Метанойя

Когда Джорджия положила перед ними три билета до Ньюарка, Кейден не понял ровным счётом ничего. Нет, он понимал, что чисто гипотетически они могли забыть в Ньюарке, но не понимал, почему именно сейчас. — Тете Донне опять плохо? На этот вопрос ответил Бен: — Боюсь, что да, Джейми. Она все ещё тяжело болеет и хочет вас видеть, чтобы вы… немного повеселили ее. — Ой ли? — изогнул бровь Итан. Кейден скосил на него мрачный предупреждающий взгляд. Вообще Кейден отлично понимал, почему поедут они втроём, а родители останутся здесь: не потому, что у них был много лекций в этом семестре, а потому, что Джорджия просто-напросто артачилась, до сих пор припоминая больной сестре их крупную ссору, случившуюся ещё по молодости, но нанёсшую их отношениям окончательный удар. Они и до ссоры никогда почти не ладили, а когда речь пошла о дележке наследства, напряжение между ними стало еще плотнее и гуще, и это все накладывалось на тот факт, что отец отдал Донне на десять процентов больше. В общем, Кейден не вдавался в излишние подробности, ему было это ни к чему. Он осознавал, что Донна зовёт их, чтобы попрощаться — рак никого не щадит, — но морально не вполне был к этому готов. Если с Джорджией у них был натянутые отношения, то своих племянников она любила, и сложно было не пустить слезу над ее немощным телом. Кейдену, по крайней мере. Из Итана ничто не может вышибить слезу, даже самую мелкую и скупую. — А как же школа? — наконец спросил Джейми. — Не беспокойтесь о школе, мы предупредим, — сказала Джорджия и погладила Джейми по голове. Отъезд намечался на эту субботу. Для Кейдена это правда было неожиданно, поскольку он только-только начал столь вдохновенно писать новую картину после долгого периода творческого затишья, да и менять родной уютный дом на коттедж с въевшимся в стены кислым запахом смерти не сильно хотелось. Но тетя Донна всегда была так добра. Только поэтому Кейден не перечил. Он помнил, как в детстве в Ньюарке его укусила бродячая собака и как Донна носилась с ним по больнице, а потом, после всех неприятных процедур, купила ему самую большую и самую вкусную шоколадку из всех, что были в магазине. А еще тетя Донна часто трепала его за щеки, но при этом она не выглядела отвратительно-сладко, как могли бы выглядеть старушки, совершая такое банальное действие, а выглядела мило за счет ямочки на подбородке, прищура искрящихся теплотой глаз и так редко улыбающихся губ. Если она и дарило кому-то улыбку, то кому-то близкому и особенному. В том возрасте Кейдену было приятно чувствовать себя чуточку особенным и он подставлял свои щёки всякий раз, когда угадывал это шутливое настроение Донны. В понедельник они собирали вещи. Кейден упаковывал в сумку трусы, кофту, футболку, зубную щетку и прочие необходимые принадлежности. Итан лениво собирал свою. — Как думаешь, она протянет ещё неделю или окочурится как только мы приедем? Кейден предпочитал с ним не разговаривать после того случая с Сьюзи и уж тем более после случая с приступом астмы. Кейден злился на Итана и опасался его. Подумать только — он всерьёз опасался своего родного брата. Кому расскажешь — не поверят. — Играешь в молчанку? — хмыкнул Итан тем временем. — Дай мне покоя, Итан. Пожалуйста. Стоя к нему спиной, он готов был поспорить, что тот усмехнулся. Эта усмешка была самым вероятным ответом на все реплики, и выражала она самые разные настроения: злость, затаенное веселье, разыгравшуюся мстительность. Другого спектра эмоций Итан не знал. Наигрыш благодарности родителям — не в счёт. Кейден мог разобрать эту усмешку до микроскопических деталей: один уголок губ чуть выше, чем другой, словно рот перекосило в приступе инсульта, ранка на потрескавшейся верхней губе немного расходится в стороны, обнажая припухшую мышцу, нижняя губа парадоксально неподвижна. Ужасное, вызывающее дрожь зрелище. Но именно оно заставляло всех девчонок школы поднимать юбку в запертой кабинке мужского туалета. Именно оно заставляло все внутренности Кейдена скручиваться в узел и бороться с тошнотой: то ли от страха, то ли еще черт знает от чего. Поэтому когда Итан в очередной раз усмехнулся, Кейден зажмурил глаза, пытаясь унять дрожь внутри себя. В день отъезда родители не сопровождали их троих до вокзала: они сами сели в автобус и благополучно отчалили. Если, конечно, можно было назвать благополучным вдруг изменившиеся в выборе места предпочтения Итана. Билеты были куплены на троих — два места рядом, одно позади, и как только Джейми с радостью занял свое у окна, а Кейден вознамерился сесть рядом, Итан пихнул его плечом. — Двинься. Сегодня я с малявкой. Кейден опешил. — Ты хочешь сесть с Джейми? — А что, я неясно выразился? Джейми ничего не замечал, погрузившись в методичное отскабливание слоя грязи с окна при помощи ногтя указательного пальца. Кейден так и стоял бы на месте, загораживая проход, если бы его не попросила посторониться какая-то старушка. Делать было нечего, и он занял место, предполагавшееся для Итана, а Итан занял крайнее место рядом с Джейми. Тот, увидев Итана вместо Кейдена, обрадовался и кинулся ему на коленки. — Итан! Получается, ты мне будешь читать сказку? Того даже не покорежило от прилипчивости младшего брата. Он раздвинул губы в улыбке и — не может быть — положил левую руку на его спину, обнимая. — Да, я. Кейден специально не надевал наушники всю дорогу. Он слушал. Ему было любопытна причина смены настроений Итана в сторону Джейми, так же как было любопытно, сколько его хватит на все эти «ну почитай еще!», «посмотри на мой рисунок!», «а знаешь, какую мы песенку выучили в школе?». Поразительным образом Итан вел себя терпеливо. Он не горел желанием охотно смотреть его рисунки и слушать дурацкую песенку, но стоически, даже покладисто иной раз кивал и задавал вопросы: «тебе, должно быть, нравится учиться в школе?», «да у тебя талант, мелкий» и так далее и тому подобное. Кейден слушал-слушал-слушал и не мог понять, в чем подвох. Вероятность того, что Итану просто надоело быть засранцем, была ничтожно мала. Но не мог же Кейден наброситься на него и отнять у него Джейми — все-таки это их общий брат. Через три с половиной часа они уже были в Ньюарке. Высадившись на остановке, они пешком пошли до дома тети Донны; тот находился через пару кварталов от вокзала. Донна встретила их в кухонном фартуке с косынкой на голове, которую не снимала ни разу со времен серии химиотерапии. Ее жилистые руки с четко проступающими венами сразу же потянулись вперед для объятий. — Мои мальчики! — радостно захлопотала она, обняв каждого по очереди, и активно зазывая рукой пройти в кухню. Кейден присмотрелся к Донне повнимательнее и заключил, что она совсем плоха. Под глазами пролегли темные круги, зрачки заволокло мутной пленкой, морщинистый рот даже при разговоре напоминал грустную скобку, какую обычно шлют друг другу подростки в мессенджерах. И это все не говоря о том, что она донельзя похудела. Ходячий скелет. Да еще и щеки впали. Кейден не мог смотреть на нее спокойно, поэтому скрывал свою жалость за взаимной улыбкой. Итану сложно было улыбаться, но он задержал улыбку на губах на несколько секунд. Джейми вообще прыгал от радости, особенно когда увидел тарелку, полную конфет. — Я подумала, что нам всем надо выпить чаю, — сказала Донна. — Садитесь, рассказывайте, как у вас дела. Два года прошло! В прошлый раз, когда они были у Донны, Джейми был совсем маленький, и приезжали они вместе с Джордижей и Беном, а это уже формула для неудачного совместного взаимодействия. Взрослые начали с нарочитых любезностей, а закончили очередным крупным скандалом на почве наследства. Ничего удивительного. Сейчас, без родителей, все было спокойно. Донна смотрела на них, как на своих детей, меланхолично помешивая сахар в чашке чая. Своих детей у нее не было, да и поздно уже, поэтому, как считал Кейден, всю свою нерастраченную любовь она изливала на своих племянников, которых раньше видела раз в год, а сейчас и то реже. Ей было одиноко. Частенько к ней заглядывал медбрат из окружной больницы, чтобы ставить ей уколы и капельницы, когда ей становилось совсем плохо. От сиделки Донна упрямо отказывалась, хотя и могла себе позволить очень хорошую сиделку. Говорила, мол, этого ниже ее достоинства. Донна еле двигалась, но старалась быть бодрой. Кейден ей сочувствовал. — Как моя сестра? — спросила она. — Мама нормально, — ответил Кейден, примериваясь губами к своей чашке. — Большую часть времени работает. — Плохо, — выдала Донна. — Почему? — Она должна больше времени посвящать семье. Если вы, мальчишки, уже выросли, то Джейми необходимо все родительское внимание. Впрочем, Джорджия всегда была карьеристкой. Но надо сказать спасибо за то, что внезапно ее ужалила оса в одно место и они с Беном решили завести вас. Донна никогда не скрывала своего неприязненного отношения к сестре и высказывалась открыто, но это не отменяло того факта, что Кейдену стало обидно. Слова резали ему сердце. Итан расплылся в согласной, полуехидной улыбочке. — Ладно, не будем про это. Лучше расскажите, как ваши успехи. Помнится, ты, Итан, занимался боями на деревянных палках? И тогда Итан начала рассказывать. Он рассказывал о своих достижениях увлеченно, красноречиво, даже в некоторых моментах запальчиво, и Кейден мог поклясться, что такой многословности не слышал от брата с тех пор как… Собственно, с тех пор как они два года назад побывали у Донны. Итан, несмотря на его небрежное «как думаешь, она протянет ещё неделю или окочурится как только мы приедем?», питал к Донне не теплые, но хотя бы нейтральные чувства. Она, как минимум, искренне интересовалась их увлечениями, в то время как родители просто махали на них рукой, считая, что это очередная подростковая блажь, которая забудется, как только они станут старше. Закончив свою речь, Итан выжидающе, по очереди посмотрел на свою немноголюдную аудиторию. Донна наконец сказала: — Выиграл катану? Мальчик мой, это прекрасно. Знаешь, тебе бы уехать куда-нибудь в Японию на годок, побыть настоящим самураем… Ну а ты, Кейден? Ты всегда любил рисовать. — Я и сейчас… рисую. Просто рисую и все. Мне нравится. Создавалось такое нелепое ощущение, что они с Итаном вдруг поменялись местами. Кейден почему-то не хотел рассказывать о своих достижениях, о том, что недавно он освоил новую технику, что он выиграл городской конкурс по рисованию и о многих других вещах. Дело не в том, что Донна как-то его обидела, а в том, что с самого начала поездки все пошло наперекосяк: Итан сел рядом с Джейми, Итан сложил более пяти предложений в своем монологе, Итан в принципе вёл себя иначе… Наконец, Итан занял все его мысли, пустил в него корни, как вирус. Это пугало. После чаепития Донна распределила их по двух комнатам. Предполагалось, что в Кейден и Джейми поселятся в одной, но стоило только Кейдену скинуть сумку на застеленную кровать, Итан толкнул ее своей рукой и буквально упал на перину. — Я буду в этой комнате. Все это казалось очень и очень подозрительным. — С Джейми останусь я, — сказал Кейден с твердостью. — Другая комната подойдет тебе больше, Итан. — Давно ты решаешь за меня, братец? — А ты за меня? — начиная закипать, парировал Кейден. — Я останусь с мелким. Или ты собираешься пустить в ход силу? — на этих словах его губы дрогнули в подобии издевательской улыбки. Кейден постоял с несколько секунд на одном месте. В итоге он сдался. — Делайте, что хотите, — и ушел в свою новую комнату. Сердце было неспокойно. Итан вел себя слишком подозрительно. Возможно, он просто хотел пощекотать Кейдену нервы, но разве он не нашел бы способа изящнее и тоньше? Кейден пару раз заглядывал в их комнату через дверную щель и не увидел ровным счетом ничего страшного: Итан просто сидел в телефоне, а Джейми спал, утомленный после долгой дороги. Тогда Кейден пообещал себе заглянуть попозже, но и в следующий раз он не увидел ничего такого. С каких пор у него развилась паранойя? С каких пор он обливался потом при мысли, что Итан заметит его подглядывания? Но все же это происходило. Вечером, когда Донна позвала всех на ужин, Кейден спустился самым последним. Есть не хотелось, но он не мог обидеть тетю своим отказом. Выглядела та плоховато. — Вы ужинайте, мальчики, а мне пора делать процедуры. Вот, — прислушалась она, подняв указательный палец вверх. — И медбрат как раз пришел. Не скучайте. Она потрепала Джейми по голове и нетвердым шагом пошла открывать дверь. Кейден посмотрел ей вслед и понял, что теперь точно не хочет есть, насколько бы обильно не была полита картошка этим восхитительным чесночным соусом. Нет, он не брезговал — ему было просто жаль. Донна увядала на глазах, и с этим ничего нельзя было поделать. Итан смотрел в ту точку на полу, где мелькнула ее пятка, и, очевидно, тоже задумался о скорой смерти Донны. Он не выглядел расстроенным, но он хотя бы задумался. И, тем не менее, через секунду он как бы оклемался и принялся активно накладывать себя картошку с мясом, словно ничего и не было. Иногда Кейдену хотелось достучаться до этой эмпатичной, еще до конца не вымершей стороны брата, хотелось настойчиво втолковать ему, что разрушение, которое он сам собой представляет и причиняет, — не есть хорошо, что есть много других способов взаимодействовать с окружающим миром помимо распрыскивания яда. Нет, Итан даже не распрыскивал его, он медленно проворачивал клапан, и яд по каплям сочился из носика огромной цистерны. Однако Итан всегда был таким, и вряд ли было что-то, что смогло бы его изменить, но Кейден хотел верить. Обратно в кухню Донна пришла с медбратом. Он держал ее под руку, пока та волочила ноги. Они шли на второй этаж. — Кушайте, мальчики, — вымученно улыбнулась она и пошла вслед за своим проводником. — Это правда, что тетя Донна скоро умрет? — вдруг выдал Джейми, когда Донна уже поднялась наверх. — Правда. — Итан, — Кейден едва не воскликнул. — Ты не мог бы заткнуться? — А что? — с совершенно невинным видом Итан продолжал жевать картошку. — Пускай принимает реальность такой, какая она есть. Или ты хочешь, чтобы он вырос нюней, как ты? — А когда тетя Донна умрет? Ой… — Джейми осознал, что этот вопрос мог показаться не очень правильным, словно он ждал этого. Кейден переключился. — Все в порядке, Джейми. Только не спрашивай такие вещи при ком-либо еще. — Даю ей полторы недели, — сказал Итан. — Дольше она не протянет. — Так, — Кейден резко встал из-за стола и, обогнув его, потянул Итана за рукав рубашки. — Итан, мне нужно с тобой кое о чем поговорить. Тот отбросил салфетки, которыми секунду назад вытирал рот, и усмехнулся. — Как скажешь. Они отошли в гостиную. Кейден хотел начать более-менее мирно. — Ты ведешь себя как чертов дезморал. Ты можешь отыгрываться на мне, я к этому привык, но не трогай Джейми. Он тебе ничего не сделал. — Я всегда говорю и делаю, что хочу. Как ты попытаешься мне помешать, м? Расскажешь родителям? Этим ублюдкам пофиг на нас с самого рождения. Устроишь бойкот? В одиночестве мне живется лучше. Ты ничего не сделаешь мне. А знаешь, почему? — Итан приблизил к нему свое лицо, и его дыхание коснулось щеки Кейдена. — Потому что у тебя коленки подгибаются, принцесса. И тут Кейден сделал то, чего не делал с самых своих одиннадцати лет — он ударил его по лицу. Пощечина прозвучала громко и звонко, словно лопнула лампочка. Это была его защитная реакция на чужие непозволительные слова и совершенно бессовестное поведение. Ладонь начала гореть. Итан, конечно же, не растерялся. Стоило только руке Кейдена опуститься вниз, как тот избрал тактику еще большего запугивания. Он склонился ближе, почти к самому виску, и тихо, хрипло прошептал на ухо: — Правда бьет сильнее. Не так ли? Когда Итан ушел, Кейден ощутил себя проигравшим. Снова.

***

Джейми всегда был смышленым малым. С недавних пор Кейдену стало интересно, как скоро его младший брат поймёт, что Итан — не лучшая компания? Проблема в том, что Джейми любил всех поголовно, он даже не мог долго злиться на мальчишку из параллельного класса, который однажды из своей вредности плюнул ему в лицо. Что стоило говорить о членах семьи? Джорджию и Бена он обожал, Кейдену — радовался, Итану — тоже. Он ещё не понимал, что такое зло и каким оно бывает, но это понимал Кейден. Но он не мог просто так ворваться в их комнату, сгрести Джейми в охапку и утащить к себе, как какой-то зверь в своё логово. И, тем не менее, несколько дней все было относительно нормально. По крайней мере потому, что Итан и Джейми часто пропадали на заднем дворе, лежа на шезлонгах, и Кейден мог их видеть, а иногда — и присоединиться. Иной раз к ним выходила Донна, приносившая с собой на подносе три грушевых лимонада. Для нее это было маленькой победой, потому что в последнее время она только и делала, что лежала в кровати. Иногда Кейден заходил к ней в комнату, чтобы проведать. В большинстве случаев она спала, в редких — бодрствовала, и тогда они с Кейденом перебрасывались парой предложений, болезни не касающихся. Медленно умирать — тяжелое испытание на закате жизни, поэтому темы для разговора они выбирали более отстраненные. Донна даже шутила, что в следующем году построит беседку на заднем дворе, но они оба понимали — этого никогда уже не будет. — Если что — зови, ладно? — Кейден погладил ее по бледной руке. — Спасибо, Кейден, — сердечно поблагодарила его Донна. — Единственное, о чем я попрошу, это дать мне мои таблетки в десять часов. Постоянно про них забываю. — Конечно. Кейден понимал, что все эти уколы, медикаменты и прочее — как припарка для мертвого. Если бы таблетки лечили рак, он скупил бы пол аптеки. В душе Кейдена поселилась обида на родителей. Они были там, а он — здесь. Это он видел как Донна увядает на глазах, это он говорил бессмысленные ободряющие вещи, это он следил, чтобы Донна не перенапрягалась на кухне. Еще это видели Джейми и Итан, но Джейми ничего не понимал, а Итан… Итан — это Итан. Тем днем Кейден лег спать рано, но проснулся где-то в час ночи потому, что совсем забыл дать Донне ее лекарства. Они хранились в шкафчике ее комнаты. И, конечно, Кейден пошел туда. Он открыл дверь и замер на пороге. Итан сидел у кровати, держа Донну за руку. Первой мыслью было подойти и справиться о ее самочувствии, но спустя несколько секунд понял, что это было бы бессмысленно, потому что все – теперь уже наверняка – было ясно. Кейден вцепился пальцами в дверной косяк, почувствовав, что его начало мутить. Это не должно было произойти так скоро, просто не должно было. Но реальность такова, что расслабленная поза Донны и ее приоткрытый рот говорили о состоянии, исключающем саму жизнь. Донна умерла. Итан обернулся через плечо. Его лицо было непроницаемо. — Если тебе станет от этого легче, то она не была одна. И снова этот деланно-равнодушный тон. Донна была единственная, кто интересовался их жизнью с неподдельным интересом, а теперь, когда ее нет, Кейден не был уверен, как ему реагировать правильно. Как Итану реагировать правильно. Он уже никогда не изменится, а вот Кейдену стало дурно, особенно от осознания того, что тот все еще держал тело Донны за руку и наверняка минутами ранее чувствовал слабеющий с каждой секундой пульс. Должно быть, для Итана это особое удовольствие — быть свидетелем того, как обрывается чья-то жизнь, ведь он всегда видел откровение в пограничных состояниях. Почему, черт возьми, Кейден думал о реакции Итана, а не о том, что Донны больше нет? Почему он даже в такой ситуации пытался разгадать его? Казалось бы, вот он, перед ним: выражает траур настолько, насколько может выражать его искаженная душа, но Кейден все равно так никогда и не узнает, что творится у него внутри. Итан высвободил свою руку, встал со стула и покинул комнату как ни в чем не бывало. Кейден остался стоять на месте. Ему предстояло вызвать скорую.