Добро тебе не к лицу

Калипсо предполагала, что день начнется хреново. С самого утра в воздухе витали странные флюиды всеобщего сговора. За завтраком, куда она спустилась последней, союзники лишь делали вид, что едят, а на самом деле рассматривали ее исподтишка. Поначалу Калипсо решила, что дело в крыльях, затем вспомнила, что прежде они никого не смущали. Вторым предположением стало мятое платье, которое она попросту не рискнула снимать после ночного рандеву. Так, может, дело было в именно в ее выступлении на радио? Тем более, Вокс – очнулся, сволочь – отметился кратким сообщением: "охуенный перфоманс". Новостные ленты также пестрели заголовками в стиле "Превосходство радио: чем измена Калипсо грозит бренду Ви". Калипсо опрокинула в себя кофе, по вкусу и консистенции напоминавший раскаленный гудрон. — Если никто не возражает, надо найти Адама, — предложила она. — Связан он с Евой или нет, ему нельзя позволять разгуливать по Аду. — Я долго думала, — произнесла Чарли, — если после смерти Адам переродился грешником, мог ли Сэр Пентиус оказаться в Раю? В ее глазах было столько надежды, что никто не посмел разуверить ее. В глубине души всем хотелось думать, что их товарищ не погиб, а получил второй шанс. Издалека донеслась приятная мелодия. Слишком просто Велеть сверху "живи". — Мама? — воскликнула Чарли, вскакивая из-за стола. Мы лишь дети, Жаждущие любви. В дверях возник Аластор. Именно его микрофон излучал чарующий голос, подобный солнечному свету на раненой земле. Подчиняясь, шли покорно на зов. Неужели, все – набор пустых слов? Радио-демон, как дирижер, с долей изящества водил в воздухе черными пальцами. Калипсо догадалась, что он чертит невидимые магические символы. "Что насчет нас?" — вопрошала Лилит из прошлого. — "Что насчет всех обещанных тобой ответов?" Ее тембр искусственно искажался: скакал ниже, выше, менял гармонию и частоту – один звуковой эффект за другим, и все равно оставался совершенным. Что насчет "долго-счастливо", преданных пеплу? Непостижимых планов, правил и запретов? "Нашей любви?" — пылко обращалась Лилит к метущимся душам. — "Веры в наш час? Что насчет нас?" Аластор перехватил микрофон, прерывая песню, и тот послушно погас. — Мне пришла в голову потрясающая мысль: почему бы не возобновить трансляцию вокала несравненной Владычицы? Никогда не встречал и близко ничего подобного! Вэгги хмыкнула: — Грубо по отношению к Калипсо, не находишь? — Что нахожу? Я ничего не терял! — позубоскалил он. — Уникально! Раз услышишь – не забудешь даже на смертном одре! В прошлом я счел себя недостойным такого высокого гостя в моем эфире. Однако если леди Шарлотта окажет мне честь… Калипсо не стала дослушивать бесполезный словестный поток. — Я поняла, о чем ты, — шепнула она ему, проходя мимо. — Чудно! — восхитился Аластор, мгновенно теряя интерес к прежнему разговору. — Ты собираешься искать Адама? — он сделал вид, что полностью увлечен собственными когтями. — Я совершенно случайно знаю, кто может помочь. Калипсо ухватила его за локоть и потянула за собой из столовой. — Аластор, подожди! — за ним следом выбежала Чарли. — Ты, действительно, хочешь, чтобы мамины песни звучали на радио? Он с готовностью подался к ней, по отечески-ласково касаясь розовой щеки. — Разумеется, дорогая моя! Много лет назад ее музыка подчинила мой разум с первой ноты! Думаю, пора грешникам напомнить о ее силе и любви. Возможно, она, как путеводная нить, приведет их в наш отель и поможет искупить прошлые ошибки. Чарли кинулась к нему с крепкими объятьями. — Спасибо, Аластор, — выдавила она сквозь подступившие слезы. — Не поверишь, сколько это для меня значит! Я… так скучаю по ней! Радио-демон потрепал ее по пшеничным волосам. — Мы все скучаем, принцесса. — Я все подготовлю, у меня сохранились записи! — Чарли радостно бросилась к жилым комнатам. Легко посмеиваясь, Аластор развернулся и напоролся на бритвенно-острый взгляд Калипсо. — Каждый Божий раз, когда мне кажется, что ты способен на добро... — Бога здесь нет, милая. Мы сами по себе. — Какой же ты все-таки мерзкий! Я надеялась, что хотя бы Чарли пощадишь. — Я не говорил, что откажусь от трансляции, — парировал он. — Хотя, признаюсь, меня до сих пор передергивает. — Переживешь, — отрезала Калипсо. — Я же тебя как-то терплю! — Хороший повод тренировать выдержку! Поставлю радио к тебе в комнату. — Ты ведь давно понял, что именно Лилит была тем шепотом в твоем смертном разуме, — она ускорила шаг. — И скрыл это! Когда освободимся от Лоа, я вызову тебя на дуэль. Аластор рассмеялся ей в спину: — Не люблю тратить время на заведомо слабого противника. Калипсо остановилась, не дойдя до выхода совсем немного. — Считаешь меня слабой? Она пикнуть не успела, как Аластор прижал ее к двери, надавил ладонями на распахнутые крылья. — Смехотворно слабой, — промурлыкал он в саване неизменно оскаленной тени. — Ты позволила человеку истязать себя, Серафима, хотя, могла уничтожить щелчком пальцев! После атаки Евы могла сделать из меня едва живое чучело для донорства Лоа. Я был в твоей власти, а ты даже не додумалась заключить со мной сделку. Разочаровательно, Барбело! — Хватит с тебя сделок. Калипсо вскинула руку и схватила тяжелую цепь, обвившую шею Аластора в мгновение ока. Железное кольцо грубо вгрызлось в кожу, черную от застарелых царапин и кровоподтеков. "Твой страх – вот, что смешно!" — вспыхнул в его голове нестройный хор. Аластор рванулся, как пойманный в капкан волк, его тело начало меняться. — "Там, где есть милосердие, ты ищешь уязвимость. Там, где есть сострадание, сокрушаешься о безволии. Там, где есть любовь, видишь чумную язву". Калипсо выпустила цепь, позволяя ей исчезнуть. — Я пощадила тебя, потому что верила в спасение твоей души. Сделка с Адом глубоко ранила ее, и моего удара она бы не пережила. Аластор поднимался с колен, в ярости стирая в крошку зубы. — Так то была милость Божья? — выплюнул он, с трудом возвращая себе контроль. — Я должен припасть к ногам моей Магдалины? Калипсо раскрыла губы в немом изумлении. Из ее груди вместе с выдохом вырвался смех. Она откинулась на ледяной витраж – Плод Познания охватил ее голову подобно алому нимбу. — Адам обвинил бы тебя в плагиате. Он так старался, придумывая те тридцать пунктов! Неважно. Надо найти его. Когда все закончится, поговорим серьезно. — Не сомневайся, Бела. Странно, имя из прошлого не причинило ей ожидаемой боли. Вместо гнева она ощущала забытую духовную мощь Серафима – не магию, а равновесие. — Отныне, если это принесет тебе покой, называй меня Белой. Амплуа Калипсо мне порядком надоело. Скажи, где найти осведомителя? Я полечу, так быстрее. Аластор успешно скрыл изумление за напряженной улыбкой. — Квартал Каннибалов, — процедил он. — Встретимся там.

***

Милый Аластор! Бела всегда смотрела на него снизу вверх: преданно заглядывала в коварные лисьи глаза, ластилась к искусным речам, боялась растерять крупицы теплого внимания, норовившие рассыпаться в небытии горстью бисера. Ей казалось, что впервые кто-то, помимо Люцифера, смотрел и видел ее, а не возможности от полезного знакомства с Серафимом. Калипсо же взрастила себя на ненависти. Пламя, что она разжигала, уничтожало и питало ее разбитую вдребезги жажду жизни. На одной влюбленности не сбежать из колодца Лоа. Спасла только ярость. Обе – Барбело, бессмертная воля, мыслью Его облеченная в оболочку. Она боялась, что, низвергнутая, потеряла верный путь. Может, на самом деле, не было никогда верного пути? — Следуй за ней, — приказал Радио-демон своей тени, когда крылатый силуэт взмыл к окровавленным небесам. — Скрой от глаз теле-ублюдка. Незачем ему знать о наших планах. Миры менялись: сталкивались, смешивались, отдалялись. Правила устаревали, устои рушились, перегнивали подобно высохшим деревьям, что открывали путь молодой поросли. Так Барбело размышляла, свободно паря над кварталом Каннибалов. По земле за ней проворно скользила неузнанная тень. Заложив вираж над относительно пустующей цветочной площадью, Бела приметила симпатичную беседку. Глубоко погруженная в размышления, она подумала неожиданно, что простила Аластора. Искренне. Прошлое останется с ней, но гнев – один из страшнейших смертных грехов – и обиду она отпускает прямо сейчас, как пудовые якоря, тянущие ее к земле. В ее грудь вонзилась раскаленная игла. Барбело хаотично забила крыльями, врезалась в крышу беседки и скатилась по ней на землю. От неожиданного укола по телу разливалось тепло. Перед глазами плясали искры – она от души треснулась головой. Порыв ветра бросил в нее щедрую горсть насмешек: — Дамы и господа, воистину, полет, достойный Серафима! За неспособность управлять крыльями судьи ставят десять очков, — послышались стройные хлопки вперемешку с помехами, — за приземление на беседку: еще десять! Бонус: техничное сальто с переломом всех костей. За порчу клумбы… — Аластор осекся, а Бела все никак не могла проморгаться. — Заткнись, ради Бога! — простонала она и почувствовала резкий рывок за плечо. Миг свободного падения сменился пушистым ковром. — Сиди тихо, — распорядился Радио-демон, затем исчез со звуком захлопнувшейся двери. Несколько минут дезориентации сменились жжением от ссадин и царапин. Барбело ощупала грудь в поисках инородных предметов, однако, не заметила ничего необычного. Если не оружием, ее, должно быть, атаковали проклятием. "Как только вернусь в отель, вызвоню Люцифера", — решила она. Кажется, Аластор привел ее в заднюю комнату какого-то магазина. За цветочной тюлью виднелся кусочек парка с той самой беседкой. Характерного вида грешники следовали по своим делам, как ни в чем не бывало. Некоторые останавливались у поруганной клумбы и осуждающе качали головами. Ручка поехала вниз: — …только не кричи! Аластор впихнул внутрь высокую худую даму в широкополой шляпе и, прошмыгнув следом, тотчас закрыл дверь на замок. — Что ты теперь придума… — дама зажала зубастый рот обеими руками. Ее черные глаза-провалы занимали едва ли не пол лица. — Ты поймал Серафима! — В некотором роде, мы поймали друг друга, — поморщился Радио-демон. — Бела, познакомься с Рози, сильнейшим оверлордом по эту сторону пентаграммы. Рози, имею честь представить тебе мою давнюю подругу. Рози продолжала рассматривать ее, будто чудо света. — Ал, — позвала Бела, начиная нервничать, — не обязательно было использовать портал, мы же буквально в двух шагах! Не думаю, что кто-то на самом деле счел бы меня ангелом всего лишь из-за крыльев. Тот неопределенно промычал. — Как не счесть, дорогая! — воскликнула Рози. — Твой нимб сияет ярче телебашни! — Нимб?! — Барбело схватилась за голову, над которой тут же нащупала чуть теплый обруч. Аластор любезно создал для нее зеркало. — Он появился сразу после захватывающего приземления. Я решил, что это вызовет некоторые специфические вопросы, не находишь? Барбело бросилась к своему отражению. Нимб едва светился, но сам факт его появления говорил о многом. В первую очередь, о ее искуплении. Несмотря на прежние – ужасные и недостойные – поступки, она получила шанс однажды вновь ступить под своды райских Врат. — До чего прелестно! — восхитилась Рози. — Аластор, ты, воистину, любимец фортуны. Как тебе удалось охмурить Серафима? — его уши встопорщились от неожиданности. — Что ты здесь делаешь, дорогая? — обратилась она к Беле. Та покосилась на Радио-демона, ожидая поддержки. У них на двоих накопилось слишком много личных секретов. — Долгая история, — отмахнулся он. — Ритуальные убийства, древнее зло, не к месту оживший самовлюбленный кусок отборного идиота – ничего нового! Кстати, именно этот кусок мы ищем. — Оу! — Рози воодушевленно потерла ладони, зашитые в изящные кружевные перчатки. — Можно посмотреть в холодильной камере. Демон или грешник? — Адам. Первый человек. — Изысканно! — восхитилась она. — Наконец-то ты, дорогуша, расшевелила наше застоявшееся болото! Я немедленно кину клич. Можешь пока отдохнуть в моем ресторанчике вместе со своей подругой. Там вам никто не помешает. Кстати, как дела у принцессы? Она помирилась с той прелестной светловолосой девочкой? — У них все прекрасно, — заверил Аластор. — Мирятся каждую ночь, ха! Повезло, что между нашими комнатами пара этажей, а то ты знаешь, какой у меня чуткий слух! — Откуда такие подробности? — прищурилась Бела. — Нифф, — уклончиво ответил он. — Как насчет чая? — Отравленного? Радио-демон театрально рассмеялся. Он, вообще, заметно оживился в присутствии Рози. — Ты разбиваешь мне сердце обоснованными подозрениями! Барбело в тон ему патетично состроила глазки: — Забыл, милый? У тебя его нет! Он потянулся к ней, как сломленный горем драматический актер на мировой сцене. — Тогда что испуганной птицей бьется в моей груди? Бела ответила ему в тон: — Души невинно убиенных тобою жертв, — она прильнула к нему в наигранной невинности. — Одна из них моя! Раздался умиленный вздох. Рози наблюдала за их спонтанными кривляниями, как мамочка за резвящимися детками. — Аластор, я уж не надеялась! Воистину, ангельское чудо! — Не надеялась на что? — не понял он. — Пустяк, — Рози погладила их по плечам: Аластора доверительно, а Барбело с осторожностью. — Располагайтесь! Как только будут новости, тотчас сообщу. И обязательно постучу перед тем, как войти! Радио-демон удивленно вскинул брови. В словах Рози он совершенно точно уловил подтекст, однако, расшифровать его не смог. — Она довольно приятная, — заключила Бела, когда за грешницей закрылась дверь. — Ниффти подглядывает за нами по ночам? Аластор воспроизвел непонятный механический звук, какой бывает, если приемник потерял сигнал. — Не всегда. Она отдает предпочтение... определенному контенту. Ты вне поля ее подозрения. Бела не была так уверена. Воспользовавшись паузой в бесконечной беготне, она села на небольшой диванчик. Разместить крылья оказалось непростой задачей: три пары путались, цепляли перьями обивку и стены. — Я разбужу, — любезно предложил Аластор. Она сцедила зевок в кулак и помотала головой. По комнате заплясали тени. — Я не доверяю тебе, помнишь? Вдруг тебя перемкнет, и ты решишь сделать из меня батарейку? К тому же, Лоа проще добраться до меня во сне, — она опустила тяжелые веки. — В отеле безопаснее, там пентаграммы. — Знаю, — негромко ответил Аластор. — Нифф каждую ночь обновляет линии. Вопреки неуемной натуре, он умел ждать: неподвижно затаиться в темном углу подобно пауку или змее, терпеливо наблюдая за избранной жертвой, пока та сама не подойдет ближе. Поэтому Радио-демон не испытывал дискомфорта от пребывания на узком диванчике в полутемной задней комнате магазинчика. На его плече покоилась голова – пока не отделенная от тела – спящего Серафима. Нимб тускло сиял, вспыхивая ярче каждый раз, как Аластор ненароком касался его щекой. Он своими глазами видел, как от нимбов истребителей плавилась земля, а тот, что принадлежал Адаму, дышал нестерпимым жаром. От нимба Белы веяло теплом. О него хотелось согреться, будто в Аду резко похолодало. Аластора охватывали противоречивые желания. С одной стороны, чтобы скорее явилась Рози и избавила его от соблазна ощипать ангельские перья ради магических ритуалов. С другой... если бы явился Творец и велел ему выбрать миг, чтобы существовать в нем вечно, он бы выбрал этот. Потому что Нифф в безопасности, Чарли счастлива, даже Люцик уже не сильно бесит и сносно готовит, а в этой комнате так тихо: ни потустороннего шепота, ни звуков битвы. Незаметная – не толще волоса – струя призрачного зеленоватого дыма просочилась сквозь плотно закрытое окно и неторопливо потянулась к Беле. Аластор мог бы избавиться от него, но вместо этого лишь отогнал взмахом микрофона. Дым недовольно отпрянул. Кисть Аластора кольнуло слабым онемением – предупреждение на грани чувствительности. Что жгло его по-настоящему – лаконичное письмо на белоснежной бумаге, от которой отчетливо фонило Раем. "Хочешь назад мощь и свободу", — гласило оно, — "заверши сделку и отдай Барбело духам".