Ведьма на троне

Май, 1541 год. Майсун какое-то время разглядывала расписную итальянскую вазу, которую несколько минут назад принесла Церен-хатун. Сосуд был наполнен свежими белыми розами, которых ещё не успела коснуться утренняя роса. Эти цветы были очередным подарком шехзаде Мехмеда. С последней встречи, наследник завалил Майсун-ханым дорогими дарами: несколько раз отправлял нотариуса, который настырно хотел заключить договор, свидетельствующий о том, что наикрасивейшая госпожа Майсун-ханым является управительницей нескольких поместьев в Сарухане. Такая щедрость со стороны Мехмеда настораживала Майсун. Она начинала бояться его. Слишком уж настырно он пытался заслужить её внимания. Девушка не сталкивалась с таким прежде. Она была недовольна всеми его подарками. В гареме уже пошли слухи о тайной и порочной связи свободной мусульманки и наследника престола. Наложницы осуждающе тыкали в неё своими изящными пальцами, а Нурбахар-хатун смотрела с ярым высокомерием и ненавистью. С каждым новым подарком шехзаде, сплетни в гареме становились всё красочнее и жить становилось тяжелее. Никто не хотел водить с ней дружбы, хотя первое время Майсун пыталась найти подругу. Временами девушка с ужасом ловила себя на мысли, что Мехмед становился ей симпатичен. Но она поставила блок на чувствах, потому что понимала, что это сейчас не к месту. Майсун активно избегала встреч, хотя шехзаде их отчаянно искал. Прежде всего, девушке не хотелось расстраивать Метина. Именно из-за неё он посмел поднять руку на шехзаде. Пусть у него ничего не вышло, но факт остаётся фактом. Перед отъездом в поместье для послов, которые годами ожидали аудиенции, куда любезно заточили Метина вместе с Джан и Хафизой, парень взял с неё клятву, что она ни за что не станет наложницей шехзаде Мехмеда. Даже толком не раздумывая, девушка уверенно согласилась с его условиями. Сейчас от былой уверенности, что ничего между ней и шехзаде не произойдёт, не осталось и следа. После отъезда брата и сестёр, Майсун чувствовала себя одинокой. Душу охватывали переживания, которые подолгу мучили её по ночам и не давали спать. Карты не давали чёткого ответа на её вопросы. Рядом с шехзаде её колдовские навыки пропадали и Майсун не знала, чем это объясняется. Единственным родным человеком в этом месте неизменно оставалась Фатьма-ханым. Именно сейчас Майсун отправилась к ней. Женщина легко приняла новую должность и уже в открытую заявляла о своей власти наложницам, которые её с самого начала невзлюбили. Из-за одиночества, Майсун искала любой повод для встречи с госпожой Демир. Сейчас она единственная, кому девушка могла довериться. Но опять же, рассказать что-то в пределах разумного. Матушка Фатьма не упустила бы возможности использовать всю высказанную информацию против неё. Такая была по натуре госпожа Демир и ничто её не сможет изменить. Майсун глубоко выдохнула, прежде чем войти в покои Фатьмы. Встречи с женщиной, как и прежде, не успокаивали душу, но хорошо отвлекали. Фатьма была занята выбором наложниц, которых срочно нужно было выбрать для сегодняшнего праздника. Майсун с удивлением обнаружила большую толпу из самых красивейших и талантливых одалисок, которые в ряд собрались около дверей госпожи Демир. Она нахмурилась и гордо вздëрнув подбородок, показывая, что она выше их всех вместе взятых, прошла в покои. Это было её преимущество. Майсун не приходилось ждать, чтобы посещать свою матушку. — Госпожа, — девушка поклонилась Фатьме, аккуратно придерживая своё платье. С новым статусом появились и новые правила, — Что здесь происходит? Фатьма никак не отреагировала на визит Майсун. Она лениво продолжала оглядывать девушек, которые покорно склонили перед ней свои головы. Рядом с ней стоял встревоженный Бихрам-ага. После "смотрин" он обязательно побежит к Нурбахар-хатун, чтобы рассказать все подробности. Майсун, будучи девушкой не глупой прекрасно понимала, для чего Фатьма держала рядом с собой такого неверного слугу. В будущем,его безграничная преданность Нурбахар-хатун сыграет управляющей на руку. — Как тебя зовут? — спросила Фатьма, глядя на светловолосую девушку, с ангельским ликом. Она была воплощением и доказательством щедрости Аллаха. Господь не обделил её ничем. — Кьяра, госпожа... — не поднимая глаз, ответила девушка и поджала губы. — Отлично, Кьяра, сегодня ты будешь танцевать перед нашим достопочтенным шехзаде Мехмедом. На эти слова Майсун лишь ухмыльнулась и показательно незаинтересованно отряхнула своё платье от несуществующей пыли. Девушка почувствовала, как воздуха стало катастрофически не хватать. На секунду она прикрыла свои зелёные глаза, чтобы привести дыхание в порядок. Показать своего необъяснимого состояния, девушка не могла себе позволить, поэтому стала блуждать взглядом по новым покоям Фатьмы. «...они обязательно будут моими» — промелькнуло в голове Майсун и она лукаво ухмыльнулась. — Зачем вы меня позвали? — спросила она у Фатьмы, кидая беглый и наигранно незаинтересованный взгляд на Кьяру. — Теперь тебя будут звать... — Фатьма задумалась на мгновение. Хотелось подобрать для этой светловолосой гурии самое прекрасное имя. Чтобы Майсун впала в отчаяние, — Мейлишах. Оправдай своё имя. Управляющая гаремом распорядилась, чтобы Джайлан (не в коем случае не Бихрам) увела наложницу в покои для подготовки. Краем глаза женщина наблюдала за реакцией Майсун. Сколько бы она не старалась скрыть своих эмоций, Фатьма видела её насквозь. Это была особенность госпожи Демир. Она могла прочитать кого угодно. — Кираз и Дамла пусть тоже идут. Джайлан, подготовь их всех как следует. И если с их головы упадёт хотя бы один волос, я прикажу тебя кинуть в темницу! — строго произнесла Фатьма и кинула предупреждающий взгляд на Бихрама, который совсем поник под её натиском. Майсун продолжала стоять и ждать, пока закончатся эти невыносимые "смотрины", из-за которых Фатьма так активно и показательно пыталась её игнорировать. Майсун несколько раз представляла, что сама могла бы с лёгкостью оказаться на месте этих девушек. Но судьба распорядилась иначе, послав её в щедрый дом Бейзы. Когда все разошлись, Фатьма посмотрела на девушку так, словно бы и не звала. Она даже изобразила удивлëнную гримасу, из-за чего вызвала у Майсун волну раздражения. Она понимала, что Фатьма делает это специально. Но зачем ей вообще это нужно? На этот вопрос Майсун отвечала так: "Госпоже Демир нужна жертва для того, чтобы питаться энергией". Иначе она гадкий характер матушки объяснить не могла. — Я уйду, — пригрозила Майсун и закатила глаза. — Сегодня будет праздник в гареме, — начала Фатьма, игнорируя её слова, — Глянь... — и она махнула рукой, после чего служанка, с довольно грубыми чертами лица, занесла деревняный сундук, — Открой его. В сундуке оказался костюм для восточных танцев из тонкого китайского шёлка белого цвета. Наряд был безумно красивым и непозволительно открытым. Глаза Майсун загорелись. В жизни она бы ни за что не позволила себе такое надеть, но с удовольствием посмотрела бы на танцы других девушек, которые были более смелые, чем она. В детстве Фатьма брала её в одно из заведений, где девушек в подобных одеяниях было полным-полно. Уже тогда Майсун с восхищением смотрела на них. И дело совсем не в том, что её душа с раннего детства была развращëнной. Майсун чувствовала их страдания. Души рабынь, которые были насильно привлечены в низшую деятельность, буквально кричали, отдавая в самые виски. Души кричат, а лица их улыбаются. Именно их стойкость и красота, которую получилось сохранить, вызывал восхищение и уважение. — Неужели наши мастера способны воссоздать такую красоту? — восхищённо спросила Майсун, рассматривая костюм. — Нет, — усмехнулась Фатьма, — Этот работа заграничных умельцев. Я хочу, чтобы ты это примерила. Майсун словно бы ошпарило кипятком. Она резко отпрянула от сундука и нахмурилась. Девушка стала догадываться, для чего был привезён этот костюм и для чего её позвали. — Я ни за что не надену это и не буду танцевать перед Мехмедом! — выпалила она и с грохотом захлопнула крышку. — Разве я просила тебя танцевать перед шехзаде? — Фатьма ухмыльнулась, глядя на разъярëнную девушку. В такие моменты она особенно напоминала его, — Почему у тебя вообще это в голове? Майсун ничего не ответила. Она поклонилась и стала стремительно направляться к двери. Лицо Бихрама, который всё это время находился в покоях, не выражало почти ничего. Но Майсун знала, что он всё слышал и обязательно доложит этой противной Нурбахар. Проходя, она грубо задела его плечом и громко хлопнула дверьми. — Отнеси это к ней в покои, — приказала Фатьма, кивая в сторону сундука и глаза кизляр-аги удивлённо округлились. — Неужели вы... — Выполняй приказ! Бихрам откланялся и вышел вместе с сундуком. Он понимал, что ослушаться приказа управляющей гаремом, которая с порога невзлюбила его, он не мог. Но и не оповестить Нурбахар-хатун он тоже не мог. Поэтому решил, что обязательно передаст ей эту информацию.. Зайдя за угол, кизляр-ага открыл сундук. Он нахмурился, глядя на такой откровенный наряд. Он стал расстраивать каждую деталь, чтобы подробно описать Нурбахар-хатун. — Аллах, Аллах... — пробубнил он, достал клочок бумаги и перьевую ручку, которую ему подарила Нурбахар-хатун, после чего стал делать небрежные зарисовки и описывать: „Непозволительно откровенный нарядец. Такие носят самые порочные проститутки в публичных домах. Срам.” Фатьма знала, что Майсун не устоит перед примеркой. А когда наденет, то уже будет не в силах остановить себя. Девушка обязательно отправиться танцевать для шехзаде Мехмеда. Фатьма заметила между ними искорку, которую собиралась всеми силами разжечь. Талант к танцам у Майсун был. Бейза рассмотрела её способность к колдовству, а Фатьма как раз таки увидела её талант к танцам и более пристальнее стала заниматься её образованием. Тем более ревность, на какую способна Майсун, может сжечь этот дворец до тла. Её дочь не глупая девушка и прекрасно понимает, что Мейлишах заполучит фиолетовый платок, из-за своей выделяющейся внешности. Поэтому не упустит своего. Май, 1541 год. Нурбахар-хатун расхаживала из стороны в сторону, нервно сцепив руки перед собой в замок. Её душу охватила тревога за их с шехзаде любовь. Да и были ли вообще эти хвалебные чувства? Нурбахар любила сильно, буквально отдавала всю себя. Но в ответ не получила ничего. Да, шехзаде уважал её, звал на ночь четверга и подолгу разговаривал с ней о самых разных вещах. Нурбахар не видела в его глазах того, что было раньше. И это пугало. Её положение сейчас шаткое. Одна надежда оставалась на ребёнка, которого она носила под сердцем. Днями и ночами она молилась, чтобы родился мальчик. Тогда она получит титул госпожи и её будут уважать. К этому стремилась Нурбахар-хатун. Нурбахар впервые за всё время заревновала шехзаде Мехмеда. Раньше она была уверена в том, что он всегда вернётся к ней. А с приездом этой свободной девчонки, эта иллюзия её незаменимости пропадала. Нурбахар стала чаще замечать, что гарем полон красавиц, которые с лёгкостью могли заменить её, родить здорового ребёнка шехзаде Мехмеду и получать его любовь. Майсун стала настоящей проблемой для наложницы. Она была выше по статусу всегда, даже если Нурбахар родит тысячу мальчиков. Майсун была свободой... Это было проблемой. В то же время это успокаивало её душу. Шехзаде не посмеет сделать свободную мусульманку своей наложницей. Он может только взять её в законные жëны. Но разве это может остановить его? Султана Сулеймана в своё время ничего не остановило. Большая любовь к Хюррем-султан заставила пойти его на отчаянный и рискованный шаг. Что же мешает сделать то же самое Мехмеду? Бихрам-ага вошёл в её покои бесшумно. Он был чем-то огорчён. В связи с последними событиями, Нурбахар насторожилась.. Самым большим её страхом было то, что Мехмед мог решиться на никях с Майсун. Сплетни подпитывали её страх, поэтому она почти убедила себя в том, что это скоро случится. — Госпожа... — начал Бихрам, но не успел договорить. — Неужели Мехмед взял её в жëны? — отчаянно спросила Нурбахар, пытаясь скрыть своё волнение. — Не допусти Аллах! — воскликнул Бихрам, — Я не о том... Но, спешу вас огорчить, это может случиться. — Что же такое стряслось, Бихрам?! — русоволосая интуитивно положила руку на живот и замерла. — Фатьма-ханым явно хочет, чтобы наш шехзаде связался с Майсун-ханым. У неё какие-то планы. — Шайтан! — Она предложила Майсун-ханым танцевать в откровенном наряде, подобно проститутке, перед шехзаде. Нурбахар тяжёло вздохнула и уселась на тахту. Больше всего она боялась услышать, что Майсун согласилась. — Майсун-ханым устроила скандал, госпожа! Она отказалась! — Слава Аллаху! — фаворитка облегчённо подняла руки вверх, шепча себе под нос молитвы.

***

Девушки выстроились в ряд, ожидая своей очереди. Сборы выдались тяжёлыми и потрепали нервы каждой из выбранной рабыни. Джайлан-калфа блестяще справилась со своей задачей. Кьяру, наречëнную Мейлишах, облачили в простое бежевое платье, которое так хорошо подчёркивало её ангельский лик. Этой итальянке не требовалась сурьма, чтобы подчеркнуть свои чистые голубые глаза, в отличие от Кираз-хатун. Темноволосая с завистью глядела на Мейлишах, понимая, что из всей толпы именно она выделяется больше всех. Именно на неё шехзаде обратит своё драгоценное внимание. Но Кираз была не из тех, кто так просто сдаётся. Её тонкий стан прекрасно подчёркивало красное платье, которое подобрала для неё Джайлан-калфа. Девушка была чëтко настроена победить и забрать своё. Музыка заиграла и девушки плавно стали "вплывать" в главные покои. Глаза шехзаде стали разбегаться. Одна одалиска была краше другой. Особенно выделялась белокурая красавица, на которой Мехмед и заострил свой взгляд. Как только партии поменялись и девушка с ангельским ликом встала во второй ряд, Мехмед обратил внимание на черноволосую Кираз. Она была высокой и статной, двигалась плавно и завораживала взглядом. При виде неё шехзаде вспомнил свою Майсун и на душе стало гадко. Сейчас ему хотелось бы быть рядом с ней, а не смотреть на эти бесполезные танцы. Мехмед совсем приуныл. А Ильяс, напротив, оживился. Он стал наблюдать за тем, как танцует другая наложница — Дамла-хатун. Мехмед заметил, что круглолицая девушка понравилась главному сокольничему. Ильяса и правда заинтересовала Дамла. Но не как женщина, а как человек, который поможет ему совершить первую в его жизни интригу. Музыка закончилась и шехзаде уже был готов отдать шёлковый фиолетовый платок выделяющийся из всей толпы Мейлишах-хатун, как музыка вновь заиграла. Ильяс кинул неодобрительный взгляд в сторону музыкантов, которые даже не обратили на это внимание. К большому удивлению всех в зале, в самый центр выплыла девушка. Мехмед раскрыл рот от удивления, когда понял, кто сейчас перед ним будет танцевать. Это была его Майсун. Он не мог перепутать её зелёные глаза ни с чьими другими. Сердце Мехмеда стало учащённо биться. Он сжал платок в руках и как завороженный стал смотреть на неё. А Ильяс ошарашенно присел на тахту по левую сторону от шехзаде. Эта Майсун вызывала в нём смешанные чувства. С одной стороны она не пыталась ему вредить, но с другой... Рано или поздно она снимет маску ангела и превратиться в настоящего дьявола, каким являлась к нему во снах. Майсун была одета непозволительно открыто и дерзко для свободной мусульманки. Словно бы она бросала ему вызов. Говорила, что правила, составляемые тысячелетиями — для неё сущий пустяк и что она имеет право их нарушить. Джайлан-калфа потушила свечи, создавая полумрак — особую атмосферу для танца новой госпожи. Что-то подсказывало калфе, что Майсун-ханым задержится с ними ещё на долгое время. Ожидать от неё и управляющей гаремом можно было что угодно. Джайлан стала выгонять девушек и лишних слуг — выполняла приказ госпожи Фатьмы-ханым. Калифа не питала ненависти к новой управляющей. Напротив, она наконец-то нашла человека, которому могла служить. Фатьме и её семейству она пророчила великое будущее. Именно поэтому и стала служить ей. Между тем, Майсун глубоко выдохнула и плавно начала двигать бёдрами в такт музыке. Через пару секунд она полностью увлеклась танцем, совсем позабыв, что в нескольких метрах от неё сидит шехзаде. И Ильяс. Наряд Майсун был необычным для гарема. Такое было большой редкостью для обычной одалиски. Рабыни достаточно было украсить платье набедренным поясом и она становилась самой привлекательной танцовщицей. Взгляд шехзаде скользнул с лица, небрежно закрытого белым платком, на лиф, который плотно облегал грудь. Мехмеду редко доводилось видеть подобные наряды. А если и доводилось, то все такие костюмы пестрили лишними деталями. А костюм Майсун был простым и таким соблазнительным одновременно. Не было лишней бахромы, цветочных узоров и пайеток. Лишь золотая полоска с монисто, которая при каждом движении девушки издавало характерный звук. Взгляд шехзаде стал скользить дальше — широкая юбка из полупрозрачного белого шифона, которая достигала длиной пола, имитировала роскошный шлейф, когда девушка двигала бёдрами. Мехмед словно забыл как дышать. Он поджал губы и сжал в руках фиолетовый платок. Если бы девушка не была свободной мусульманкой, то шехзаде не раздумывая бросил этот платок к её изящным ногам. Он не понимал, зачем она пришла? Неужели, за платком?.. От этих мыслей, руки шехзаде затряслись. И они не мог объяснить, почему его тело именно так реагирует на Майсун. Она снова дала надежду на то, что его чувства взаимны. И наконец шехзаде понял, что эти чувства, которые он испытывает к ней никогда не уйдут. Он любит её до дрожжи во всём теле. Он любит её настолько, что хочется плакать от переизбытка чувств и эмоций. Он любил её так, что хочется крепко обнять, а затем содрать с неё кожу заживо... Между тем, Майсун изящно, не торопясь стала манить шехзаде руками и он встал со своего трона. Ильяс хотел было схватить друга за руку, но тот грубо вырвался из его хватки. Мехмед словно завороженный смотрел на девушку, которая резко развернулась и стала плавно покачивать бёдрами. Мехмед отчетвливо почувствовал шлейф её духов: мяты и лаванды. Танец продолжался, только Майсун уже не смотрела на присутствующих. Воздушные рукава летали в разные стороны, когда девушка двигалась. Мехмеду хотелось прикоснуться к ней, но она то и дело убегала. Совсем как во сне. На секунду шехзаде почувствовал себя ужасно. Те эмоции, которые он испытывал раньше, когда Майсун не было рядом, резко всплыли в памяти. Мехмед вспомнил, как сердце его обливалось кровью и он сгорал от невозможности что-либо сделать. Это бессилие его уничтожало. И сейчас он снова бессилен. Онур-ага — молодой евнух, который только что стал работать во дворце и уже принял свою сторону, а именно — сторону Фатьмы-ханым, взял Ильяса под руки и стал поспешно уводить его из покоев. Сокольничий даже не противился. Его обуял настоящий страх. Парень был уверен, что Майсун посланница дьявола и ведьма. Иначе как объяснить поведение шехзаде? Она его приворожила. И нужно было скорее спасать его из лап ненасытной Майсун. Мехмед приближался к ней всё ближе и ближе. Он с ужасом осознавал, что больше не сможет её отпустить никогда. Он столько времени искал её и нашёл. Теперь она рядом, но так далеко одновременно. Ему осталось только протянуть руку и можно было коснуться её бархатной кожи. Шехзаде словно был под опиумом. Рассудок его помутился, когда девушка развернулась к нему лицом и остановилась. Остановилась и музыка. Музыканты оставили свои инструменты и тихо покинули покои. Мехмед с опаской прикоснулся к щеке Майсун. В его душе разразилась настоящая буря, которую он был не в силах успокоить. Сердце ныло от того, что Майсун никогда не сможет стать его. Девушка покорно стояла и смотрела в его глаза, пытаясь привести в норму дыхание. Ей стало страшно. Осознание того, что она снова сделала то, чего не следовало делать, наводило панику в её душе. Она ругала себя за то, что отправилась сюда, поддавшись своей ревности. Но она не могла позволить пройти Мейлишах по золотому пути. Она стала бы для Мехмеда новой любовью, свободной жизнью, которую он так отчаянно искал. Но также Майсун понимала, что причиняет себе и Мехмеду настоящую боль. Она словно испытывала его на прочность. Его руки скользнули на её плечи. Шехзаде всё ещё не верил, что его Майсун стоит перед ним. И тут его словно ошпарило кипятком. Он резко отстранился и попятился назад. Тоже самое сделала и Майсун. Она сдëрнула с лица платок, толком не понимая зачем. До этого, в душе Мехмеда была очень маленькая надежда на то, что перед них совершенно другая девушка. Он снова потянулся к ней и грубо схватил за запястье, после чего потянул в сторону. Мехмед распахнул дубовые двери и грубо вытолкнул её из покоев. Этот действие далось ему с большим трудом. После чего он с грохотом захлопнул двери. Майсун не удержала равновесие и упала на мраморный пол. К счастью, кроме Церен-хатун, никто не видел этого позора. Девушка почувствовала, как к горлу подкатывает неприятный ком. Она сжала руки в кулаки и по её щекам потекли слëзы. Церен стала помогать ей подняться, но Майсун не приняла её помощь. Она резко поднялась и подошла к дверям. Хотелось закатить настоящий скандал. Мехмед только что опозорил её. Но сдержав свой гневный порыв она, проглотив обиду, понеслась в свои покои, где просидит несколько следующих недель. Выходя лишь в хаммам, пытаясь хотя бы отмыться от этого позора. Подарков от Мехмеда она больше не получит... Зато юная Мейлишах сегодня получит фиолетовый платок от шехзаде Мехмеда... Май, 1541 год. Египет. Высокий, стройный мужчина сидел за рабочим столом и перебирал документы, которые накопились за время его болезни. Свежее письмо из Манисы, отправленное Лала-пашой заставило его сразу же открыть его и прочесть. Мужчина писал о том, что Фатьма-ханым, после жестокого бунта, в результате которого была убита Бейза-ханым, получила титул от шехзаде Мехмеда. Стала управлять его гаремом и перевезла свою воспитанницу Майсун-ханым во дворец. Прочитав письмо, мужчина нахмурился и поднял взгляд на супругу, которая чуть поодаль. Он вздохнул, понимая, что отголоски прошлого продолжают его преследовать даже после переезда. Мужчина ухмыльнулся, пытаясь не показывать, насколько новость его расстроила. Фатьма на месте не сидит. Светловолосая молодая женщина улыбалась, читая очередной роман. Время от времени она поглядывала в сторону своего супруга — Гёк Мехмеда-пашу, вспоминая все моменты, которые хотя бы чуть-чуть были схожи с сюжетом книги. Его ухмылка заставила отложить книгу и спросить, чего же он весёлого прочитал в письме государственной важности. — Бейсун, госпожа сердца моего, — проговорил Мехмед и отбросил письмо в сторону, — Помнишь Фатьму Демир? — Конечно, — закатила глаза женщина, глядя на то, как морщинки в уголках глаз мужчины постепенно разглаживаются. Он переставал смеяться, — Как же забыть эту гадюку. — Шехзаде Мехмед назначил её управляющей гаремом. Эта новость прозвучала как гром среди ясного неба. Бейсун-султан нахмурилась, откинула книгу в сторону и резко встала с тахты. Она стала ходить из стороны в сторону, сложив руки перед собой. Мехмед ничего не говорил, а лишь слушал шелест её платья. — Этот молодой львёнок не понимает, какую гадюку приблизил к себе... — проговорила женщина, — Мы с детьми отправимся в Манису. Не позволю ей пустить там свои корни.

***

Май, 1541 год. Маниса. Фатьма глядела в зеркало и пыталась найти в своих тёмных волосах хоть каплю светлых прядей, которые сделают её хоть каплю похожей на Бейсун-султан. Большая любовь для женщины шестнадцать лет назад обернулась разбитым сердцем. Своего супруга Увейса-пашу она только уважала. Увы, ей так и не получилось влюбиться в него. Настоящие чувства пробудились к молодому Мехмеду-паше, который только начинал свою политическую карьеру. Наивная Фатьма не замечала его безграничной любви к сестре султана Селима — Бейсун-султан. Будучи маленькой, Фатьме доводилось много раз видеть её. Популярностью среди народа она не пользовалась, но султан Селим её любил. Бейсун была единственной кровной сестрой государя. И внешностью больше походила на их общую мать. Фатьма конкурировала с ней, пытаясь показать, что султану Селиму была важнее чужая дочь, чем родная сестра. И иногда это получалось. Фатьма не замечала, как Мехмед-паша стал окружать себя рабынями, давая им схожие имена: Айсун, Гюльсун, Махсун... В молодые годы её это не насторожило. Юная Фатьма была уверена, что Мехмед питает к ней такие же сильные чувства. В своё время юная девушка совершила ошибку, ложась в одну постель с амбициозным и молодым пашой. За которую расплачиваться пришлось всю жизнь. В результате греха, самого настоящего блуда — родилась девочка. Мехмед-паша, за время страданий Фатьмы, успел добиться своего, а именно — заполучил в жёны столь желанную Бейсун-султан и уехал в Египет. Узнав о рождении дочери, он отправил короткое письмо, где только написал три слова: «Дай имя Майсун». Фатьма тяжело переживала разрыв и предательство любимого мужчины. Ради него она решилась на самый страшный грех — убийство мужа. Вскоре, она пожелала, что совершила эту ошибку. Лишь Бейза всегда оставалась на её стороне: помогла скрыть беременность, приняла ребёнка и стала воспитывать. Фатьма получала известия из Египта. Бейсун-султан родила мальчика, которого назвали Хаин. Их общая с Мехмедом дочь была старше своего сводного брата всего на какой-то ничтожный год. Это причиняло Фатьме настоящую боль. Её сердце разрывалось на части от осознания того, что для Мехмеда-паши она была очередной и наивной дурочкой. Часто торговцы приносили вести, о том, что Мехмед счастлив со своей семьёй. А Бейсун-султан в браке с ним расцвела. Ещё через год у них родилась девочка — Махфер-султан. Теперь всю отцовскую любовь будет получать принцесса, рождённая от любимой женщины. А не бастард, которого он ни разу не навестил за столько лет. После рождения Махфер-султан, Фатьма намеренно перестала следить за жизнью Мехмеда, разумеется, по наставлению Бейзы. И ей стало легче. Только вот с каждым днём она убеждается в том, что всё ещё любит Гёк Мехмеда-пашу.