***
Угли лишь тлели, как бы тяга не раздувала пламя. "Надо же", — думала Бела, — "как быстро я успела отвыкнуть от темноты". Мрак казался уютным, почти безопасным. Как привольно в нем стало теням, которых пугал блеск ангельского нимба! Остались ли среди них соглядатаи, или Аластор забрал всех с собой? Бестелесный дым неторопливо собирался по углам. Жертва уже не сбежит, так что ни к чему лишняя суета. Бела глубже погрузилась в кресло Радио-демона. На кончиках ее пальцев остался шелковистый пепел – след уничтоженной бумаги, наверняка записки, отчетливо фонившей Раем. "Ты знал, где Лилит", — мысленно обращалась к нему Бела. — "Как часто ты говорил с ней? Какие секреты продавал? По своей ли воле?" Замок с треском вылетел из гнезда – Вэгги умела появляться эффектно. — Аластор?.. Бела глянула на нее исподлобья. — Оставь меня. Ты тоже. Высунувшаяся из-за ее плеча Чарли со стуком захлопнула челюсть. Разумеется, она увидела отсутствие нимба. — Что он с тобой сделал, Кали… — Не называй меня этим именем, — отрезала она из тени. — Передай отцу, чтобы вместе с вами убирался прочь. Чарли запротестовала. Она лично подслушала их с Люцифером разговор в кладовке, или ее рогатый фамильяр посодействовал – неизвестно. За бурную ночь их план стал достоянием общественности. — Погоди, — Вэгги прервала начавшуюся было тираду о дружбе и любви. — Олень вещает на всех частотах, а Вильвет пиарит его как ни один свой продукт! — Знаю.***
Ворвавшись в пустую радио вышку, Бела замерла на пороге. Голова кружилась от беготни, гипоксии и всепоглощающего чувства опустошения, которое накрыло ее в миг понимания: Аластора здесь нет. Он ее предал. Она закрыла за собой дверь и привалилась к ней спиной. Должно было быть объяснение. Самое идиотское! Самое тупое и эгоистичное! Бела приняла бы любое. Только не молчаливый побег. Зачем? За что? Адам в подвале, Ниффти – сбитая с толку – на кухне, строчащая сто постов в минуту Вильвет в запертой комнате – никто из подозреваемых не покинул отель. Аластор пользовался сильной магией – Лоа ощутимо тянули из Барбело силы. Ей стоило бы вернуться в пентаграмму под своей постелью, но она вместо этого подошла к плоскому микрофону, в который когда-то при краткой жизни напевала замысловатый джаз. На панели горела надпись "в эфире". Бела надела наушники и едва не оглохла: высокий голос Лилит вонзился ей в череп слишком неожиданно. — Мерзавец! — заорала она и содрала наушники с головы.***
С чего-то Чарли решила, что ее неуклюжие нравоучения о добре и всепрощении помогут. Ей вздумалось приблизиться, наивно вытягивая руки: — Калипсо… — Довольно! Серафим угрожающе распахнула золотые крылья, легко вознесшие ее над полом. Бела должна была пасть после столь грязного акта прелюбодеяния. Любой ангел бы пал! Мерзко, отвратительно, истекая смолой из пор, ушей, глазниц, носа, рта. Выдирая перья от невыносимого зуда, пока на трубчатых костях не вылезут чумные отростки. В падении не было ничего красивого. Такими их создали, такое знание им даровали. Каждое прегрешение Белы, напротив, возвращало ей благодать и силу. Будто в насмешку. Будто мир сошел с ума и поменял законы на ровно противоположные. Или тысячи лет она ошибалась? Адам остался ангелом, хотя среди праведников он не вошел бы и в золотой миллиард. Сера осталась ангелом, причиняя боль невинным. Лют осталась ангелом, уничтожая человеческие души. — Довольно, — повторила Барбело. — Передай Люциферу, что я полечу в башню и отделю башку Евы от тела. А потом то же сделаю с Радио-демоном.***
Аластор приблизился к Валентино: — Борись, сука, — прошипел он, — ради Вильвет! Тот вытолкнул из себя сноп нечленораздельных звуков, выпучивая налитые кровью глаза. Аластор отчетливо понимал его боль, однако, жалеть не стал: — Передай мне все твои контракты до единого, слышишь? Еву не поздно остановить. Мне нужна сила, и как можно больше! Валентино зажмурился. Стоит Еве счесть его бесполезным, она без промедления пустит его в расход. — Слабак, — процедил Аластор, убирая чары. Безумная тварь уже могла его почувствовать. — Ст-той… Такой голос не мог принадлежать живому существу: он походил на скрип несмазанных ржавых петель, с треском вырывавшихся из деревянного дверного косяка. Из трясущегося кулака Валентино выпал свиток, который Аластор ловко подхватил на лету. Свиток казался тонким, но пестрел убористыми именами и подписями. Получив желаемое, Радио-демон развернулся и покинул комнату, не обращая внимания на леденящие вопли бывшего оверлорда, чье тело заживо разрывали на части. Каждый пролет был забит тентаклями Евы, и Аластору приходилось подниматься все выше. Довольно быстро он смекнул, что его ведут намеренно. Десятый этаж, двадцатый… В вони и мраке адского утра. На двадцать пятом он решил сыграть в дурочка и во что бы то ни стало прорваться на этаж, только корни мигом стянули его лодыжки, затем вздернули вверх на десяток-другой пролетов, протащили по полу и остановились возле погруженной в транс Евы. — У тебя минута на объяснения, — произнесла она, не открывая глаз. Аластор поднялся на четвереньки. Перед его лицом на полу валялся потускневший нимб. — Он бы не отдал контракты добровольно. А теперь у меня гораздо больше мощи, чтобы подвергнуть гипнозу весь город. Ева опустила голову, взирая на него исподлобья. Совсем как Бела в моменты гнева. Глубоко посаженные глаза в иссохших глазницах винчивались в мозг, будто препарируя каждую мысль. Аластор прилично покривил бы душой, если бы утверждал, что от вида первой грешницы его не бросало в липкий пот. И перед ним сидел лишь фантом! Настоящее тело все еще скрывалось в недрах колодца под стражей духов. — Расскажи, как ты убил Барбело, — обманчиво-мягко потребовала она. Лицо Аластора перекроила жутковатая натянутая улыбка, которая стала еще шире, когда запястье крепко обвил один из отростков Евы. Теперь она почувствует его ложь. — С превеликим удовольствием! Я опоил ее сильным снотворным, неспеша надругался над телом и забрал нимб. — Как убил. Не развлекался в постели. — Она небрежно пнула нимб в сторону. — Я ощущаю, чья сила меня держит. Узнаю, где угодно. Меня по образу и подобию создала именно Барбело. От вкрадчивого тона у Аластора волосы на загривке встали дыбом. Ева поманила его к себе. Стоило ему подчиниться, она схватила появившуюся на его шее цепь и властно притянула. — Докажи свою верность, Радио-демон. — Я готов немедленно вести войска… Она приложила костлявый палец к его губам. — Открой рот. Будет немного больно. Аластор сглотнул. Впервые за долгое время улыбка стекла с его лица, обнажая настоящие чувства – ужас. Ева опустила челюсть. В ее глотке шевелились тошнотворные отростки, словно издыхающие черви. Аластор запаниковал. Этого он допустить никак не мог! Крутанув трость, он ударил по Еве магией вуду, чем вызвал лишь раскатистый смех. — Ложь – это грех, блудный сын мой, — она насильно повернула к себе его голову и нажала пальцами на щеки. — Ненавижу, когда мне лгут. Аластор упорно держал зубы плотно сомкнутыми, его рот все сильнее заливала кровь. Ева продолжала давить, пока не разорвала ему щеки и когтями не вцепилась в зубы. В конце концов ей удалось разжать ему челюсть. Аластор бился и вырывался, только все прибывающие корни стягивали его конечности до хруста суставов. Ева приблизилась к нему, и ее отростки вытянулись, заползая сначала на его язык, затем в горло. Они были мерзкими, скользкими. От Евы несло гнилью. Аластор мечтал, чтобы его вырвало, желательно наизнанку, лишь бы только избавиться от этой мерзости! Отростки погружались в его органы, заполняли кишки, легкие, пробирались под кожу, царапали горло. — Хороший мальчик, — произнесла Ева. — Будешь послушным, и проживешь еще немного. Корни исчезли, вывалив Аластора на пол. — Сейчас ты вернешься в отель и передашь Люциферу мое послание. Аластор съежился на полу. Все, на что он был способен – заставлять себя дышать. Внезапно нервы в его теле вспыхнули, и он инстинктивно принял позу, в которой боль была бы не столь мучительной. И осознал себя коленопреклоненным с преданно задранной головой. — Скажи этому любителю уточек, — грешница нависла над загнанным Аластором, — что я пощажу его дочурку и прочую шваль, если он до заката передаст мне адский трон. А в наказание за твой наивный шпионаж, — Ева выдержала многозначительную паузу, — ты расправишься с Барбело самым жутким способом, на который хватит фантазии. По велению ее руки Радио-демон вновь рухнул на грязный пол. — Хватит игр, — рассуждала Ева будто бы сама с собой, — от ее смерти выброс благодати будет непомерно большой, но в любом случае значительно ослабит моих тюремщиков. Постарайся растянуть удовольствие, чтобы она подольше страдала. — Серафимы хотят уничтожить Ад, — прохрипел Аластор и не узнал свой голос. Спецэффекты пропали, как и джазовые призвуки с характерным интонированием. Теперь он звучал жалко. — Что ж, — новость погрузила Еву в глубокие раздумья. — Значит, придется расправиться с ними прежде. Прочь. Те же существа внутри заставили Аластора взвиться на ноги и неуклюже поплестись к лестнице. Как бы он не сопротивлялся – все было напрасно.***
Чарли нервно расхаживала по апартаментам Аластора взад-вперед, нервно кусая ноготь. Телефон давился длинными гудками. Только что Барбело выскочила прямо из окна и улетела в сторону бывшей башни Ви. Вэгги тем временем обыскивала каждый угол. — Смотри! — позвала она, поднимая бесформенный полиэтиленовый ком. — На нем эмблема Кармин. Олень что-то у нее заказывал! Чарли шикнула и припала к трубке: — Папа! Где ты? Барбело только что… Кто с тобой? Мама?! Вэгги тут же забыла про пакет. — Лилит здесь?! Та выронила телефон и осела на ближайшую поверхность – на стол. — Папа сказал, она хочет все рассказать, — прошептала Чарли, глядя в пустоту. — Они сейчас спустятся в лобби. — Она опустошенно повернулась к Вэгги. — Я все надеялась… знаешь… вдруг она невиновна? Вдруг Барбело и Аластор ошиблись? Вэгги потянула ее к себе и заключила в крепкие объятья. — Самое время все выяснить. Я буду с тобой. — Всегда? — тихо спросила Чарли. — Всегда, — кивнула та и ласково коснулась губами ее щеки.