Ни звука больше о женских бедрах

Что-то изменилось. Что-то изменилось с того самого вечера - с поездки в гости к Вэнь Жоханю. На следующее утро, после его нервного срыва в ванной - после того, как он принял оставленное ему Вэй Ином лекарство и вошел в гостиную, - Вэй Ин вел себя так же, как обычно: готовил обед с Сычжуем, пел на кухне жаря яичницу, напевал себе под нос, дирижировал лопаткой, постукивал ложками как барабанными палочками. И продолжал вести себя так, как обычно - когда готовил обед с Сычжуем. Все это время он делал вид, что игнорирует Лань Ванцзи, время от времени украдкой бросая на него озабоченные взгляды. А вообще его поведение ни на грамм не отличалось от обычного. Это не давало Лань Ванцзи никаких оснований подозревать, что произошло нечто - из ряда вон выходящее - если не считать того, что он умудрился напиться до потери сознания и потом погрузиться в сон – скорее в некое подобие забытья, как по мнению Вэй Ина – и проспал примерно 8 или 12 часов кряду. Однако, прошла уже неделя. Вэй Ин по-прежнему демонстрирует нормальное поведение. Ну, нормальное - с привычной - для них обоих - точки зрения. Ни хрена. Вэй Ин только делает вид, что ведет себя нормально. Потому что нечто изменилось. Что такое это «нечто», он задается этим вопросом, тщательно намывая руки. Это первое мытье рук за этот день, поэтому он моет руки целых десять минут. Теперь это скорее привычка, чем обязательная процедура, но он, прежде всего, именно человек привычки. Что поменялось? Вчера в постели, после того как он кончил внутри Вэй Ина, вместо того, чтобы погрузиться в утомленный сон, как он это обычно делал, Вэй Ин лишь немного расслабился, не выпуская его из себя. Когда он начал выходить и намеревался скатиться с супруга, Вэй Ин сжал свои объятия руками и ногами и прошептал «Останься». Обычно, когда он кончал внутри Вэй Ина без презерватива, то шел за салфетками, чтобы вытереть супруга, а Вэй Ин засыпал где-то посередине этого процесса. Сразу после этой просьбы, он снова накрыл тело мужа собой, с наслаждением вдыхая запах пота, выступивший вдоль линии волос Вэй Ина, мягко дуя на него и тихо шепча: - Тебе же не нравится быть липким. Вэй Ин посмотрел на него странным взглядом. Этим коротким странным взглядом, который в темноте их спальни он не смог толком понять. - Разве? Позже, когда уже он мылся в душе, Вэй Ин открыл запотевшее стекло двери и забрался внутрь вместе с ним. Они трахались в душе еще раз: он держал Вэй Ина за талию, в то время как Вэй Ин задыхался и стонал, прислонившись к стене. Он выключил горячую воду, но от их кожи поднимался пар. В самом конце, когда после секса он рухнул на спину Вэй Ина, Вэй Ин протянул руку назад и погладил его по шее, хрипло пробормотав «Милый…» В динамике их отношений именно он обычно использовал слово «Милый». Фактически, он был единственным в их паре, кто использовал какую-либо форму явного выражения любви. Всегда. Каким бы возбужденным и жадным ни был Вэй Ин в постели, его сексуальная жажда никогда не могла подавить то, каким предельно осторожным был его разум в выражении любви. Когда он действительно был возбужден, он говорил: «Лань Чжань», «Лань Чжааань», «Лань Чжань!» или «Лан! Чжань!». Также время от времени звучало «Хангуан-цзюнь!» и «Хангуан-ЦЗЮНЬ!». Но ни одного раза - «Милый». От этого единственного слова - его настолько переполнили эмоции, что он развернул Вэй Ина к себе, зажал его в углу душевой кабинки и принялся целовать до потери сознания. Вэй Ин ответил в той же манере, притянув его поближе и прижав его к себе, словно у них до этого и вовсе не было двух раундов крышесносного секса. В конце концов страстные поцелуи переросли в мягкое покусывание губ друг друга, и он отстранился, чтобы посмотреть Вэй Ину в глаза. В моменты возбуждения Вэй Ин всегда мог без проблем смотреть ему в глаза. Теперь его глаза были полуприкрыты, щеки покраснели, губы вспухли, без слов явно говоря ему, что Вэй Ин очень хочет его и неимоверно нуждается в нем. Когда он с нежностью рассматривал Вэй Ина после секса, в расслабленном после-оргазменном состоянии. Вэй Ин часто избегал этого, обычно притворяясь спящим. А потом по-настоящему засыпал уже в процессе. Но этим утром Вэй Ин выдержал его полный нежности взгляд. Глаза супруга все еще были немного затуманены страстью, но он смотрел на Ванцзи этим странным долгим взглядом, совершенно не похожим на его обычный взгляд. Таким взглядом, каким Вэй Ин по-настоящему не смотрел на него уже как 9 лет. Даже тогда, когда Вэй Ин смотрел на него таким образом, все было по-другому. Тогда это было потрясение от ново-обретенной любви, обожание и пост эффекты от умопомрачительного секса. Теперь, этот взгляд еще более отличался. И теперешнее отличие заставило его опять склониться к мужу для еще одного страстного поцелуя. Что Вэй Ин приветствовал с радостью. Они оставались в этом душе столько, сколько позволяло время - прежде чем ему пришлось уйти на работу, обнимая друг друга и обмениваясь долгими нежными взглядами и страстными поцелуями. Всю дорогу до работы он был настолько поражен этим необыкновенным чудом, что ему потребовалось некоторое время, чтобы понять, что это была лишь последняя существенная индикация из серии многочисленных мелких манифестаций - проделанных Вэй Ином то тут, то там - которые изменили поведение его супруга со времени поездки в гости к Вэнь Жоханю. Первая дневная операция длится три часа, а вторая - еще дольше, и только вечером - по дороге домой - он возвращается к своему прежнему ходу мыслей. Когда он добирается до дома, уже 8:30 на часах. Сычжуй уже должен был поужинать с Вэй Ином и еще полчаса посмотреть телевизор, прежде чем отправиться в постель. Когда он снимает обувь в коридоре, то слышит, что оба они смотрят Day Day Up и спорят при этом. Сычжую больше всего нравится младший ведущий. Ван Ибо. Вэй Ин открыто завидует и настаивает на том, что Ван Ибо здесь только потому, что он симпатичный айдол, который получил эту работу сугубо из-за своей внешности. Один из таких споров идет прямо сейчас. - Он смешной! - говорит Сычжуй. - Смешной? Да он грубый, - он слышит нотки недовольства в голосе Вэй Ина. - Он не грубый. Он просто честен, - парирует Сычжуй. - Говорить все, что только приходит в голову — это еще не честность! - Он не говорит всего, что приходит ему в голову. На самом деле он довольно молчаливый. Он отвечает только в том случае, если ему задают какой-нибудь вопрос! - Сычжуй пылко защищает Ибо. - Может быть, ему стоит научиться лучше облекать в слова некоторые из своих ответов! - Зачем? Он всего лишь честный и совсем не злюка! Вероятно, ему следует предупредить Сычжуя, что чем больше он будет поддерживать Ибо, тем больше Вэй Ин будет ненавидеть этого бедного парня. Однако, в таком случае он не сможет больше слушать эти мелочные споры между ним и Вэй Ином. А ему бесконечно нравится, когда грозный Старейшина Илина становится мелочным и ревнивым. И тем более - когда подобное происходит по вине какого-то никчёмного второсортного айдола. Наступает момент затишья, когда что-то по телевизору привлекает их внимание. А затем, когда передача завершается, тогда уже Вэй Ин начинает: - Видишь ли, я просто не доверяю тому, кто не может переварить небольшое количество специй. - Отец не может переваривать специи, - возражает Сычжуй. Он осторожно останавливается перед входом, не желая прерывать этот жаркий спор. Ему очень хочется услышать, к чему все это приведет. - Дело совершенно не в том, что твой отец не переваривает специи. Просто язык клана Лань всегда был настроен лишь на пресную еду. - Да, поэтому-то они и не переваривают специи! - Что это еще за «они»? Ты - член клана Лань и прекрасно перевариваешь любые специи! - Это потому, что я наполовину Лань и наполовину Вэй. Совершенно ясно, что эту часть себя я заполучил прямиком от тебя. В эмоциональном потрясении он прислоняется спиной к стене, чувствуя, как ритм его сердцебиения существенно прибавляет скорости. В гостиной тоже повисает тишина. Он запросто может представить себе, что должен чувствовать Вэй Ин, и какое выражение лица он должен сделать, чтобы скрыть это эмоциональное потрясение. - Ну... ты определенно взял от меня половину, - отвечает Вэй Ин. И он прекрасно слышит в этом ответе эту слегка чрезмерную нотку - громкости, явно указывающую, что Вэй Ин пытается говорить так, чтобы его голос не дрожал от эмоций. Наступает еще один момент тишины, прежде чем Сычжуй возвращается к обсуждаемой теме: - Как я уже сказал, отец не переваривает специи. Но это вовсе не значит, что ты ему не доверяешь. - Твой отец - Ханьгуан-цзюнь. Один из братьев-Нефритов Ордена Гусу Лань. С манерами и характером - что верх безупречности. Выдающийся кардиохирург. Как ты смеешь сравнивать его с этим… — в комнате слышно немного ехидного бормотания и фырканья. Он прекрасно может себе представить, как Вэй Ин, сузив глаза, напряженно смотрит в телевизор, чтобы отыскать те параметры, по которым можно раскритиковать кумира, которого обожает Сычжуй. - С этим, этим… - Этот парень, который может достичь всего, что поставит себе целью. Он работает очень усердно. А ты знаешь, когда он был маленьким, у него было больное сердце, и его пришлось положить в больницу, а еще ему сказали, что он больше не сможет танцевать! И все же он наставил на танцах. Начал снова с самого начала и практиковался часами, месяцами и годами! - Постой-ка, он снова начал танцевать вопреки совету врачей? Какой образец для подражания он дает своим...? Сычжуй, если ты думаешь, что можешь делать то, что мы с твоим отцом категорически запрещаем… - О Боже мой, папа! Ты начинаешь вести себя как отец! - Лань Сычжуй! Немедленно забери это обратно!, - говорит Вэй Ин в ярости. Потому что, по мнению Вэй Ина, нет ничего хуже, чем сравнение его со стоическим отцовством Лань Ванцзи. Вэй Ин получает удовольствие от роли крутого, надежного и потрясающего родителя. Как Лань Ванцзи не додумался - что все эти прилагательные в сочетании со словом «родитель» являются оксюморонами - это выше его понимания. - Ладно, ладно, ты не такой, как отец... - Ну, спасибо тебе!! - Ты куда хуже, папа. Он слышит звуки того, что - по его мнению - сейчас происходит: Вэй Ин вскакивает с дивана, прыгает на Сычжуя и сбивает того с ног прямо на пол. Когда он подглядывает из-за угла, Вэй Ин и Сычжуй барахтаются на полу. Вэй Ин по-хулигански нападает на сына, а Сычжуй отбивается в такой же игривой манере и истерически хихикает - поэтому он делает предположение, что игривое хулиганство также перемежается изрядным количеством щекотки. В промежутках Вэй Ин тоже заливисто хихикает, поэтому он полагает, что Сычжуй тоже щекочет Вэй Ина в ответ. Его сердце слегка разрывается от переполняющих его эмоций, как это обычно бывает, когда он становится свидетелем подобных игр. Хотя в тот момент, когда он прикладывает руку к груди, чтобы потереть и уменьшить нахлынувшие эмоции, он видит Вэй Ина, все еще лежащего на полу, который резко поднимает взгляд в его сторону. Почти как если бы он… - Тсс-ссс… Думаю, твой отец уже дома. Вэй Ин закрывает рот Сычжуя ладонью и призывает его послушать. Они оба напряженно молчат, внимательно вслушиваясь, и он выходит из-за угла в гостиную. Вэй Ин смотрит на него, и их взгляды встречаются. Мог ли Вэй Ин действительно почувствовать его эмоции? Взгляд в глаза Вэй Ину дает ему ответ. Это чувство сбивает с толку. С каких пор? Как долго? Мысль, которую он тщательно обдумывал весь этот день плюс несколько дней до этого, вдруг возвращается к нему, чуть более осмысленной, чем до этого. Что-то произошло в вечер того ужина. Вэй Ин прижимает к себе Сычжуя, и они оба разом поднимаются с пола на ноги. Вэй Ин все еще удерживает его взгляд, и эти серые глаза цвета грозы внимательно изучают его. - Привет, отец! - произносит Сычжуй, широко улыбаясь. Он отводит взгляд от Вэй Ина и улыбается сыну. - Это был довольно занимательный спор, - говорит он сыну. - Так ты слышал? - удивленно спрашивает Сычжуй. Его глаза снова находят глаза Вэй Ина. - Да. Вэй Ин заметно краснеет. - И что? Каково твое мнение, отец? - О чём? - спрашивает он, снова глядя на Сычжуя. - О Ван Ибо. Он снова улыбается и снова смотрит на Вэй Ина. - Я думаю, что у твой папа высказал вполне достаточное мнение о Ван Ибо за нас обоих. - Как он может решать за тебя? - в недоумении спрашивает Сычжуй. - Папа так хорошо понимает мои чувства… - начинает он. - Вовсе нет! - перебивает его Вэй Ин. - Разве? - спрашивает он, наклоняя голову в сомнении. - Вот уж точно нет! - яростно настаивает Вэй Ин. - Точно нет - что? - Не понимаю твои чувства - совсем, - несколько смущенно отвечает Вэй Ин. - А я думаю, как раз-таки да, - возражает он. Они пялятся друг на друга, как два придурка, пока он задается вопросом, как Вэй Ин собирается опровергать последнее утверждение. - Мы же все еще говорим о Ван Ибо, верно? - немного растерянно уточняет Сычжуй, переводя взгляд с одного на другого. - Верно, - мгновенно отвечает он, удерживая взгляд Вэй Ина. - Да, - одновременно отвечает Вэй Ин, сжимая плечи Сычжуя ладонями. Сычжуй еще раз переводит взгляд с одного на другого, прежде чем картинно закатить глаза. Немножко картинно. Только чтобы подчеркнуть свое: - Да, ладно. Пора разрядить обстановку, и они оба желают спокойной ночи Сычжую. - Спокойной ночи, отец. Спокойной ночи, папа, - отвечает Сычжуй, мягко высвобождаясь из рук Вэй Ина и отправляясь в свою комнату. Когда он заходит на кухню, то видит на столешнице две накрытые тарелки. Он снова вопросительно смотрит на Вэй Ина. - Я… я еще не ужинал, - смущенно отвечает ему Вэй Ин, потирая ладонью затылок. Да, нечто определенно изменилось. Блядь. Что такого он сделал той ночью??