многострочия

Чарли — прелесть. У неё мамина мимика, её носик-пуговка, персиковая нежная кожа и широкая улыбка с ямочками у глаз. Она хихикает звонко и мелодично как Крисси, распахивает глаза в испуге как Крисси и имеет привычку почесывать ребро ладони, когда волнуется — как Крисси. На этом все сходства с матерью заканчиваются. И Эдди бы гордиться. Он и гордится. Дочка — его копия, начиная от курчавых длинных тёмных волос, повадок и карих глаз, и заканчивая… Всем остальным. — Твоя мама убьёт меня, — шепчет Эдди, с совсем не затаëнным ужасом оглядывая кудрявую кнопку, едва достающую ему макушкой до пояса. Иногда его гордость чревата охренеть какими последствиями. У кнопки — джинсовый комбинезон в свежих дырках, буквально по грудь перемазанный бурой грязью. Обувь в таком же плачевном состоянии — слой грязи такой крупный, что сошёл бы за утолщенную подошву; майка под комбинезоном с изображением Тома и Джерри из белой стала серо-коричневой, мордочка Джерри практически полностью слилась с цветом джинсовых штанин; в некогда заплетенных в хвост, а теперь распущенных и спутанных длинных локонах торчат листочки и сучки́. Чарли похожа по меньшей мере на щенка, вытащенного из дымового прохода, по большей — на не один час провалявшегося в зловонной луже поросёнка. Эдди нервно облизывает губы, глубоко вдыхает и прикрывает глаза. Он любит её, он действительно всецело любит её. Эта крошечная негодяйка обвила его вокруг пальца как только её достали из Крисси и положили ему на руки, кряхтящую и запеленанную в огромное полотенце как в буррито. Что Чарли не попросит, это будет исполнено. Если Чарли весело, весело и ему. Если Чарли грустит, то херово будет всем. Она единственный человек, перед которым Эдди вставал на оба колена. Её обожает Уэйн, её обожают парни из группы и его менеджеры, её обожают Робин, Вики и все остальные их друзья. Но никто из них не знает, во что превращается этот ребёнок, когда остаешься с ней один на один. Ну как. Уэйн знал. Предупреждал рассказами о детстве Эдди и многозначительным поигрыванием седых бровей. Эдди не предавал его намёкам значения, спихнув те на дядино сухое чувство юмора. В отличие от Крисси, которая с каким-то обречённым пониманием кивала, когда старик поведывал ей о проказах его когда-то маленького племянника. А потом у Эдди выдался свободный от гастролей год, а Крисси наоборот — загрузило командировками и новыми сценариями, вследствие чего встречаться с их невероятной похожестью выпало на долю чарлиного отца. И Эдди уверен — из-за их невыносимой — фигурально и буквально — похожести он полностью поседеет раньше, чем ему исполнится тридцать пять. — Мы обежали весь парк, её нигде нет! Билли поедет искать в торговом неподалеку, а я звоню в полицию! — доносится из-за спины крик Стива. Харрингтон подбегает к нему, запыхавшийся и серьёзно напуганный. Высокая причёска растрёпана, на висках и рубашке выступил тревожный пот. Эдди оборачивается к другу и отступает на шаг вправо. Стив, шумно и часто дыша после долгого бега, замирает и широко распахнутыми глазами взирает на чумазое нечто подле её отца. — Привет, дядя Стив! — улыбается Чарли и машет пухлой ручонкой, сплошь покрытой засохшей грязью. Стив просто пялится на неё, приоткрыв рот. — Что с ней сл… Где ты её нашёл?! — На дереве, — отвечает Эдди — таким севшим от усталости голосом, как после восьми концертов подряд. — Что? — Она была в центре парка. Залезла на осину… — Осину?! — …стоящую прямо перед… Перед лужей грязи, — Эдди обводит её фигурку жестом, мол, сам погляди. — Я нашёл её как раз когда она плескалась в ней, как чёртов воробей. Стив в абсолютном ахуе пялится то на него, то на Чарли. Та как ни в чëм не бывало играется с длинной прядью волос, больше напоминающей коричневую сосульку. — Твою мать. Она… Она не поранилась? Её не ранили? — Нет, её никто не тронул, всё в порядке. Вроде бы. Надо осмотреть, если получится отодрать с неё комбинезон… и эти корки грязи… Господи, мне полная жопа от Крисси. — Доллар в баночку ругательств! — напевает Чарли, повторяя старую шутку мамы, и щербато улыбается — его весёлой улыбкой, но от этого Эдди больше не берёт всеобъемлющая гордость. Скорее ужас. И глубокое сопереживание Уэйну. Надо будет подарить старику новый пикап. — Вы, юная леди, сегодня заработали несколько миллионов в баночку «никакого телевизора до вашего восемнадцатилетия», — раздражается Эдди и подхватывает её на руки. Паника, которую он испытал в тот момент когда Чарли пропала из его поля зрения, и которой он за всю жизнь ни разу не испытывал, наконец отпускает его, стоит её маленькому невредимому тельцу прижаться к его груди. Кожанка тут же пачкается в буром месиве, — и хрен с ней, право слово; ну, а Чарли же спокойно прячет голову в шее отца. Она знает, что он не серьёзен в своих угрозах. Что уже завтра она усядется с хлопьями перед телевизором и будет заливисто хохотать над тем, как Джерри швыряет на голову несчастного Тома рояль, а потом пускается от кота наутëк. Стив в хмуром недоумении чешет затылок. Он полчаса блуждал по громадной территории парка, заглядывая чуть ли не под каждый камень, и ради чего? Чтобы его крестница притопала сама с папой под ручку в состоянии, близком к точной копии Маугли. Стив тяжело вздыхает и вытирает взмокший лоб. — Пойду отыщу Билли. Надо предупредить его, чтобы не ехал зря. — Отбой. Как знал, решил сперва наведаться к вам, — раздаётся ленивый низкий голос Харгроува. Он ступает к ним медленно, вразвалочку, покручивая ключи от машины на пальце. Взъерошенным и паникующим как Стив не выглядит, но тень волнения всё же прослеживается в хмурой складке между бровей. — Дядя Билли! — радуется Чарли и приветливо машет рукой. Похоже, ей льстил собравшийся ради неё одной поисковый отряд. Билли салютует мелкой и только теперь обращает внимание на её неряшливый вид. В голубых глазах вспыхивают огоньки веселья. — Мансон, ты из какой выхлопной трубы её вытащил? — Я залезла на осину! Сама! И сама упала! — хвастается она. — Неужели? Ну нихрена ж себе! — Билли смеётся, Стив закатывает глаза, а Эдди отстраняет дочь от плеча и, насупившись, оглядывает её. Вроде бы ни царапин, ни ссадин нет, и это чудо — она свалилась с весьма приличной высоты. И как новенькая! Даже не ойкнула — сидела в луже грязи, как в чертовом джакузи, и улыбалась его ошарашенному лицу снизу вверх. И всё же перепроверить стоит — вдруг под одеждой скрываются серьёзные гематомы? Он перехватывает Чарли покрепче и направляется к выходу из парка. Харгроув и Харрингтон переглядываются и идут за ним. — Зачем ты залезла на дерево, Шарлотта? — давит строгость Эдди, но не очень удачно — слишком напуган: и тем, что чуть не потерял её, и тем, какой пиздец ему устроит Крисси, когда увидит дырищи размером с теннисный мяч на её детском комбинезоне. — За ульем. — Зачем тебе понадобился улей?! — За мёдом, — удивляется она, не понимая, к чему пояснять очевидную вещь. Совершенно обезоруженный её непрошибаемой логикой, остаток пути до машины Эдди проводит в поражённом молчании. — Её бы отмыть, — умничает за спиной Харрингтон. Билли ухмыляется: — Да что ты, серьёзно? — Ну прости, Билли, я чертовски перенервничал! Я имею в виду, погляди, она же похожа на жертву маньяка! На нас уже оглядывается пол парка, наверняка думают, что мы банда похитителей детей или типа того… Эй, Мансон, не сжимай её так, у неё может быть сотрясение мозга! — А по моему, ей охеренно, — ржёт Харгроув. — Два доллара в баночку ругательств! — пищит Чарли, обвинительно тыча пальчиком в сторону Билли. Тот спокойно выуживает из внутреннего кармана джинсовки две купюры и протягивает ей. — Прекрати давать ей деньги, Харгроув! Она копит их на сладости, а потом объедается до тошноты! — рычит, развернувшись в полоборота, Эдди, терпение которого уже на офигеть каком исходе. — Кто-то же должен играть роль дядюшки Скруджа в ваших мансоновских историях. Да не парься ты, она не ревёт, значит, с ней всё нормально. Выдохни, а то ведёшь себя как мамочка-гусыня, а эта роль так-то уже занята Харрингтоном. — Пошёл ты. Билли в ответ посылает Стиву воздушный поцелуй. — Ты просто не был рядом когда я нашёл её! Это была катастрофа! Клянусь, я даже в ушах у неё нашёл грязь! — почти хнычет Эдди, тесня ближе самозабвенно хихикающую Чарли. — Ума не приложу, чем это всё отмыть… — Спроси у Крисси, — предлагает Стив. Эдди на этот ответ гневно цокает языком — иногда Харрингтон тупит просто по страшному. Крисси далеко не дура, и если он позвонит ей в Торонто и спросит «родная, скажи, чем лучше всего отстирывать три слоя земли с детских шмоток?», пусть и не прямо и завуалированно так что не докопаешься, Крисси… Крисси докопается. Обязательно докопается. Распереживается до слëз, потом рассвирепеет и вылетит в Индиану первым же рейсом, чтобы устроить Эдди ад на земле. Ребёнок достался им после очень тяжёлой беременности и вороха травм, так или иначе связанных с их не самым счастливым детством, потому немудрено, что всегда кроткая и мягкая Крисси после родов переквалифицировалась в яростную медведицу, готовую по первому зову бежать на защиту своего чада. Нет, спрашивать у неё — не выход. — Лучше уж сразу выстрелить себе в висок. — Спроси у няни? — В отпуске. — Может, завезëшь её на автомойку? Она похожа на мою тачку после лесного похода в середине ноября, «У Рэнди» с Монро-стрит с ней точно справятся. Ещё и со скидкой для выпуска 1993-го года, — всё ухмыляется Билли. Эдди, предварительно спрятав лицо Чарли в плече, показывает Харгроуву средний палец. — У тебя есть запасная одежда? Сомневаюсь, что это, — Стив показывает на одежду на мелкой, внимание которой полностью переключилось на цепочку на шее отца, — получится спасти. — Куплю по дороге. Вы можете ехать. Спасибо, что помогли, правда, — они выходят на парковку — додж-рэм Эдди и БМВ Харрингтона стоят рядом, — я очень это ценю. Если бы я искал её один, я бы сдох от инфаркта. — Ты и так от него сдохнешь, Чарли с тобой ещё на как минимум пятнадцать лет. — Тебе никогда не говорили что ты просто душка, Харгроув? — ехидничает Эдди. Распахивает дверцу, садит Чарли в детское кресло. Она жизнерадостно болтает ножками, мешая закреплять ремни, и мычит под нос песню не то Джанет Джексон, не то Мэрайи Кэри. — Разве что Стив, каждый день. — Я не говорю это каждый день, — розовеет Стив. — О, да, виноват, перепутал. Каждый день ты говоришь о том, какой у меня крепкий… — Эй, повторяю — спасибо! Что! Помогли! — цедит Эдди, закрыв пассажирскую дверь и тем самым не позволяя Чарли подслушать дядюшек. — Но теперь вы свободны, джентльмены, можете возвращаться к себе домой и говорить там друг другу всё, что вы, чëрт бы вас побрал, хотите. — Думаешь, ты справишься один? — скептически выгибает бровь Билли. — Конечно справлюсь, я её отец! — хмыкает Эдди, но менее уверенно, чем хотелось. Билли смотрит на него, ничуть не впечатлённый. Стива это не убеждает тоже. — Она убегает от тебя уже четвёртый раз за неделю. — Не гони, Харрингтон, только первый. — А тот раз на заправке? — Всё было под контролем, я её видел! — В торговом центре? — Её быстро поймал охранник, она не успела даже отбежать от меня. — В детской комнате? — Она уснула в бассейне под пластмассовыми шариками, а не убежала, я сразу её нашёл, — больше вымотанно, чем злобно выплёвывает Эдди и порывисто распахивает водительскую дверь. — Чего ты добиваешься, Стив? — Я пытаюсь сказать что ты слишком легко отвлекаешься, а с маленьким ребёнком этого делать нельзя. Типа, вообще и всегда. Особенно с Чарли, потому что она… Ну, активная девочка, и ты должен это понимать. Будь повнимательнее, ради Бога. — Давай договоримся — я не учу тебя как вести бизнес, а ты не учишь меня как воспитывать дочь, лады? — Я её крестный, и если из-за твоей слепой задницы с ней что-нибудь случится, я похороню тебя заживо. — О, отлично, придурок, хочешь поговорить на таком языке?! — Так, красотки, успокоились обе, — резко вклинивается между ними Билли, сверля напряжённым взглядом то сердитого Стива, то порядком выжатого всем этим днём Эдди. — Стив, прости, но сегодня я не в настроении бить его морду ради мести за твою избитую мордашку. Очень сомневаюсь, что Чарли понравится смотреть на то, как оба её дяди и её папаша вышибают друг из друга дерьмо посреди парковки. — Пусть твой грёбаный парень не указывает мне насколько херовый я отец и тогда всё будет отлично! — Я не говорил что ты херовый отец, ты просто идиот. — Стив, — с нажимом обрывает Билли и смотрит на него уже безо всякой бравады. — Хватит. Они обмениваются долгим хмурым взглядом. Стив поджимает губы, смотрит несколько секунд в сторону, затем вздыхает и примирительным тоном говорит: — Ладно, ладно, ты прав, я переборщил. Прости, Эдди, я просто… очень перепугался за неё. Мир? Эдди в ответ раздражённо дёргает плечом и садится в машину. Потом, поколебавшись, всё же предлагает: — Если хотите, езжайте за мной. Харрингтон точно лучше меня разбирается в девчачьих уходовых для волос. Билли гогочет, даже не пытаясь проявить хотя бы показушное уважение к партнёру, а Стив только закатывает глаза, но когда Чарли восторженно верещит с заднего сиденья «дядя Стив и дядя Билли поедут с нами на шоппинг!», запрыгивает в свою машину, усиленно пряча улыбку. Пожалуй, это и была та единственная причина, по которой Эдди согласен терпеть его присутствие рядом с собой. — Папуля, включи музыку, — тянет девчонка и, решив не испытывать терпение отца капризами, вежливо добавляет: — пожалуйста? — Какую? — вздыхает Эдди — будто бы он мог сопротивляться! Открывает бардачок (мельком радуясь найденной в нём упаковке влажных салфеток — значит, дело сократится как минимум вдвое). Достаёт оттуда, — нет, не диски Металлики, Slayer и даже не CD собственной группы. Мэрайя Кэри, Аква, Spice Girls и прочие отпрыски поп-музыки; его дочь — маленькая предательница, без памяти влюблённая не в метал, а в сопливое однотипное нечто, которое год за годом крутят по радио в качестве самых горячих хитов последних лет. Это всё Крисси, её розово-попсовые гены. Парни из группы как-то раз увидали его бардачковое богатство, — стебут по сей день, великовозрастные, блять, детины. — NSYNC! — чеканит Чарли и нетерпеливо выкручивается на кресле. Она на ногах с восьми утра и не устала от слова совсем, кружится, вертится, пищит. Не ребёнок, а заводная юла. Откуда в ней столько энергии не знал никто — ни он, ни Крисси, ни няня, ни воспитательницы в детском саду, и как совладать с этим тоже — ни у кого не было ответа. Эдди очень боится, что единственный верный ответ — сильнодействующие успокоительные. Для него и Крисси, а не для мелкой, разумеется. Он ведёт под нехитрый мотив бойзбэнда, чьи голоса, по мнению Эдди, больше напоминают писки прищемившего яйца кота чем вокал, но когда дочь громко подпевает и извивается змеею в попытках потанцевать прямо в кресле, явно обрадованная услышанной песней, он вынужден смириться с их воплями. В зеркале заднего вида он не без удивления обнаруживает машину Стива — почему-то до последнего не верил, что тот поедет. Либо им настолько нечем заняться, либо они настолько любят Чарли. В любом случае, ни в первом, ни во втором ни один из сладкой парочки никогда не признается. Два заносчивых индюка. Верно говорят, каждому в этом мире уготована идеальная вторая половинка. С тех пор как его группа рванула на всю Америку, Эдди в деньгах не нуждается. С первого гонорара он купил дяде хороший дом на окраине Хоукинса (старик отказался переезжать в мегаполис, объяснив свое решение тем, что прожил в «этом городе» всю жизнь и продолжит отживать здесь её остаток), потом квартиру себе и Крисси — жить там, пока она доучивалась в колледже, потом, когда они поженились и решили завести ребёнка — не помпезный, но приличный особняк в элитном районе Лос-Анджелеса. Он отложил круглую сумму на колледж Чарли и на некоторые побочные хотелки типа машины на её восемнадцатилетие, но денег по-прежнему хоть жопой ешь, и Эдди уже откровенно не знает куда их деть. Не в могилу же с собой положить, правильно? Потому он задаривает близких: подарки для друзей и знакомых, кружева и брюлики для Крисси, игрушки и наряды для Чарли; всё, что сделает дорогих ему людей счастливыми. На последнем пункте наличие почти неограниченных средств к существованию пришлось очень кстати — мелкая растёт как дождевой гриб и вляпывается в опасные для жизни приключения ежедневно, так что гардероб у неё меняется чаще, чем цвет корней Эдди с каштанового на седой после каждой её выходки. Припарковавшись у здоровенного торгового центра, который правительство сколотило Хоукинсу на месте выгоревшего в середине 80-х Старкорта, Эдди понимает что поступил правильно, попросив Харгроува и Харрингтона поехать с ним. Перепачканную с ног до головы Чарли он в магазин не потащит, а до дома Уэйна ещё двадцать минут езды — за это время её лучше привести в хоть сколько-то божеский вид и переодеть, иначе слабое сердце дяди не выдержит, а Крисси уже завтра придушит его голыми руками, потому что «мать должна знать абсолютно всё о том что происходит с ребенком, Эдди, я ничего не собираюсь скрывать от неё, даже не проси». План созревает быстро, нехотя и скрипя зубы. — Стив, — обращается Эдди, когда все кроме мелкой выходят из машин, потому что, как ни парадоксально, только Стиву из всех своих друзей он и мог всецело доверить заботу о ребёнке. — Да? — У меня просьба — сгоняй в торговый за сменной одеждой и водой, пожалуйста. Я нашёл немного салфеток в бардачке и пока попытаюсь разобраться с самыми плачевными последствиями её, прости Господи, прогулки, — он оглядывается на затонированное стекло заднего сиденья, за которым бесится связанным по рукам и ногам ремнями автокресла клубком Чарли. — Конечно, без проблем. Я отошлю Билли с водой, а сам найду вещи. Но ей лучше принять ванну. — Примет дома, если… Ох блять, — стонет Эдди, осознав новую головную боль, и трет переносицу, — если мне удастся её уговорить. — В смысле? Эдди воздевает на него очень тяжёлый взгляд и вздыхает так натужно и длительно, что Стив уже не на шутку беспокоится за него. Потому что во взгляде Эдди — страдания десятков грешников, стенания мучеников королевских темниц и вообще все тяжбы, какие только переживало за свою историю человечество. Наконец, он понуро сообщает: — Она ненавидит принимать ванну. Душ, бассейн, море — это пожалуйста, но не ванну. Ей там быстро становится скучно и тесно и нет, игры не помогают, поверь. Я делал всё, что мог, чтобы она сидела там спокойно, но она всё равно выскакивает из ванной и носится потом по дому с голой задницей, вся в воде и пене. — Что, типа как кот? — хихикает Стив. — Да, да, типа как кот. Поторопись, а? — Ладно, не кипятись. Что-нибудь придумаем, — улыбается Харрингтон, ободряюще похлопывает его по плечу (Эдди подавляет желание сбросить руку — на мировую Стиву идти всегда непросто, и его усилия стоило уважать) и разворачивается обратно к БМВ, чтобы подозвать Харгроува. Одной головной болью меньше. Остался самый тяжёлый пиздец. Эдди заползает на переднее, вытаскивает пачку салфеток, включает печку — на улице тепло, но ветрено, вот только простудившейся от переодеваний в салоне мелкой ему не хватало, — и неуклюже перебирается на заднее сиденье к дочери. Та счастливо улыбается и тянет к нему руки. Он позволяет разок дёрнуть себя за локон и расстëгивает ремешки, разрешая ей вновь свободно завертеться, как егоза. — Хорошо, хвостик, тихо… сейчас мы будем приводить тебя в порядок и мне нужно, чтобы ты сидела смирно. Пожалуйста, детка. — А где дядя Билли и дядя Стив? Они не поедут к нам в гости? — расстроенно пищит Чарли и тянется выглянуть из окна. — Дядя Билли и дядя Стив пошли покупать тебе новые наряды, надеюсь, скоро вернутся… лучше бы, блин, скоро… И давай договоримся — маме и дедушке о сегодняшнем дне ни слова, окей? Они очень, очень, ОЧЕНЬ разозлятся на папочку если узнают, что ты убежала от меня на дерево как маленькая непослушная обезьянка, и тогда папочка пожалеет, что родился на свет. Чарли хихикает и без возражений кивает, а подумав, вдруг тоненько говорит: — Прости, папа, я больше не буду убегать от тебя. Ни на дерево, ни куда-либо ещё! Я не хочу чтобы мама и дедушка сердились на тебя, я люблю тебя! — она подаётся вперёд и чмокает его в щеку, после чего отстраняется и застенчиво улыбается, очень напоминая этим мать. Сердце заливает такой гигантской волной нежности, что Эдди становится тяжело дышать. Он откашливается, игнорируя то, как защипало вдруг в носу, целует её во всклокоченную темноволосую — как у него — макушку и с безусловной любовью, сочащейся из каждой буквы, отвечает: — Я тоже люблю тебя, хвостик, люблю больше жизни. И я куплю тебе весь мёд мира, только умоляю, больше не пытайся добыть его сама. А теперь подними руки — попробуем аккуратно предать Тома и Джерри мусорной земле…