***
Шехзаде Мехмед склонился над своим рабочим столом и что-то тщательно вырисовывал, напрочь игнорируя вопросы Ильяса-аги. Всё чаще и чаще Мехмед стал пользоваться и наслаждаться прелестями знатного происхождения: если сказал, чтобы не подходили к тебе, то будь уверен — не подойдут. И вот Ильяс сидит на тахте и с ума сходит от любопытства. И не смеет мешать и вносить свои корректировки в работу. Через пару минут эскиз был готов. Мехмед с гордостью протянул набросок Ильясу и принялся слушать похвалу, но вместо этого получил целую тираду критики. На пергаменте были нарисованы каплевидные серьги из серебра, с изумрудом в самом центре — словно глаза Мелек. Именно так видел Мехмед украшения, которые были ей под стать. По мнению Ильяса, всё то, что нарисовал шехзаде — не подходило к ней. Он взял в руки листок и нарисовал свою версию серёг: каплевидные, из золота, но с красным камнем в середине. — Откуда тебе вообще знать, что ей подходит? — раздражённо выпалил шехзаде, отбирая из рук Ильяса разрисованный листок. — А что если она тоже ко мне приходит? — мужчина чуть улыбнулся , наблюдая за тем, как эмоции на лице шехзаде быстро сменяются. Эти слова прозвучали надменно, обжигая все частички души шехзаде Мехмеда. Ильяс упивался мелкой и подлой победой над своим другом. Ведь нигде более ему не доведётся обойти султанского сына. Сказать, что ненаглядная Мелек приходит не только к шехзаде, но и к простому рабу, для Мехмеда стало бы настоящим ударом. И Ильяс воспользовался этим. Шехзаде нахмурился, резко двинулся в сторону Ильяса и схватил его за грудки кафтана: — Что ты сказал? — Шехзаде... я пошутил... — Ильяс опустил глаза вниз, не желая встречаться взглядами с разъярённым Мехмедом. Шехзаде не понимал, почему так бурно отреагировал на слова Ильяса. После его фразы в сердце Мехмеда проснулась настоящая ревность и он потерял над собой контроль. Друга захотелось убить, лишь бы не допускать в голову гадких мыслей разного характера. В это же время Ильяс по-настоящему испугался. Он не ожидал от всегда милосердного и мягкого Мехмеда такого неконтролируемого поступка. С каждым новым днём шехзаде раскрывался с новой стороны и это не могло не пугать. Какой же Мехмед на самом деле?.. — Шехзаде Хазрет-Лери! — в покои ворвался напуганный Бихрам-ага. Это был высокий и крепкий евнух, который за годы проживания в гареме не терял свою форму. Девушки его обожали и он был не слишком против их внимания. Кто-то мог подкинуть неплохой бакшиш за порцию побольше, а кто-то отчаянно рвался в султанские покои. Но Бихрам кого попало к шехзаде не водил. Любимицей главного евнуха была Нурбахар-хатун. Он считал, что именно в её руках сейчас сосредоточилась вся власть над сердцем шехзаде, так как Мехмед часто звал хатун в покои. Но евнух даже не догадывался, что ничего, кроме душевных бесед в покоях, между шехзаде и наложницей не происходит. Но кто же ему об этом скажет? Чаще всего Мехмед звал Нурбахар-хатун, чтобы увидеться со своей дочерью — Хюма Шах-султан. А свою единственную дочь шехзаде очень любил и мог проводить с ней часы напролёт. — Несколько месяцев назад, к вам за помощью обращалась богатая вдова Фатьма Демир, — продолжил тараторить ага, взволнованно перебирая в руках четки, — янычары окружили её дом. Госпоже Фатьме и Бейзе-ханым не удалось вывести воспитанников, поэтому они остались вместе с ними и прячутся в подвале... — Прикажите подготовить моего коня! — новости о бунте отрезвили рассудок молодого наследника, — Я лично поеду туда! — Но шехзаде, — Ильяс нахмурился, понимая, что Мехмед отправляется на верную смерть, — Это опасно! Ильяс не понимал, почему ему в какой-то момент стало тревожно за участь Мехмеда. Его миссия здесь — устранить главного соперника шехзаде Мустафы, а не спасать его молодую и неопытную шкуру. Ильяс чувствовал, что Мехмеду ещё не время умирать. — Это мои войны! Как они посмели ослушаться моего приказа?! — Мехмед стал наспех натягивать одежду для верховой езды, — Как они посмели обидеть госпожу Демир? — Они считают её ведьмой, а её поместье — школу для обучения колдунов и ведьм, — Ильяс почесал затылок и всё-таки решил, что отправится с шехзаде в самый эпицентр бунта. Лучше поехать и быть в курсе всех событий, чем сгорать от нетерпения в одиночестве. — Но это же очевидная клевета, как они не поймут? — Мехмед натянул чёрную шапку, сплошь и рядом усеянную драгоценными камнями, поправил воротник чёрного кожаного кафтана. На сборы ушло меньше трёх минут, — Я сам был в поместье и ничего колдовского не... Глаза Мехмеда округлились. После посещения поместья госпожи Демир, во сне его стала активно навещать Мелек. Неужели это происки ведьмы Фатьмы? Шехзаде отмахнулся от этих мыслей. Госпожа хоть и выглядела как типичная ведьма из рассказов Эсмы-хатун, но ничего плохого не делала. Напротив, она помогала бедным и нуждающимся. Госпожа Фатьма была младшей дочерью духовного наставника султана Селима Явуза — Михаоглу Искандера-паши. В детстве она часто вместе со старшей сестрой и отцом приезжала во дворец, где пользовалась любовью и вниманием султана. Госпожу Фатьму Селим горячо любил, как свою родную дочь. Из-за этого в народе ходили разные пересуды и сплетни. Чувствуя свою скорую смерть, султан Селим изъявил желание увидеть госпожу Фатьму в качестве невесты, поэтому её наскоро выдали замуж за Увейса-агу, которому после свадьбы навешали много разных титулов. Увейса считали сыном султана Селима от наложницы, которую беременную выдали замуж за дворцового библиотекаря. Почему именно не доказанного сына султан Селим выбрал супругом для Фатьмы-ханым — никто не знал. Мехмед считал, что таким образом, престарелый и параноидальный султан хотел контролировать деятельность своего не доказанного сына. В городе поползли слухи о причастности Фатьмы-ханым к колдовству из-за того, что после рождения троих детей, она нисколько не поправилась, а напротив — стала ещё красивее. Чёрные волосы стали длиннее и гуще, серо-голубые глаза ярче, а кожа — светлее. Помимо этого шли слухи о том, что госпожа Демир являлась заведующей нескольких публичных домов. Это не доказывалось и не опровергалось. Сама Фатьма-ханым отказывалась как-то комментировать эти сплетни. Ссориться с госпожой Демир Мехмед не хотел. Во-первых, потому что она легко могла поднять бунт в столице и заявить о том, что её сыновья — Фатих и Якуб имеют право на османский трон. В отличии от Манисы, в Стамбуле Фатьма-ханым пользовалась большим уважением среди народа и янычар. В детстве она часто навещала янычарский полк вместе с султаном Селимом. Поэтому сделать что-то подобное ей не составило бы труда. Во-вторых, госпожа Демир могла одолжить немалое количество средств на водосточный канал, строительство которого уже планировалось. Казна в Манисе не была слишком шикарной, как в столице. После шехзаде Мустафы и его советников она прилично опустела. Каждый прикарманил себе лишний акче. Когда кони были готовы, Мехмед в сопровождении Ильяса и стражи направился в город, до поместья госпожи Фатьмы. Единственное, чего боялся шехзаде — это не успеть.***
Несколько часов до бунта. Госпожа Фатьма-ханым стояла над письменным столом и рассматривала тщательно выведенные каракули Майсун. Она хмурилась и искала, к чему бы придраться. Но на этот раз девушка справилась с данным заданием идеально. — Руки, — Фатьма жестом указала на деревянную кафедру. — За что? — возмутилась зеленоглазая и интуитивно убрала руки за спину. — За вчерашнюю попытку побега! Майсун не собиралась мириться с участью и хмурясь, отрицательно замотала головой. Зеленоглазая всегда противилась и не хотела безоговорочно повиноваться самодурствующей Фатьме-ханым. — Только глянь на неё, Бейза, — воскликнула главная госпожа Демир, — Нравом она вся в своего отца уродилась! Бейза-ханым была высокой темноволосой женщиной с грустными глазами и родинкой над губой. После смерти своей единственной дочери она пережила ужасное горе и, после пережитого, старательно стала подбирать себе воспитанников. Из-под крыла Бейзы-ханым, за двадцать два года, выпорхнуло порядком сотни молодых людей. Девушки удачно вышли замуж, а юноши стали продвигаться по карьерной лестнице. Теперь на голову Бейзы свалились четыре чертёнка, воспитание которых, по воле судьбы, пришлось делить с Фатьмой. Бейза никогда бы не допустила свою младшую сестру к воспитанию её детей. Но из-за Майсун, которую пришлось выдать за дочь обедневшего торговца, который в отчаянии отдал свою горячо любимую доченьку на воспитание к знаменитой Бейзе-ханым, Фатьма не может не засунуть свой аристократичный нос и разбавить методы воспитания своей жестокостью. — Оставь её, Фатьма, — устало проговорила Бейза и жестом подозвала Майсун к себе, — Иди ко мне, невинное дитя. — Думаю, я имею право заниматься воспитанием Майсун! Зеленоглазая показательно вздрогнула и прижалась к ногам Бейзы. За шестнадцать лет Майсун прекрасно знала, за какие ниточки дёргать, чтобы разжалобить приёмную матушку. А разжалобить родную никогда не удавалось. — Бедное дитя, вся трясётся от страха, — Бейза заботливо погладила девушку по голове, — Посмотри, Фатьма, ты совсем её запугала. На слова страшны сестры Фатьма лишь закатила глаза. Майсун понимала, что её наказание — это лишь дело времени. Рано или поздно она получит своё. — А вы что уставились? — Фатьма сложила руки в бока и нахмурилась, глядя на троих детей, — Живо читать! Хафиза пискнула и уткнулась в книгу, предоставленную для обучения. Это была высокая рыжеволосая девушка, с красивыми и ровными чертами лица. Глаза у неё были небесно-голубые. Хафиза больше походила на ангела и могла бы очаровать любого мужчину. Но её чрезмерная скромность не давала ей сделать этого. Пока Хафиза стеснялась, в лучах внимания всегда купалась Майсун. Нередко госпожа Бейза брала Хафизу в детский приют и наблюдала за тем, как рыжеволосая рассказывала детям про другие страны. У рыжеволосой Хафизы был талант к преподаванию и Бейза возлагала на неё большие надежды. — Не читай так близко, — Фатьма стукнула длинной указкой по рыжеволосой голове, — Ты совсем глупая? Ослепнешь и никто не захочет брать тебя замуж! Хафиза лишь поджала губы. Девушка искренне не понимала неприязнь главной госпожи Демир к ней. Дело в том, что старший сын Фатьмы-ханым — Фатих, оказывал знаки внимания рыжеволосой славянки и высказывал своё желание взять её в жены после обучения. Фатьма-ханым противилась, но понимала, что если сын чего-то хочет, то он обязательно добьётся этого. В этом он был похож на неё. Поэтому ей оставалось только срывать свой гнев на виновнице всех ссор со старшим сыном. Любимым воспитанником Фатьмы был Метин. Симпатичный темноволосый турок, отец которого и правда был обедневшим торговцем. Клялся, что заберёт сына, но прошло уже десять лет, а он так и не вернулся. Метин любил шутить, чем получил расположение старшей и строгой госпожи Демир. Фатьма прощала ему разные промахи. Наказала она его, за все десять лет, лишь три раза. В остальном она жалела своего любимчика и выделяла. Несмотря на это, вражды между детьми не было. Иногда Метин упрашивал вторую приёмную маму не наказывать Майсун или Хафизу. Наказание также редко получала и Джан. Девушка она была ответственная и всегда выполняла поручения на высшую оценку. Но сильно Фатьма её не жаловала. Относилась к ней, как к пустому месту. Что есть её, что нет — одно и тоже. — Где Джан? — строго спросила Фатьма, оглядываясь по сторонам. Только сейчас она заметила отсутствие ещё одного ребёнка. — Я отправила её в лазарет за лекарствами, — ответила Бейза и стала подавать Майсун книги. — Ты заболела? — взволнованно спросила Фатьма и нахмурилась. Главная госпожа Демир редко волновалась за кем-то. Старшую сестру она глубоко уважала и ценила, хоть этого не высказывала вслух. Фатьма часто думала, что будет делать без неё. Кто тогда будет усмирять её необъятный гнев? Только благодаря Бейзе, Фатьма до сих пор не сожгла эту провинцию до тла. Не пошла войной на Стамбул. Старшая сестра помогает ей в конец не потерять рассудок. — Нет, я разрешила ей попрактиковаться с лекарствами. Пусть изучает их состав. — А если кто-то заболеет, а эта чертовка всё попросту растратит? — возмутилась Фатьма и снова отвесила рыжеволосой затрещину. — Если переведёт лекарства, то купим новые. Разве для нас это проблема? Фатьма не нашла, что на это ответить, поэтому села на тахту и стала наблюдать за тем, как дети внимательно что-то выписывали из книг. Краем глаза она заметила, как Майсун что-то вытаскивает из стеллажа и аккуратно кладёт себе во вшитый карман. Тогда-то госпожа Демир обо всём и догадалась. Через полчаса Майсун понесла грязное бельё в прачечную. Бейза всегда просила детей помогать служанкам с работой по дому после занятий. А Бейзу-ханым дети уважали и не смели ослушаться. Фатьма подкараулила девушку и когда та заворачивала за угол, схватила её за локоть и со всей силы толкнула, отчего та от неожиданности свалилась на пол. — Думаешь, я не знаю, чем ты занимаешься, дрянь?! — Фатьма потянула зеленоглазую за волосы и присела, чтобы получше разглядеть её лицо. — Я не понимаю о чём вы, матушка... — Не смей мне лгать, — Фатьма отвесила звонкую пощёчину девушке, заставив её зажмуриться. Майсун почувствовала, как тонкая струйка крови течёт из носа, попадает на губы и на новый белоснежный кафтан. Если бы не Фатьма-ханым, то жизнь в поместье была бы настоящим раем. За что Майсун и Хафиза заслужили такой ненависти со стороны главой госпожи? Фатьма ещё потаскала девушку за волосы, а потом успокоилась, доставая из тайного кармана мешочек с дурман-травой. — Благодетельница Майсун, без конца и края помогает юному шехзаде. Тебе не стыдно? — выплюнула Фатьма и убрала мешочек в свой карман, — Если он узнает, кто ты на самом деле, то тот час прикажет снять тебе твою глупую голову. И не возьмёт в расчёт всю твою помощь, которую ты оказывала. Зеленоглазая ничего не ответила, ведь прекрасно понимала, что Фатьма-ханым говорит правду. Ведьм нигде не любят. Стоит только шехзаде узнать о ней, как она сразу же окажется на плахе. — Неужели ты... — Фатьма неосознанно прикрыла рот рукой и ухмыльнулась, — Глупышка Майсун влюбилась?.. На эти слова Майсун лишь вопросительно подняла бровь и хмыкнула. Любовь ей чужда. Это знали все живые и неживые существа в поместье. Ведьме никогда не повезёт однажды влюбиться. У ведьм нет личной жизни. Фатьма нахмурилась, пытаясь хоть что-то разглядеть в зелёных глазах девушки. Хотя бы какой-то намёк на правдивость её догадки. Но кроме пустоты она ничего не обнаружила. От этого по коже пробежал неприятный холодок. «...глаза пустые... Совсем как у него...» — пронеслось в темноволосой голове Фатьмы и она поспешила уйти. Майсун ещё полчаса провалялась на холодном полу в обнимку с корзиной, полной грязного белья, глядя в потолок. Ни одной слезинки не выкатилось из её глаз. Только пустота в душе поселилась. Фатьма-ханым была права. Шехзаде Мехмед обязательно бы казнил её. Время бунта. Янычары взяли поместье Демир в кольцо. Сбежать было невозможно даже тайными путями. Все слуги и госпожи закрылись в подвале и молились Аллаху за удачный исход. Госпожа Бейза надела на шеи воспитанников золотые обереги с молитвами. Фатьма до последнего отказывалась надевать, но, под натиском старшей сестры, всё-таки сдалась. — Они уже начинают выбивать главные ворота, госпожа, — курносая Айше взволнованно подбежала к Фатьме и начала рыдать, за что получила звонкую оплеуху от главной госпожи. — Если Фатих узнал, то уже едет спасать нас, — прошептала Фатьма, — Тода им несдобровать... Бейза не кинулась обвинять Фатьму. Хотя было очевидно, что в этом бунте виновата была именно главная госпожа. Если бы не её необъяснимая деятельность, то ничего бы этого не произошло. Бейза была полной противоположностью Фатьмы. Иногда Майсун задавалась вопросом, почему же родные сёстры такие разные? Создавалось впечатление, что Фатьма и правда была дочерью султана Селима. Как объяснить повышенное внимание к её персоне? Или главная госпожа просто переняла его грозный характер. Крики затихли. Так резко, что всем стало от этого страшно. А затем снова возобновились. Это говорило о том, что главные двери вышибли и через некоторое время янычары войдут внутрь. Прошло десять минут, пятнадцать, двадцать... Крики не утихали, а в поместье никто не заходил. Бейза заламывала руки от волнения и прижимала к себе рыжеволосую Хафизу. Майсун молчала. За всё это время она не проронила ни слова. Страха она не ощущала, потому что не до конца верила в это и не понимала всю серьезность ситуации. Ей казалось, что каким-то чудесным образом всё разрешится и придётся снова продолжить работу над почерком и книгами. А если повезёт, то получится снова выкрасть дурман-траву. Послышался громкий крик. Двери в подвал стали вышибать чем-то тяжёлым. Вероятнее, бревном. Только тогда Майсун вздрогнула. Слуги запаниковали, а Фатьму-ханым обуял страх. На её красивом лице застыл ужас и она кинула взгляд на Майсун. Чего она от неё хотела в этот момент? Извиниться? — Ломай! Раз! Метин нахмурился и положил руку на ятаган, закрывая собой напуганную до полусмерти Джан. Слуги собрались в кучу и стали плакать, благодарить и ругать друг друга. Кто-то даже признался кому-то в любви. — Ломай! Два! Майсун поднялась с подушек и сжала руки в кулаки. Глядя на то, как приёмная матушка Бейза утирает свои слёзы синим платком, заставило её разозлиться. Слёзы на лице единственного родного и любящего тебя человека — самая настоящая пытка. И никакие янычары не страшны. — Ломай! Три! И хлипкая дверь, с ужасающим грохотом, сорвалась с петель. На пороге показались янычары с довольными красными лицами. Майсун выбежала в середину комнаты. — На что ты идёшь, моя глупая Майсун?! — Бейза хотела было кинуться за приёмной дочерью, но Фатьма ловко ухватила её за руку. — Это ты глупая, сестра! Её уже не спасти! — Тебе плевать на родную дочь, Фатьма? Ты с потеряла рассудок? — Закрой свой рот, Бейза! — прошипела Фатьма и стала оглядываться, лишь бы никто не услышал. — Остановитесь, янычары! — Майсун вытянула ладони перед собой, в надежде этим жестом остановить надвигающуюся угрозу. Сипахи не решались войти, потому что не ожидали, что в центр выйдет какая-то девчонка. Мужчины просто застопорились и не знали, что делать. — Я — Майсун-ханым, воспитанница Бейзы-ханым. И я прошу вас остановиться! Подумайте, что вы сейчас сделали. Фатьма-ханым под покровительством самого шехзаде Мехмеда, а это значит — под покровительством султана Сулеймана. Убить её — значит оскорбить самого повелителя. Кто тут из вас такой смелый? Убить Фатьму-ханым — значит оскорбить память султана Селима! — Фатьма-ханым не стыдится травить наш скот! — послышался голос престарелого мужчины, который, по всей видимости, уже был отставным янычаром, — А мы должны стыдиться расправиться с ней? Лучше уничтожить источник всех проблем, чем оставить и теперь потери! Янычары и сипахи поддержали слова мужчины. По толпе прошёлся одобрительный гул. — Тише, аги, тише! Послушайте меня. Разве выгодно было Фатьме-ханым травить свой скот тоже? Ведь у нас в хлевах тоже мрут курицы, коровы и бараны. — А точно, — буркнул кто-то в толпе. — Для отвода глаз, не иначе! — крикнул тот же отставной янычар. — Зачем ты подначиваешь честных трудяг? Подставить хочешь? — злобно проговорила Майсун, в надежде настроить янычар против мужчины, — Смотрите-ка, вас обводят вокруг пальца, а вы верите. И это армия нашего шехзаде? Кто-то согласился в толпе, а кто-то оскорбился. Речь и правда была опасной. Майсун не заметила, как тот седовласый отставной янычар занёс нож над своей головой и щурил глаз, целясь ей в сердце. — Мелек! — закричала Бейза и двинулась в сторону приёмной дочери, принимая весь удар на себя. Нож попал прямо в горло ни в чём не повинной женщине. Она сначала неверующе глядела на окружающих взглядом, полным ужаса, а затем прикоснулась к месту ранения. После чего она сразу же рухнула на каменный пол. По толпе прошёлся неодобрительный гул. Янычарам на понравилось своеволие мужчины. — Бейза! — Фатьма почувствовала, как к горлу поступает ком, а на глазах появляется неприятное бельмо. Женщина подбежала к сестре и в неверии прикрыла рот рукой. Её дыхание стало сбиваться. — Шехзаде Хазрет-Лери прибыл! И все, кто стоял около входа в подвал, бросились в рассыпную. Все побежали, словно крысы с тонущего корабля. — Матушка Бейза, — Майсун оттолкнула в сторону Басар и присела рядом с умирающей женщиной. Из её рта сочилась кровь. В руках она всё также сжимала синий платок. Зеленоглазая взяла забрала его, пока Фатьма-ханым не увидела. Хотелось сохранить хоть что-нибудь, принадлежавшее матушке. Янычары явно разворовали поместье. Всё казалось каким-то страшным сном. Хафиза упала в обморок, а Джан и Метин стали приводить её в чувства. Шок сковал движения Фатьмы. Она продолжала стояла, пока Майсун медленно присела на пол и молча смотрела на умирающую матушку. Госпожа Демир потихоньку начала осознавать, что жизнь её круто поменяется без старшей сестры. И поменяется не в лучшую сторону. Фатьма обязательно отомстит. И расплата за смерть Бейзы будет мучительная. Майсун закричала, когда приёмная мать издала последний вздох, больше похожий на хрип. Не хотелось верить в то, что произошло. — Дайте мне, — Метин оттолкнул в сторону Майсун и с ужасом осознал, что не успел. Госпожа Демир уже была мёртвой. Хотя тело её всё ещё было горячим. За Метином подбежали Джан и Хафиза. Рыжеволосая почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Она резко отпрянула и за тошнотой последовала рвота. Джан стала рыскать по тайным карманам, в надежде найти хотя бы что-то. Что-то, что могло бы помочь Хафизе и матушке Бейзе. «... лучше бы я умерла... лучше бы я...» — крутилось в её голове. Фатьма-ханым словно бы прочитала её мысли. Она подлетела к девушке, подняла её и потянула её за волосы. — Это ты виновата, слышишь?! Если бы ты не вышла туда, то... — Фатьма-ханым, остановитесь, — жалобный голос Метина вернул госпожу в реальность, — Нужно уходить отсюда, молю вас... — он остановился на пару секунд, так как слёзы не давали ему закончить предложение, — молю вас, госпожа, уходим отсюда... Выходя из подвала, где в воздухе витал запах крови, боли и духоты Майсун почувствовала свободу. Слёзы лились из её глаз и сколько бы она не старалась их остановить, ничего не получилось. Тем временем Мехмед на своём чёрном коне раздавал приказы янычарам, которых привёз с собой для подавления бунта. Но они не понадобились, так как трусы сразу же сдались. Майсун остановилась и несколько секунд смотрела на него. Его профиль был красивым. Мехмед был настоящим произведением искусства. В себе он сочетал все красивые черты матери и отца. Вот он — плод истинной любви. Шехзаде словно бы почувствовал её взгляд, повернулся и обомлел. В толпе снующих туда-сюда людей, он увидел её. Его сердце бешено забилось и он почувствовал, как тело становится ватным. Шехзаде спрыгнул с коня и бросился туда, где видел несколько секунд назад свою Мелек. Но её уже там не оказалось. Мехмед посмотрел под ноги и увидел синий платок. Этот платок точно принадлежал ей... Она снова выглядела как воплощение красоты. Только на этот раз в глазах её плескался огонь. Сегодня Мелек предстала перед Мехмедом в своём устрашающем обличии. В кровавом платье, которое развивалось от умопомрачительного ветрища и с гневным взглядом. Шехзаде чуть было не унесло в этот ураган, но он вовремя схватился за давно гниющую калитку. Страха, застилающего разум и толкающего на безумные поступки, он не чувствовал. Его Мелек не сделает ему больно. Но так ли это? Ветер стал ещё сильнее и Мехмед не удержался. Деревяшка оторвалась и шехзаде куда-то полетел. И почему Мелек такая импульсивная? Но даже в таком обличие она не становилась противна Мехмеду. Он чуть прикрыл глаза и летел туда, куда захотела посланница Аллаха. А именно — а сторону, куда она уже несколько месяцев отчаянно указывала своей тонкой рукой. И тогда Мехмед понял, что Ильяс всё-таки видел его Мелек во сне. Только в другом обличии...