***
Тряский потрёпанный автобус высадил его, когда в деревеньке уже вовсю кипела жизнь. Впрочем, она не выглядела такой уж затерянной — аккуратные домики тянулись вдоль предгорий в окружении полей и теплиц. По центральной улице, на которой и находилась остановка, проходили туда и сюда люди. Хрупкая девушка легко и грациозно несла на палке две подвешенные корзины с фруктами, кто-то вёз на велосипеде целую гору коробок. Гуаньшань топтался на месте, никак не решаясь влиться в эту неспешную жизнь. Словно последний шаг от остановки отделял его от чего-то нового и неизведанного. Он никак не мог уложить в голове, что оказался совершенно один хер знает где. И сейчас это «хер знает где» подобралось к нему вплотную вместе со свежим тёплым ветром и солнцем, которого он давно уже не видел в городе. Всё дышало какой-то иной, шестым чувством ощущавшейся атмосферой, так не похожей на привычный ему город. Он бы долго стоял там, если бы взгляд не зацепился за совершенно выпадающую из общей картины фигуру. Молодой парень, по виду чуть старше него самого, в тёмно-синем традиционном одеянии, казалось, не шёл, а плыл над улицей, едва касаясь пыльной дороги синими же мягкими туфлями. Встречные раскланивались с ним, как со старым знакомым, даже с каким-то уважением, прямо скажем, не соответствующим его возрасту. А парень в ответ склонял голову, но делал это с таким достоинством, словно был по меньшей мере неведомо как попавшим на эту улочку аристократом древних времен. Его длинные светло-каштановые волосы были забраны в узел, скрепленный деревянной шпилькой, на голове красовался головной убор. «Здесь что, дораму снимают?» фыркнул про себя Гуаньшань. И незаметно для себя шагнул навстречу… — Доброе утро! — обратился он, как мог, вежливо, всё ещё не в силах отделаться от ощущения, что его сейчас погонят со съемочной площадки. — Я… только приехал, ничего тут не знаю. Понимаю, что звучит странно. Но не знаете ли вы случайно человека по имени Чжань Веньян? На мгновение удивительно густые брови взлетели вверх, но уже через секунду монах, а именно им и являлся его неожиданный собеседник, взял себя в руки. — Добрый день. Да, я знаю его. Какое-то дело? Вот так. Немногословно. Что ж, стоило монаху произнести это, в ту же секунду отлегло от сердца. Значит, такой человек действительно существовал. Потому что сон — не самый надежный источник информации. — Да. Мой отец был его другом. Я бы хотел поговорить с ним. Вы знаете, где он живёт? На этот раз ответом стал лишь молчаливый кивок, после чего синие одежды колыхнулись, и их обладатель продолжил свой путь, словно ничего только что не произошло, и он ни с кем вообще не разговаривал. Несколько секунд Гуаньшань провожал его обалделым взглядом, а после спохватился, что таким минималистичным образом ему, похоже, предложили сопроводить до места. Так же, в полном молчании они шли по дороге, которая становилась всё уже и более пыльной. Вокруг смыкался лес, из которого слышалось заливистое пение птиц, там кто-то шуршал и перекрикивался, и всё это буйство жизни для привыкшего к бетонным джунглям Мо казалось чем-то чуждым и даже слегка опасным. Прошло пятнадцать минут, потом двадцать, полчаса… Мо казалось, что эти местами пожелтевшие джунгли бесконечны, и они теперь вечно будут вот так идти между почти смыкающимися над головами кронами деревьев. Тропа ощутимо забирала вверх, и только теперь Гуаньшань обратил внимание, что его спутник несёт увесистую сумку, но всё это не мешает ему шагать легко и быстро. При этом монах не казался куда-то спешащим, напротив. Это была почти пробежка, во время которой Мо основательно взмок, и чем круче становился уклон, тем тяжелее дышал. А парень в синем ещё и успевал поглядывать по сторонам, изучая окрестности взглядом серых глаз, одновременно сосредоточенным и расслабленным. Всё это Гуаньшань подмечал, потому что ему надоело плестись за спиной нового знакомого, и он прибавил ходу, чтобы поравняться. Хотя бы узнает, куда они идут. В одно мгновение он едва не остановился, когда его догнала мысль, что он сейчас прётся уже полчаса через джунгли в неизвестном направлении в обществе человека, с которым познакомился те же полчаса назад. Какое-то время онлайн-навигатор ещё показывал вокруг ровное зелёное поле, обозначавшее лес. Единственное, что утешало — где-то впереди на краю карты маячил значок храма. К нему-то они и приближались. А потом связь пропала окончательно. Мельком подумалось, что с того вечера у него, похоже, образовался дефицит мозгов на фоне стресса. Он же даже имени этого мужика не знает. — Эй, — на политесы сил уже не оставалось. — Прошу прощения, а куда мы, собственно, идём? — Почти пришли. Вот и весь ответ. Гуаньшань вздохнул, подтянул на поясе связанную рукавами куртку, которую он давным-давно снял, обливаясь потом, поправил рюкзак и отправился догонять своего уже ушедшего вперед той же лёгкой походкой провожатого. Когда они остановились у выкрашенных в традиционный красный цвет ворот, стало очевидно — это действительно храм, или скорее — целый монастырь. Выходит, этого Чжань Веньяна нужно было искать там? Может ли быть, что это — тот самый, где жили отец и дед? Если так, то таким образом, положившись на судьбу, он не прогадал и решил сразу две задачи. Но вот мысль о предстоящем разговоре вызывала тревогу, и Мо поёжился, несмотря на то, что совсем недавно ему было жарко. На лице его спутника не было заметно ни одной капельки пота. Словно это не он проделал только что весь этот путь, а встретил Мо прямо здесь — у ворот. Те выглядели достаточно внушительно, и Гуаньшань попытался припомнить случаи, когда бывал в храмах — не так уж и много. Мама не была религиозной, и он так и не смог вспомнить чего-то за рамками редких школьных экскурсий. Он ждал, что сейчас придётся стучать в запертые ворота и ждать, пока кто-то выйдет их встретить, но вместо этого монах сунул руку куда-то в отверстие и открыл узкую калитку, как на чей-то задний двор. И даже не обернулся, чтобы удостовериться, что Мо всё ещё идёт следом. Гуаньшань переступил высокий порог и, захлопнув калитку, сделал свой первый шаг к храму. Впрочем, в храм его никто не повёл — до сих пор безымянный монах свернул на боковую дорожку, посыпанную мелкими камнями, которые заскрипели под подошвами кроссовок. Они обошли главное здание — его красные стены и зелёные крыши с загнутыми к небу углами выглядели не новыми, хотя, очевидно, за ними тщательно ухаживали. Прочие строения, расположенные по бокам и позади, оказались не столь пышными, хотя и в том же стиле. За территорией монастыря возвышались почти вертикальные серые скалы, уходившие вверх. Они не то защищали храм, не то нависали над ним своими монолитными поверхностями. Монастырь казался безлюдным, и Гуаньшань ещё больше занервничал. Несмотря на безмятежную природу вокруг и практически полную тишину, он чувствовал себя не в своей тарелке. Как и о чём он будет говорить? Разговоры вообще не входили в список его любимых занятий. Тем временем они вошли в приоткрытую дверь одного из строений и поднялись на второй этаж по узкой скрипучей лестнице. Сумку монах оставил внизу на скамье, и в своей обычной манере легко взбежал наверх. Мо про себя проклял эту его «неспешную стремительность» и устало поплёлся следом, тяжело ступая — ступени были высокими. Сверху оказалась открытая терраса, с которой открывался вид на двор храма. Отсюда было видно, что в центре двора расположено порядком затертое, но ещё различимое изображение огромного чёрно-белого круга инь-янь. У бортика террасы стояло несколько низких столиков, и за одним из них сейчас сидел мужчина в такой же темно-синей одежде, как и приведший его монах. На столике стоял небольшой чайничек и пиала — очевидно, мужчина пил чай. — Учитель, этот юноша сказал, что хочет поговорить с вами. Я взял на себя смелость привести его с собой. Тот, кого назвали учителем, поднял голову, оглядывая Мо мягким, но внимательным взглядом из-под маленьких круглых очков. В его черных волосах не было видно седины, хотя он был не молод. Вокруг глаз собрались заметные морщинки. Тоненькая редкая бородка спускалась с острого подбородка. Уголки губ слегка приподнялись, и он приветливо кивнул и повёл рукой, приглашая присоединиться к нему за столом. — Добро пожаловать. Надо полагать, твоя фамилия Мо? Спасибо, Чженси. Ты привёл действительно интересного гостя. Гуаньшань едва не потряс головой. Он не был так уж похож на своего отца. Неужели этот учитель обладает какой-то силой, чтобы вот так сходу что-то узнавать о людях? Чженси. На всякий случай он решил запомнить имя. Несмотря на предельную неразговорчивость, молодой монах не казался плохим человеком. Он и сам не любил попусту сотрясать воздух, так что его манера Гуаньшаню скорее нравилась, чем отталкивала. Повинуясь жесту Чжань Веньяна, он присел с другой стороны столика. Вопреки ожиданиям, тот сам поднялся, порылся в стоящем рядом шкафчике и достал ещё одну пиалу. Пока он это проделывал, Чженси всё так же без лишних слов повернулся и исчез на лестнице, на что пожилой учитель не обратил особого внимания. — Извините, что вот так, без предупреждения, свалился, как снег на голову… — начал Гуаньшань, но был остановлен тем же плавным жестом. — Не стоит. Давай не будем торопиться, если твоё дело не слишком срочное. Лучше выпьем чаю, а я расспрошу тебя. Здесь так редко бывают гости, что я буду рад услышать новости. Чжань налил в чашку бледно-зелёный чай, и Гуаньшань только сейчас понял, насколько у него пересохло в горле. И ещё — что до этого момента он сидел, словно напряженная, сжатая до предела пружина. Он постарался хотя бы немного расслабить сведенные мышцы, подтянул к себе горячую чашку и глотнул ароматный чай. Он прокатился по горлу и осел на языке горьковатым, но приятным вкусом. Невольно Мо зажмурился и вдохнул запах, поднеся чашку к носу. Учитель наблюдал за ним с улыбкой и не спешил начать обещанные расспросы.***
Чай давно кончился, а Чжань Веньян больше не улыбался. Нельзя было сказать точно, какое впечатление произвел на него рассказ. Он задавал простые, но точные вопросы, и как-то так Гуаньшань выложил всё, как было, до последней подробности, и теперь сидел, ощущая себя пустым сосудом, из которого выплеснулись все переживания, оставив абсолютную пустоту. Он никогда бы не поверил, что может вот так, без стеснения, рассказать обо всём тому, кого совсем не знал. Но факт остаётся фактом. Теперь был ещё кто-то, кто в курсе, что он натворил. — Вы… позвоните в полицию? — как-то наскрёб он решимости задать вопрос. Веньян посмотрел удивленно. — А ты считаешь, это как-то поможет? Слишком поздно Гуаньшань понял, какую глупость сморозил. И что сделают полицейские? Арестуют Демона Перекрёстка? Будут судить за нарушение описанного в древней книге ритуала и признают контракт недействительным? А может быть, отправят его самого за решетку за то, что позволил умереть тому, кто сейчас, если судить по медицинским показаниям, жив? Если его и можно было за что-то наказать, так это за жестокое обращение с животными. Впрочем, кошку это не воскресит. Хотя теперь Гуаньшань уже ни за что бы ни поручился. Возможно, у неё девять жизней, и чёрная уже бродит где-то, от души ругая его за одну потраченную. Наконец учитель закончил свои раздумья, во время которых поглаживал длинную бородку. Снял очки, отложив их на край стола, и потёр глаза усталым жестом. — Недобрые вести ты принёс, сын Мо Шенга. Мы действительно были дружны в детстве и юности, пока он отсюда не уехал. Пожалуй, я должен рассказать тебе. Всё дело в том, что твой дед был одним из, как сказали бы сейчас, экзорцистов. Да-да, не смотри так удивленно. Школа Чжэнъи, к которой принадлежит этот храм, придаёт большое значение обрядам и молитвам. Именно её представители чаще других занимаются тем, что в древние времена называлось борьбой с демонами. Конечно, по большей части именно демоническим вмешательством объясняли обычные недуги тела, но встречались и иные случаи. Вообще говоря, провести ритуал может любой достаточно компетентный даос. Но когда тебе противостоит по-настоящему страшное зло, требуется нечто большее, чем сила духа, знание трактатов и количество ци. И этот дар — видеть демонов, общаться с потусторонним, изгонять злые сущности — есть далеко не у всех. Шенг всегда хотел быть похожим на своего отца — его звали Юншен. Очень жаль, что он так и не узнал о твоём существовании прежде, чем оставить этот бренный мир — учитель любил детей, и был расстроен, когда его собственный единственный сын покинул эти края и оборвал все связи. Перед отъездом Шенг сказал мне, что не в силах больше находиться здесь, зная, что никогда не встанет на один уровень со своим отцом, и чувствует себя бесполезным и лишним. Хотел попробовать реализовать себя в другой жизни. Похоже, у него не слишком получилось, и однажды он зашёл в своём интересе к тёмной стороне мира дальше, чем следовало. Гуаньшань слушал, ловя себя на том, что для него до сих пор всё это не до конца стыкуется с реальностью. Пускай он своими глазами видел демона, существование этого другого мира всё ещё вызывало смятение. Он вздрогнул, когда из замешательства его вырвал голос и тёплые, хотя и загрубевшие пальцы, коснувшиеся его руки. Один из них нажал на запястье, там, где бился пульс. Веньян чуть склонил голову, прислушиваясь к чему-то. — Вижу, тебе сложно поверить во всё, пусть даже это произошло с тобой самим. Возможно, учитель Юншен увидел бы больше, но даже для меня очевидно, что твои потоки энергии сильно нарушены. Это может быть следствием разных причин. Не буду лукавить — для меня тонкие планы также сокрыты, и я не могу утверждать, что представляет из себя та сущность, с которой ты столкнулся. Позволь спросить тебя, что ты собираешься делать? Этот вопрос, хотя и вполне ожидаемый, застал врасплох. Гуаньшань вновь напрягся, собирая мысли, чтобы дать хоть какой-то вменяемый ответ. — Я не могу всё так оставить. И не только из-за того, что меньше чем через год, вероятно, умру. Тот, ради кого я пошёл на это, заслуживает настоящей жизни. Сейчас — это не он. То, чем он был… наверное, душа, я не знаю, где-то в другом месте. Это не жизнь. Я не жалею о том, что сделал. Просто это… несправедливо. И я хочу попытаться всё исправить. Но понятия не имею, как. Возможно, это звучало по-детски. В свои годы Мо понимал, что справедливость — это абстракция, мало имеющая отношения к реальному миру. И всё же, что-то в нём отказывалось верить, что не существует хоть какого-то равновесия. Что зло бесконечно сильно и может легко уничтожить всё, до чего дотянется, и человеку остается только жить в страхе, что однажды оно придёт за ним или за теми, кого он любит. Жить в таком мире было бы невыносимо. На этот раз учитель молча разглядывал его некоторое время, прежде, чем медленно кивнуть, скорее себе самому. — Я понял. Ты хочешь знать, можно ли принудить демона исполнить контракт полностью на условиях, которые ты подразумевал изначально. К моему сожалению, я не смогу помочь тебе в этом. Мо прикрыл глаза, пытаясь справиться с этим. Его призрачная надежда только что разбилась. Было странно думать, что кто-то будет решать его проблемы, тем более такие… но Веньян, тяжело вздохнув, продолжил: -… но я могу помочь тебе самому. Если Шенг считал, что дар учителя Юншена живёт в тебе — ты можешь оказаться способен справиться сам. Будет лучше, если ты пока останешься здесь. У меня хранятся записи учителя, кое-что из его вещей. Тебе нужно кого-то предупредить? Гуаньшань отрицательно помотал головой. Ему словно стало легче дышать. Мама знает, что, по крайней мере, до деревни он добрался успешно — он написал ей сообщение утром, и она его получила, попросив в ответ беречь себя и быть осторожнее. Он обещал написать, когда будет возможность. — Ты уже знаком с моим племянником. Он не самый приветливый молодой человек, но не беспокойся. Я могу показаться сейчас нескромным, но я действительно горжусь им. Он с детства занимается, и, несмотря на юные годы, его можно назвать мастером тайцзы. Я попрошу его позаниматься с тобой, тебе будет полезно. Учитель поднялся, неторопливо собрал чашки и чайник и вдруг протянул их инстинктивно подставившему руки Мо. — У нас тут жизнь достаточно простая — каждый помогает, как может. Принцип такой — увидел, что что-то можно сделать — сделал. Поэтому пойдём-ка на кухню, покажу тебе основные помещения. Можешь помыть посуду, но особо не хозяйничай — Нуши этого не любит. Это наш повар. Как он ухитряется вечно что-то изобретать — отдельная загадка мироздания, но пока, благодарение богам, никто не отравился. Чжань Веньян снова улыбнулся, и Мо с удивлением заметил, что и уголки его собственных губ поползли вверх. Он до сих пор не был уверен, сколько и как проведет времени в этом месте, но учитель вызывал у него безотчетное доверие. От него исходила какая-то сила, но не направленная вовне, а скорее сконцентрированная внутри. Подумалось, что этим они с племянником очень похожи.***
Ему отвели одну из комнат для изредка останавливающихся в храме паломников, желающих испробовать на себе быт монастыря. К удивлению, комната была похожа на крайне аскетичный номер в хостеле: кровать с синим покрывалом, на котором был вышит почему-то медведь, шкаф, куда Гуаньшань запихал, не разбирая, рюкзак. Стол, на котором в банке торчала толстая свеча и лежали спички. Чжань Веньян предупредил, что ужин — примерно в шесть вечера - когда начинаются сумерки, потому что темнеет рано, а электричества здесь просто не было. С этим учитель оставил его. Мо устало опустился на край кровати. Вроде бы надо было о многом подумать. Вот только в голове не рождалось ни одной мысли. В приоткрытое окно, забранное мелкой сеткой от насекомых, влетал прохладный ветер. В ушах звенело, и он сперва не понял, откуда этот звон. И лишь потом сообразил — это была тишина, нарушаемая только далёким свистом ветра в скалах. Здесь не ездили машины, мимо не ходили люди. Уединённый храм был заполнен этой тишиной, как чем-то плотным и осязаемым. И она словно вливалась в него, так что было сложно дышать. И он сосредоточился на том, чтобы делать мерные вдохи и выдохи, пока не стало легче. Упав на кровать, Мо взглянул в белёный потолок и прошептал: — Подожди меня, Тянь. Я всё ещё не знаю… но дорогу осилит идущий. И я сегодня всё-таки сделал шаг.