Ведьма на троне

Июль, 1541 год. Мехмед нервно крутил в руках чётки. Каждый день он боролся с желанием сорваться в подземельную тюрьму и придушить ненавистного Кадира-пашу. Шехзаде вздохнул и подошёл к зеркалу. На него смотрел всё тот же юноша. Ничего не поменялось во внешности за время пребывания в Манисе. Но он точно знал, что давно изменился. От былой наивности не осталось и следа. Это пугало и восхищало одновременно. Самостоятельная жизнь всего за несколько месяцев сделала то, чего не могли сделать матушка с Михримах за всю его жизнь. А может на резкую перемену характера повлияла она? Зеленоглазая Майсун — настоящая ведьма. Иначе как объяснить такую тягу к ней? — Асия, душа моя, — Мехмед поцеловал девушку в лоб и устало улыбнулся, — Дай Аллах, у нас родиться здоровый ребёнок. — Аминь, — пискнула девушка и прикрыла свои голубые ясные очи, — Надеюсь, что смогу подарить вам здорового шехзаде. Мейлишах-хатун никогда не вступала в конфликты, никому не говорила грубого слова, уважала Нурбахар и Фатьму-ханым. Сущий ангел. Именно такой ему представлялась Майсун до того, как пришлось узнать её ближе. Фантазии разбилась о берега суровой реальности. Девушка оказалась своевольной, непокорной и осталась такой же загадочной. Сколько ещё Мехмеду предстоит узнать о ней? А может он не сможет её разгадать даже спустя вечность? В гареме раздавали лукум в честь беременности фаворитки шехзаде. Мехмед очень хотел, чтобы родилась девочка. Это, конечно, расстроит Асию. Но шехзаде обязательно сделает её главной Хасеки, несмотря на то, что девушка не смогла подарить ему наследника, в котором он так нуждался. Оставалась надежда на Нурбахар. Видя все страдания главной фаворитки, Мехмед каждый день молился, чтобы Аллах смилостивился и подарил им мальчика. Если родиться снова девочка, то Нурбахар просто сойдёт с ума. Целый месяц шехзаде ждал письма от кадия и ответ наконец пришёл. Мехмед был уверен, что справедливый эфенди разгневается на Кадира и даст разрешение на публичную казнь. Но этого не последовало. Кадий писал о том, что стоит дать Кадиру-паше шанс и как можно скорее совершить обряд венчания между воспитанницей госпожи Демир и советником. От этой новости Мехмед чуть было не начал крушить всё вокруг. Он не понимал, почему кадий был так несправедлив. Это заставило шехзаде разочароваться в людях, которым падишах доверил империю. Но Мехмед не знал, что настоящее письмо Эбусууда-эфенди, в котором кадий отдавал приказ немедленно наказать пашу и разорвать помолвку, было перехвачено одной женщиной, активно начавшей плести нити интриг. На первых парах шехзаде хотел написать письмо отцу, где собирался высказывать всё своё недовольство решением судьи. Но какое-то чувство подсказало ему, что этого не стоит делать сейчас. Он отложил перо и тяжело вздохнул. Неужели он так просто расстанется с Майсун? Бросит её в лапы преступника? А что если она сама хотела бы стать его женой и вырваться из этой клетки, в которую её заточил он сам? Мехмед небрежно убрал очередное письмо Метина, с просьбой увидеться с Майсун, в стопку с документами, которые никогда не прочитаются им и склонился над эскизом. Шехзаде не заметил, как просидел над ним целый вечер. Теперь Майсун представлялась для Мехмеда другой. До встречи, она казалась ранимой, стеснительной и кроткой. То украшение, которое шехзаде подарил ей в их первую встречу совершенно не соответствовало её характеру. Поэтому, он решил, что сделает для неё новый подарок — кинжал. Ильяс сказал, что это лишнее, но мнение друга Мехмеда уже не волновало. Он начал считать парня своим конкурентом за сердце Майсун. Июль, 1541 год. Фатьма нервно ходила из стороны в сторону. Рядом с ней стоял молчаливый и верный Онур-ага, низко опустив голову. Одна из её таверн, которая приносила хороший доход, была закрыта шехзаде Мехмедом. Байбарс благородно взял всю вину на себя, поэтому отбывал своё наказание в заточении. Но из-за того, что он проявил всю свою храбрость и самоотверженность, шехзаде пощадил его. У Байбарса самые лучшие условия отбывания наказания. Различие было в том, что Байбарс находился не в темнице-подземелье, а в поместье, вместе с Метином, Хафизой и Джан. На самом деле, его пощадили из-за того, что тот был дорог для Майсун. Мехмед не посмеет уничтожить то, чем дорожит его возлюбленная. Больше всего женщина боялась встречи с Бейсун-султан и её детьми. Фатьма не знала, как правильно вести себя в их обществе. В своё время, Бейсун никогда не упускала возможности ткнуть в своё высокое положение. Вряд ли она изменилась за шестнадцать лет. Светловолосая госпожа была отголоском прошлого, ровно также, как и Мехмед-паша. Фатьма усмехнулась, подумав о том, что проклятие семьи Демир — влюбляться в Мехмедов. Кадир-паша, который снова появился в их жизни, словно ураган, сметая все планы Фатьмы, просто сводил женщину с ума. Госпожа совсем позабыла о том, что несколько лет назад согласилась на политическую помолвку своей дочери и паши, который имел неплохое влияние в Манисе. Тогда помолвка была благословлена кадием. Кадир-паша часто бывал в разъездах, что оба совсем позабыли об этом. И только сейчас хитрый Кадир вспомнил об этом, лишь бы сохранить свою никчемную шкуру. Женщина была уверена в том, что кадий, славившийся в своей справедливости по всей империи, даст разрешение на казнь прихвостня и разрыв помолвки. Двери с грохотом отворились и в покои вошла Нурбахар-хатун, с довольной улыбкой, придерживая свой небольшой живот. Фатьма остановилась и нахмурилась. Нурбахар даже не соизволила поклониться управляющей гаремом. — Как ты смеешь вот так врываться ко мне в покои? — раздражённо спросила она и сделала несколько неспешных шагов навстречу к девушке. — Это не ваши покои, — гордо вздёрнув подбородок, проговорила Нурбахар, — Бейсун-султан займёт ваше место и вы вместе с Майсун, в скором времени, покинете дворец. Такая дерзость на несколько секунд выбила женщину из колеи. Несколько дней назад, Нурбахар боялась кинуть лишний взгляд в её сторону, а теперь произносит такие речи, за которые можно с лёгкостью лишиться языка. Нурбахар — волк в овечей шкуре. — С чего такая уверенность? — спокойно спросила женщина, не реагируя на очевидную провокацию наложницы. — Кадий-эфенди дал приказ срочно провести обряд никяха между Майсун и Кадиром-пашой, — довольно проговорила Нурбахар. Новость была неожиданной. Но Фатьма всегда умела правильно реагировать на подобное. Она лишь пожала плечами и не заинтересованно оглядела наложницу. Её взгляд задержался на животе и от этого Нурбахар почувствовала себя жутко. Словно бы Фатьма хотела отобрать то, что было ей дорого. Отобрать её ребёнка. Онур-ага выступил вперёд и грозно хмурясь, проговорил: — Как ты смеешь так разговаривать с Фатьмой-ханым? Не забывайся, хатун, ты всего лишь рабыня, а госпожа — свободная мусульманка. Она всегда будет выше тебя по статусу. — Стоит мне только родить шехзаде... — начала Нурбахар, но Фатьма перебила её. — Но ты ещё не родила, — спокойно бросила она и хищно ухмыльнулась, — Три месяца — маленький и опасный срок. — Вы угрожаете мне? — Ни в коем случае. Разве я могу? Кто я и кто вы? — усмехаясь, приговорила Фатьма и для сравнения указала на пол и на потолок. Глаза Нурбахар засветились от гнева и возмущения. Но ответить она ничего не смогла, лишь стремительно направилась к двери, чтобы поскорее уйти. — Посмотри на неё, Онур-ага, — как только двери за наложницей с грохотом закрылись, Фатьма рассмеялась, — Думает, что сможет вечно держаться на плаву. Ко мне пришла, угрожать вздумала. — Нурбахар-хатун совсем потеряла голову, — буркнул ага, — Что попросите делать? — Позови ко мне Майсун. Если всё то, что сказала эта девчонка —правда, то мы в огромной опасности. — Вы правы, госпожа. Даже змеи повылазили из своих нор, предчувствуя кровавый пир. Под змеями Онур-ага понимал Нурбахар, которая осмелилась на такую дерзость. Евнух сразу же отправился выполнять просьбу госпожи Демир. Фатьма покорила многих слуг тем, что никогда не приказывала. В её голосе не слышалась надменность, с которой говорили все остальные госпожи. Казалось, что она родная, точно такая же, как и все в этом дворце. Равная. Сначала её никто не принимал. Но стоило ей лично пообщаться с бунтовщиком, как тот сразу же проникался симпатией к ней. Теперь женщину уважали и любили в гареме. Помимо прочего, госпожа Фатьма успела разобраться с хазнедар-хатун, которая задерживала выдачу денег и прикарманивала себе лишний акче. С приходом к управлению Фатьмы, в гареме воцарился порядок. Это не радовало лишь безбожных интриганов и мошенников, промышляющих в стенах дворца.

***

В подземелье стояла давящая тишина. Кадир-паша сбился со счёта дней и не знал, сколько уже просидел в заточении. Сейчас мужчина выглядел неважно: волосы отросли и в них поселились вши. Одежда, в которой его бросили, не менялась и была грязной, вся в дырках. Послышался какой-то шёпот. Сначала пленник подумал, что у него начались галлюцинации, но через время голоса стали разборчивее. С каким счастьем мужчина узнал знакомый голос своей невесты. Он поднялся и стал приводить себя в порядок: отряхнул кафтан, хоть прекрасно понимал, что это мало чем поможет. Попытался уложить растрёпанные волосы и в последний раз почесал затылок. — Если шехзаде узнает, то он лишит меня головы, — буркнул парень и недовольно покосился в сторону, где только что пробежали крысы. — Он не узнает, не беспокойся, — улыбнулась девушка и ещё больше укуталась в шаль. Чем ниже они спускались, тем отчётливее Майсун чувствовала отчаяние, которое годами пропитывало стены подземелья. Крики пленных стояли в ушах, от чего девушка чуть было не свалилась на пол. — Майсун, милая, — Кадир бросился к клетке, и вцепился своими тонкими пальцами в прутья, — Ты пришла меня вытащить? — Держи себя в руках, предатель, — буркнул мужчина и Кадир узнал в нём Ильяса-агу. На его слова, Майсун лишь хмыкнула. И Ильяс вспомнил о том, кто она такая. Парень понимал, что она знает всё, поэтому прикусил свой язык. Про предательство больше ни слова. — Кого нелёгкая занесла в гости... — усмехнулся паша и отступил. Майсун сжала ладони в кулаки и тяжело выдохнула. Кадир предстал перед ней не в самом лучшем виде. Выглядел он ужасно. По телу девушки пробежали мурашки, от одной мысли, что она могла оказаться на его месте. От сердца отлегло, когда она вспоминала, что Байбарс сейчас находится в хороших условиях, отлично питается и отдыхает. — Кадий отдал приказ немедленно тебя казнить, — собравшись с мыслями, уверенно проговорила Майсун и спрятала руки. — Не может быть... — прошептал мужчина и по привычке потянулся к голове, но вовремя себя отдернул. — Может, — продолжила девушка, — Ты думал, что будешь всю жизнь творить злодеяния и оставаться безнаказанным? — Это ты мне говоришь, ведьма? — усмехнулся мужчина и снова двинулся к прутьям, — Сама много хорошего за всю жизнь сделала? Когда грехи замаливать будешь? — Скажи, где награбленное золото? — Вот зачем пришла, — мужчина оскалился и с ненавистью посмотрел на девушку, — Лгунья. Пришла вынудить меня признаться? Не получишь моих денег! — Это не твои деньги, а народа, который ты бессовестно обокрал, — Майсун резко двинулась к его клетке, отчего тот резко отпрянул назад, не удержал равновесие и упал, — А ну отвечай мне, шайтан! — она подобрала камень с пола и бросила ему метко в голову, — Я прокляну тебя! — Проклинай, — мужчина потëр ушибленную сторону и поднялся, — Мне жить осталось не долго. Только знай, умру я, то тебя с собой потяну. Кадир резко и больно схватил её за руку и начал тянуть к себе. Майсун почувствовала, как прутья неприятно давят на руку и сжала зубы. Ильяс сразу же оказался рядом и с силой оттолкнул обезумевшего пашу. Рукав платья Майсун разошёлся по швам. Ткань осталась у Кадира, который сразу же её прибрал. — Смени портниху, — посоветовал паша и хищно рыкнул ей, отчего она отпрянула назад и чуть было не потеряла равновесие, но Ильяс её во время успел ухватить. — Мы отличаемся, — сказала Майсун, — У меня есть опора, а у тебя её нет и никогда не будет. И она резко развернулась и направилась к выходу. Кадир со злостью пнул сухую траву, на которой он спал и стал кричать проклятия ей в след. Она ушла, оставив шлейф своих духов: лаванда с мятой.

***

Онур-ага вбежал в покои Фатьмы и, кланяясь, проговорил: — Госпожа, Майсун-ханым нет в своих покоях. В гареме её тоже нет. Боюсь, что она сбежала. Фатьма почувствовала, как начинает стучаться её сердце. Женщина резко соскочила с тахты, на которой несколько секунд назад сидела и читала книгу. Майсун была источником её проблем и это не могло не раздражать. Именно сейчас она хотела поговорить на эту тему. Объяснить наконец дочери, что нужно вести себя благоразумнее. Фатьма прощала её проступки, ссылаясь на юность, неопытность и подростковый возраст. Милость шехзаде не резиновая и это нужно было донести до бунтарки. — Не бей тревогу раньше времени, — сказала Фатьма, — Если она не объявится к завтрашнему дню, тогда оповестим всех. — Боюсь, что Церен-хатун уже всё разболтала. Я сказал ей молчать, но вы же знаете её дрянной язык, — потеряно проговорил Онур и кинул взгляд в сторону Джайлан, которая ошарашенно прикрыла рот рукой. Фатьма вздрогнула от неожиданности, когда дубовые двери с грохотом отворились и на пороге появился растрёпанный шехзаде Мехмед, с каким-то листком в руках. Фатьма до безумия испугалась. В последний побег Майсун, именно она получила выговор от Мехмеда за невнимательность. — Шехзаде? — женщина учтиво поклонилась ему, пытаясь скрыть своё волнение. Она не знала, по какому поводу он решил навестить её. — Что мне делать, Фатьма-ханым? — проговорил Мехмед и обессиленно прикрыл глаза. Женщина махнула головой и слуги поспешили покинуть покои. — Что мне делать? — отчаянно повторил свой вопрос Мехмед, — Пришло письмо от Эбуссууда-эфенди. Он требует дать Кадиру-паше второй шанс. Фатьма удивлённо прикрыла рот ладонью. Она была уверена, что всё, что сказала Нурбахар-хатун — ложь. Отчаянный и напуганный шехзаде стоял перед ней и ожидал от неё ответа. Её сердце дрогнуло. Фатьма увидела в Мехмеде своего старшего сына — Фатиха, который несколько лет назад также ворвался в её покои и спрашивал, как ему поступить. Тогда Фатьма совершила ошибку, дав не верный совет. В этот раз она не имеет право на ошибку. — Я не могу пощадить его, — продолжил Мехмед, — Если он останется живым, то Майсун станет его женой. Фатьма заинтересованно подняла бровь. Мехмед прямо сейчас исповедуется и признаëтся в том, что любит Майсун. Но шехзаде это волновало меньше всего. Просидев над эскизом весь вечер, он обнаружил, что его сердце продолжает обливаться кровью, а душа не на месте. Ему срочно нужно было с кем-то посоветоваться. Сам он не знал, как правильно поступить. Теперь Мехмед остро ощутил отсутствие матушки. Перед глазами предстала Фатьма и шехзаде не задумываясь отправился к ней. — Вы любите её? — осторожно спросила Фатьма. Она усадила отчаявшегося шехзаде на тахту и налила в серебряную кружку чистой воды. Мехмед ничего не ответил. Но по этому молчанию можно было обо всём догадаться. Шехзаде безумно любил Майсун. Он хотел, чтобы она всегда была рядом, чтобы была только его и ничьей больше, чтобы воспитывала их общих детей и помогала в управлении государством. Мехмед был готов передать ей управление санджаком, бросить к её ногам все сокровища мира, лишь бы она была счастлива. Шехзаде готов был умереть, если в следующей жизни они могли бы быть вместе. — Почему Эбусууд-эфенди так не справедлив? — в сотый раз спросил Мехмед и отпил воды, заботливо предоставленую Фатьмой. — Я не верю в это, — проговорила женщина, читая всё то, что написано на листке, — Это ложь. Скажите, кому-нибудь ещё известна эта информация? — Нет, я никому не говорил. Письмо пришло только утром. — А как же Нурбахар-хатун? — удивлённо спросила женщина. — Она не знает, — Мехмед напрягся, понимая, что Фатьма ведует о том, о чëм не знает он сам. — Слава Аллаху, — и женщина облегчённо хлопнула в ладоши и улыбнулась, — Послушайте моего совета, шехзаде. Сходите к Нурбахар-хатун и дайте прочесть ей это письмо. Она вам расскажет кое-что важное. Шехзаде сорвался с места. Игнорируя слуг, что сновали туда-сюда, пытаясь выстроить наложниц в ровный строй, Мехмед уверенно шёл к покоям Нурбахар. В руках он сжимал лист, якобы написанный кадием-эфенди. Шехзаде уже догадался, о чём он узнает. Но в душе теплилась надежда на то, что все его догадки окажутся неправильными. Фатьма была довольна тем, что смогла догадаться и раскусить неопытную интриганку. Нурбахар была настолько наивной, что не учла одного момента: нельзя задирать нос раньше времени и распространяться о своей интриги раньше времени. Нурбахар уже готовилась ко сну. На ней была надета лёгкая сорочка из белого китайского шёлка. Ранее она не могла позволить себе такой роскоши. С новой беременностью шехзаде одарил её разными подарками, которыми она охотно пользовалась. — Нурбахар! — Мехмед ворвался в её покои без стука и предупреждения. Девушка вся напряглась. — Шехзаде, что-то случилось? — сердце девушки забилось и она медленно положила подушку на кровать. — Объяснись, — Мехмед грубо вложил ей в руки письмо и принялся ждать, пока она прочтёт. Девушка развернула лист и пробежалась глазами по тексту. Как только она поняла, что именно ей предстоит прочитать и объясниться, её тонкие руки затряслись, а на глазах появились слëзы и Мехмед всё сразу же понял. — Где настоящее письмо? — грубо спросил шехзаде и вырвал подделку из её рук. — Сожгла, — дрожащим голосом ответила наложница и из её глаз полились слëзы. — Что было в оригинале? — Кадий просил немедленно казнить Кадира-пашу, а для Майсун... подыскать нового жениха. — Ложь, — прошептал Мехмед и в последний раз взглянул на Нурбахар, так, как смотрел на неё раньше. Теперь его взгляд навсегда останется холодным и отстранённым, когда речь будет идти о ней, — Ты понимаешь, что могла меня подставить? Я хотел писать письмо в столицу, писать письмо отцу! Ты меня бы опозорила! — Простите шехзаде, — Нурбахар бросилась к нему в ноги и стала целовать подол кафтана, — Я боялась, что вы пойдëте не той дорогой... Эта Майсун вскружила вам голову... — Откуда тебе знать, какой дорогой я могу пойти?! — возмутился шехзаде и грубо вырвал свой подол из её рук, — Тебе повезло, что ты носишь под сердцем моего ребёнка. Я бы... собственноручно придушил тебя! Слова, брошенные в гневе ранят душу сильнее, чем нож, пронзающий твою плоть. Мехмед ушёл, а Нурбахар проплакала целую ночь. Возвращаясь в свои покои, у Мехмеда не было ни злости, ни разочарования, лишь одна пустота. В этот вечер он понял, что лучше испытывать самые скверные чувства, чем вообще ничего не ощущать. Он был даже готов терпеть муки любви. Только не пустота. Без матушки оказалось тяжело. Мехмед много раз ловил себя на мысли, что было если бы она была рядом? Она, стало быть не позволила бы Нурбахар совершить такое. Как бы она отнеслась к Майсун? На этот вопрос шехзаде не нашёл ответа. Оставалось только догадываться. — Отнесите Кадиру-паше чёрный кафтан, — с улыбкой приказал шехзаде.