Ни звука больше о женских бедрах

Он просыпается с тупой пульсацией боли в голове. И достаточно необычным является то, что он лежит неподвижно, пытаясь ее утихомирить. Та ни в какую не желает утихомириваться. Вэй Ин ерзает в его объятиях, и он машинально поворачивается к нему, забывая о своей попытке лежать неподвижно. Пульсация усиливается в несколько раз, поэтому он пытается медленно - буквально по миллиметру - передвигать голову, осторожно придвигаясь ближе и притягивая тело Вэй Ина повыше, чтобы он мог мягко поместить лицо на свое самое любимое место в мире… - уткнуться носом в шею Вэй Ина. Тело Вэй Ина такое же теплое, как и всегда, даже несколько теплее, учитывая, как они переплелись друг вокруг друга, и учитывая, как болит его голова, это тепло должно было бы вызывать дискомфорт. Но подобного не происходит. Особенно, когда он слышит тихое «Лань Чжань…» Вэй Ина. Время от времени запруда, содержащая все его эмоции, переполняется. Это происходит сейчас. Внезапно и без предупреждения. То ли пульсирующая головная боль, то ли невозможная и внезапно охватившая его нежность - заставляют его глаза заполниться слезами... - он не может ответить. Но это ощущение заставляет его руки сжиматься на талии Вэй Ина, пока он безуспешно пытается сморгнуть слезы, самопроизвольно струящиеся из глаз. Он даже не понимает, почему такое с ним происходит. Он догадывается, что сжимает слишком сильно, когда чувствует, как тело Вэй Ина расслабляется рядом с ним. Похоже, он нечаянно разбудил Вэй Ина. - Извини... Продолжай спать, - бормочет он, существенно ослабляя хватку. - Ммм… - шепчет в ответ Вэй Ин. Хотя Вэй Ин все равно тянет его на себя, не давая отстраниться. Он так благодарен за это простое действие, что тут же опять утыкается лицом в шею Вэй Ина и немного сползает вниз, чтобы устроиться поудобнее. Пальцы Вэй Ина находят путь к его шее и слегка царапают небольшую складку у ее основания. Он отчаянно борется с желанием замурчать, как большой кот. Они остаются в таком положении долгое время, пока он не чувствует возвращение сна. - У тебя болит голова? - мягко спрашивает Вэй Ин, когда он почти засыпает. - Мгм… - рассеянно мычит он, хотя его искренне удивляет мысль о том, откуда Вэй Ину это известно. Тяга ко сну становится все сильнее, и он погружается в него прежде, чем успевает задать свой вопрос. *** В следующий раз, когда он просыпается, он в постели один. Он паникует и резко вскакивает, опираясь на локти, в полной уверенности, что Вэй Ин оставил его навсегда. В этот момент до него доносится громкое пение Вэй Ина из кухни, к которому мгновением позже присоединяется более тихий голос его сына. Он с облегчением мотает головой из стороны в сторону, стряхивая с себя дезориентацию в пространстве, и смотрит на часы на прикроватной тумбочке. Уже почти полдень. Рядом с часами он видит пузырек с обезболивающим и стакан воды, к которому приклеена желтая записка-напоминалка с надписью «Прими 2, когда проснешься». Пульсация в голове все еще остается, хотя и не такая сильная, как раньше. Он тянется к обезболикам и снова задается вопросом, откуда его муж узнал об этом. *** Пока он чистит зубы, он - наконец - вспоминает, что головная боль была вызвана тем бокалом вина, что он выпил накануне вечером. Несчастный случай в результате совершенно недальновидно принятого решения. Очень недальновидно принятого решения. Потому что он не может вспомнить совершенно ничего после момента, как сел в машину с Вэй Ином. Паника, которую вызывает осознание этого факта, почти заставляет его задохнуться. Он спешно моет рот и лицо холодной водой и прячет лицо в полотенце. Его сердце бьется слишком быстро. Он поднимает лицо от полотенца, только когда потребность в воздухе становится реально невыносимой. Он вдыхает воздух тревожным глотком и снова зарывается лицом в полотенце, пытаясь не дать панике перерасти в полномасштабную паническую атаку. Он снова отчаянно обыскивает свою память на предмет хоть каких-либо воспоминаний о прошлой ночи, - и чувствует, как ледяное оцепенение начинает растекаться от его пальцев по лицу, усиливая сплошную пустоту внутри его головы - на том месте, где должна была быть память о промежутке между посадкой в машину и этим утром. Там нет даже малейшей тени воспоминаний. В последний раз, когда он проснулся без каких-либо воспоминаний - он оказался полностью голым в постели. И не один. Это проклятое старое воспоминание настолько детализированное, что картинка полностью заполняет его сознание - и его на сухую выворачивает в раковину. А затем приходит нервная рвота, и металлический привкус лекарства, что он принял ранее, возвращается в полную силу, вызывая еще большую тошноту. Он хватается за край раковины и блюёт до тех пор, пока вода и лекарство не вытекают из него полностью, а в его желудке не остается ничего, что можно было бы еще выблевать. Кроме едко-горького привкуса событий, которые он совершенно не помнил. Которые так никогда и не смог вспомнить. Тогда, в прошлом, после мгновенной паники в тот первый день, после пробуждения обнаженным и тихого ужаса от того, что его обнаружили в таком состоянии, и во все последующие дни, он старательно искал и искал в своих воспоминаниях ключ к разгадке того, как он оказался в таком виде и в таком положении. И был ли он в чем-то виноват. Он никак не мог вспомнить. А потом он просто не захотел знать. Три месяца спустя - взорвалась еще одна бомба. На этот раз катастрофа имела куда более перманентные последствия. И он больше не смог притворяться, что в его жизни никакой ночи с пробелами в памяти не происходило. Он хотел все откровенно рассказать Вэй Ину. Не то чтобы это изменило бы финальный результат. Но все же он искренне хотел все объяснить. Однако, к тому времени, когда он вернулся в кампус после той катастрофы, случившейся в те выходные, Вэй Ин бесследно исчез. *** Цинь Су так никогда и не рассказала ему, что произошло той ночью. Фактически, после той ночи она так никогда больше и не стала прежней собой. А он был настолько поглощен собственной паникой, что ему потребовалось некоторое - довольно продолжительное - время, чтобы заметить, что она тоже что-то переживает внутри. К тому времени, как он обратил на это внимание, она настолько изменилась, что он даже стал задаваться вопросом, а не склонил ли он ее к сексу силой - каким-то немыслимым образом. Но подобное было лишь мимолетной мыслью, что пришла и испарилась. Он знал себя достаточно, чтобы понимать, что никогда не сделал бы ничего подобного. По крайней мере, в здравом уме. Однако - будь он в этом самом здравом уме - то никогда бы не оказался в постели ни с кем, кроме Вэй Ина. Тем не менее - таковое имело место быть. За целый год брака он и Цинь Су почти не разговаривали друг с другом. Спали они тоже не вместе - на отдельных кроватях. Вплоть до момента родов. По дороге в больницу он ехал вместе с ней в машине скорой помощи. Она слабо потянулась к нему и, казалось, хотела ему что-то рассказать. Он держал ее за руку. Но ей было слишком больно, и он посоветовал ей расслабиться. Сказал, что у них еще будет на время на разговоры. Конечно, времени на разговоры у них так и не случилось. Цинь Су умерла при родах. Он даже не знал, что в наши дни женщины все еще могут умирать при родах. В одночасье он стал и отцом, и матерью. Его брат и дядя в одночасье тоже стали родителями. Он и понятия не имел, что делать. Но им втроем пришлось разбираться вместе. Вместе растить Сычжуя. Когда Сычжую исполнилось три года - где-то в глубине души он уже знал, что не имеет значения - имеют ли они общую ДНК. Он был уверен, что Сычжуй будет его сыном, несмотря ни на что. И он наконец-то сделал тест на отцовство. И обнаружил, что Сычжуй действительно был ему сыном. Можно было бы подумать, что это сделало его счастливым. Не сделало. Именно тогда он понял, что никогда на самом деле не верил, что Сычжуй действительно был его сыном. И не имело значения, любил ли он его, как родного, или нет. Однако - это было так. Результаты теста были однозначны - вероятность отцовства: 99,99999997% Лань Сычжуй действительно был Лань Сычжуем с головы до пят.