Цзян Чэн. Глава Ордена Юньмэн Цзян, Цзян Фэнмянь молчит еще одну томительную длинную паузу, затем делает легкий печальный вздох и поворачивается в его сторону всем телом. - Для Вэй Усяня.