Ведьма на троне

Июль, 1541 год. Кадир-паша держал в руках ткань, которая осталась от платья Майсун. Сначала он хотел разорвать эту несчастную тряпку, которой посчастливилось остаться в этом ужасном подземелье. Но какое-то чувство подсказывало Кадиру, что вещица эта ему ещё пригодиться. Когда в темницу вошли люди, мужчина с интересом рассматривал серебряный узор на ткани. Он медленно поднял глаза и гости стали расходиться по сторонам, давая шехзаде Мехмеду оказаться в середине. Султанский сын стоял в центре всего этого, как показалось Кадиру, спектакля. Он стоял с ровной осанкой, одет, словно на какое-то грандиозное торжество и с ужасно надменным взглядом. Кадир-паша учтиво поклонился и с ухмылкой стал привлекать внимание к ткани в его руках. Если уж умрёт, то доставит шехзаде хоть какие-то страдания и крупно подставит высокомерную невесту. Мехмед сделал пару шагов в сторону клетки и нехотя кинул на преступника взгляд, полный превосходства над ситуацией. В этот момент шехзаде особенно хорошо себя чувствовал. Кадир-паша не сразу заметил, как в подземелье вошли немые палачи с закрытыми лицами. По глазам он сразу же узнал Ильяса среди них. Это играло ему на руку. Сейчас в душе паши не было страха. Он понимал, что с каждым разом его шансы спастись растут. — Кого нелёгкая занесла... — повторил Кадир и гордо поднял голову, — Из-за угла не выскочит Майсун? Или она среди вас? — и он кивнул в сторону палачей. Упоминание о возлюбленной больно укололо сердце шехзаде. Он довольно резко изменился в лице. Что могли значить его слова? Неужели, Майсун была здесь? Для чего? Неужели приходила проститься с любимым? Мехмед не верил в то, что Майсун могла его любить. Ему было проще поверить в то, что она без ума от Кадира, чем от него. Мехмеду казалось, что Майсун активно пытается избегать его, планировать побеги из дворца и всячески навредить. От этого каждого мужчину он рассматривал как потенциального соперника за сердце Майсун-ханым. — О чём он говорит, Ильяс? — строго спросил Мехмед. Шехзаде в этот момент так напоминал своего отца — Султана Сулеймана, от чего по коже Кадира пробежались мурашки. Вся игра, которую он затеял, теперь казалась бессмысленной. Перед глазами паши пронеслось его счастливое детство в Манисе, служба и богатства, которые он наворовал у народа. Вины он не чувствовал, скорее наоборот, имел смелость гордиться тем, что прожил насыщенную жизнь. Единственное, о чём по-настоящему жалел преступник — это о том, что не успел завести свою семью, которой передал бы всё своё богатство. — Не понимаю, о чём он, — злясь, буркнул Ильяс. Кадир-паша подставлял его перед шехзаде и это вызывало в душе сокольничего страх перед султанским сыном. Мехмед очень изменился за короткое время. Если раньше все его действия было возможно предугадать, то сейчас это сделать было практически невозможно. — Что ты держишь в руках? — Мехмед наконец-то обратил внимание на ткань. Ильяс почувствовал, как руки его начались трястись от страха. Хотелось скорее придушить этого змея. Даже перед самой смертью он продолжает всем портить жизнь. — Навещала меня одна юная особа, — видя всё беспокойство Ильяса, Кадир-паша наслаждался, — Вместе с верным псом... — Шехзаде, Майсун-ханым и правда навещала Кадира-пашу в моём сопровождении, — перебил Ильяс, понимая, что Кадир может наплести всё, что угодно, — Она хотела узнать у него, где всё золото, которое он успел украсть у честного народа. Но даже перед смертью, этот шайтан не признается! На первый взгляд можно было подумать, что это признание никак не задело шехзаде. Мехмед махнул рукой, приказывая открыть клетку. Немые палачи подчинились. Но убивать Кадира никто не собирался. Шехзаде приказал бросить Ильяса в одну клетку с предателем. Сокольничий даже не пытался сопротивляться. Что он мог сделать против стражи и немых палачей? Был отдан приказ драться. Кто сможет уложить соперника на лопатки три раза — тот останется в живых. Эта безумная игра, которую устроил Мехмед, была плодом ревности, которую шехзаде испытывал на протяжении трёх месяцев пребывания Майсун-ханым в гареме. На данный момент самыми опасными соперниками были именно эти двое — Ильяс и Кадир. Сокольничий взглянул на Мехмеда, который без эмоций ждал начала. Перед Ильясом стоял уже другой Мехмед. Не такой, с каким он познакомился ещё в Топкапы. Это был жёсткий, холодный и вспыльчивый шехзаде. Ильяс оглядел Кадира-пашу с ног до головы, оценивая свои шансы на победу — их почти не было. Кадир был выше и больше, по сравнению с Ильясом. Но сокольничий много занимался и мог победить с помощью техники, которую оттачивал на ровне с шехзаде. На мгновение он закрыл свои глаза и прошептал молитву. Ильяс не верил в свою возможную победу. Сокольничий был уверен в том, что Кадир-паша будет до последнего биться за возможность получить милость и жизнь. А за что биться Ильясу? За возможность выжить, чтобы потом быть убитым? Ильяс давно уже понял, что играть против шехзаде нельзя. Мехмед уже не тот наивный мальчик. Только вот Махидевран-султан этого не сможет понять никогда. Она видит лишь себя и своего сына на троне. Мехмед уверенно махнул рукой, что свидетельствовало о том, что можно начинать. Шехзаде держался также ровно, словно бы происходящий ужас совсем никак его не волновал. Ильяс в последний раз кинул на него взгляд, прежде чем надолго сосредоточиться на бойне. И этот взгляд был полон отчаяния. Кадир-паша резко двинулся в сторону Ильяса, чем заставил его застыть на месте от неожиданности. Крепкие руки бывшего чавуша-паши потянулись к молодому сокольничему, чтобы схватить его в охапку. И в самый первый раз Ильяс поддался, так как не успел среагировать вовремя. Кадир крепко ухватил его и повалил на холодный пол. Мужчина начал ликовать, когда одержал первую победу. Он с высокомерием взглянул на Мехмеда, взгляд которого не дрогнул, а местоположение осталось неизменным. — Слишком слабого противника вы мне даровали, — ухмыльнулся он, глядя на то, как Ильяс-ага гладит ушибленную часть руки. Во второй раз, Кадир-паша хотел провернуть что-то подобное, но сокольничий, наученный опытом, ловко увернулся и успел подставить подножку. Кадир упал на колени и начал что-то кричать о лопатках, как Ильяс пнул его в живот, от чего тот свернулся и перевернуть его на спину не составило большого труда. После первой победы Ильяс почувствовал прилив сил и понял, что совсем не хочет умирать. Они не позволит себе проиграть сейчас и быть так нелепо казнённым. В третьем раунде Ильяс-ага снова оказался быстрее и проворнее. Пока Кадир-паша пытался заблокировать его удары, тот со всей силы, которую только нашёл, ударил его коленом в живот и толкнул на пол. Но тот не упал на лопатки и Ильяс со всей силы ударил его с ноги в голову. Кадир потерял сознание. На этом бойня и закончилась.

***

Маниса встретила Бейсун-султан прекрасной и солнечной погодой. Июль выдался тёплым и приятным месяцем. Светловолосая госпожа грустно улыбнулась, глядя на башни дворца. Когда-то всю свою юность она провела в этом месте, где её родной брат Селим управлял санджаком. Здесь она в последний раз видела свою покойную матушку Гюльбахар-хатун, на которую так сильно была похожа внешне. — Этот дворец по-настоящему красив, матушка, — проговорил светловолосый юноша, который был выше своей матери уже на целую голову, — Всё так, как вы и рассказывали. — Этот дворец не только красив. Это место полно интриг и скандалов, не забывайте этого, — напомнила Бейсун и обернулась назад. Две её дочери вылезли из кареты и уже стояли позади. Старшие дети Бейсун-султан и Гёк Мехмеда-паши были копиями госпожи. Султанзаде Хаин был высоким и стройным парнем с привлекательной внешностью. Его с лёгкостью можно было назвать красивым. Его голубые глаза всегда смотрели проницательно и магнетически, словно проникая в самую душу. Такой взгляд чаще всего характерен для голубых глаз. Светлые волосы, доставшиеся от матери, были умело уложены мастерами. Султанзаде Хаин тщательно следил за своей внешностью, полагая, что человек, в котором течёт кровь великих людей, должен выглядеть всегда опрятно. Султанзаде был старшим ребёнком в семье, поэтому на него была возложена ответственность за младших сестёр. Хаин всегда защищал их от гнева отца, пытался примирить, когда они ссорились. За это они его очень любили. Семейные узы между ними были крепки. Махфер-султан была также похожа на свою матушку. Ее густые светлые волосы ниспадали мягкими волнами, обрамляя овальное лицо с высокими скулами и выразительными чертами. Её большие карие-зелёные глаза были обрамленные длинными пушистыми ресницами. Тонкий нос и полные губы придавали её лицу изысканный шарм. Гёк Мехмед-паша всегда отмечал то, что Махфер была просто копией султанши Бейсун в юности и поэтому была самым любимым ребёнком отца. Она не была похожа на обычную турчанку. Это был её дар и проклятье одновременно. В Египте многие паши, которые имели смелость свататься к любимой дочери Мехмеда-паши, пугались её нетипичной внешности, как в своё время, по этому поводу беспокоились женихи Бейсун-султан. Младшая дочь Махпервер-султан больше походила на Мехмеда-пашу. Она обладала примечательной и поразительной внешностью. Её лицо было обрамлено роскошными густыми каштановыми волосами, которые ниспадали мягкими волнами ей на плечи, подчеркивая её выразительные глаза. А глаза Махпервер имели насыщенный изумрудный цвет, в котором переливались оттенки оливкового и золотого. Младшая султанша была каплей света в жизни супругов и семьи. Махпервер-султан была озорной и весёлой госпожой. Её любили все слуги в Египте. Создавалось впечатление, что она никогда не грустит и не плачет. Шехзаде Мехмед с опаской наблюдал с балкона за гостями. Приезд царственных особ во дворец никогда не сулил ничего хорошего. Наученный опытом матери, с которой султанши часто воевали, Мехмед испугался за Фатьму-ханым и Майсун. Он прекрасно понимал, с какой целью приехала сюда Бейсун-султан. Приказать ей оставаться в Египте, шехзаде просто не имел права. Советники подсказали ему, что это будет считаться актом неуважения по отношению к своей семье. Только потом он понял, что его паши и беи, спали и видели, чтобы Фатьма покинула дворец и забрала с собой Майсун. Для них приезд Бейсун был выгодным. Поэтому, ему оставалось лишь смириться с тем фактом, что какое-то время во дворце будет находиться ещё одна госпожа. Бейсун бегло оглядела обстановку. Рядом почти никого не находилось. Сад словно опустил с их приездом. Это насторожило султаншу и, кивнув головой своим детям, она последовала за Джайлан-калфой. Хазнедар-уста шла молча, постукивая своей палкой и уверенно вела гостей в покои к управляющей Фатьме-ханым. Гарем не был рад приехавшей Бейсун-султан, так как понимал, что управление может перейти к ней в руки. Наложницы и слуги слишком полюбили госпожу Демир и не были готовы отказаться от неё. Выстроившись в ряд, они исподлобья пытались рассмотреть прибывшую госпожу и её детей. Все они выглядели как ангелы. В мире тысячи примеров, когда ангел оказывается сущим дьяволом. — Дорогу! Бейсун-султан Хазрет-Лери! — прокричал Онур-ага и все были вынуждены учтиво склониться перед гостьей. В главных покоях находились все обитатели дворца, которые хоть чуть-чуть имели влияние: молчаливая и грустная Нурбахар-хатун с Хюма Шах-султан на руках, которая, казалась переняла настроение своей матушки, скромная Асия Мейлишах-хатун, Фатьма-ханым и Майсун. Последнюю прибытие госпожи волновало меньше всего. Она задумчиво смотрела в окно, которое открывало вид на сад и изредка поглядывала в сторону Нурбахар и Мейлишах. — Приветствую вас в этом дворце, — натянув улыбку пролепетала заученный текст Фатьма, — Мы рады принимать новых обитателей. Жизнь течёт равномерно, никаких изменений. Мы рады, когда за редким исключением, здесь появляются гости. Фатьма скучающе взглянула на беловолосого Хаина, который во все глаза рассматривал Майсун, затем на Махфер. Взгляд госпожи Демир задержался на младшей дочери, о существовании которой она узнала совсем недавно. Махпервер-султан была копией своего отца Мехмеда-паши. На это Фатьма лишь хмыкнула и перевела свой взгляд на Бейсун. Светловолосая госпожа с вызовом смотрела на окружающих. Этого у неё было не отнять даже спустя шестнадцать лет. — Ты так вежлива, Фатьма, — женщина сложила руки в замок перед собой и выпрямилась, — Дети, это моя давняя подруга госпожа Демир, — от этих слов Майсун дёрнулась и стала с интересом разглядывать Бейсун. Почему Фатьма не рассказывала о своей дружбе с султанской дочерью? — Попрошу её уважать и чтить не меньше, чем свою валиде. — Благодарю, — скромно улыбнулась Фатьма и указала на место, освобождённое специально для гостей. — Только я хочу сидеть здесь, — твёрдо сказала она и указала на место, принадлежащее Фатьме. Госпожа Демир лукаво улыбнулась, отчего наблюдающей за происходящим Майсун, по коже побежали мурашки. Она прекрасно осознавала, что значил этот оскал и взгляд этих каре-зелёных глаз. Сейчас начнётся пожар, способный уничтожить всё на своём пути. — Это место для управлядщей гаремом. Спешу напомнить, что Фатьма-ханым ей сейчас и является, — спокойно проговорила Майсун и встала около матери. Она не могла позволить, чтобы в гареме разразилась буря из-за новой султанши и Фатьма потеряла всё то, к чему стремилась. Осознание того, что кто-то смеет наносить оскорбление единственному близкому человеку в этом месте, выводило зеленоглазую ведьму из себя, — Джайлан-калфа, — девушка строго обратилась к стоящей рядом хазнедар, — Принеси документ, свидетельствующий о том, что наш шехзаде доверил Фатьме гарем, живо! — Кто ты такая? — Бейсун сощурила свои зелёные глаза, понимая, что игра будет интересной, раз уж в неё включилось ещё одно лицо. — Моё имя — Майсун-ханым, я воспитанница дома госпожи Демир, — в этот момент Джайлан-калфа принесла документ. Майсун грубо его развернула и, еле заметно улыбаясь, зачитала, — Назначаю Фатьму-ханым Демир, дочь ныне покойного духовного наставника Михаоглу Искандера-паши, любимицу султана Селима Явуза Хана (это Майсун добавила от себя, чем заставила Фатьму гордо вздёрнуть подбородок, а Бейсун оскорбиться) управляющей гаремом. У кого-нибудь остались вопросы и сомнения? Если остались, идём к нашему шехзаде и решим все конфликты. Дворец просто обожал близкую по духу Фатьму и не хотел бунтовать, чтобы получить независимость и перейти в управление к новой госпоже, которую никто толком и не знал. В покоях стояла гнетущая тишина. Лишь малышка Хюма Шах, смеясь, потянулась к подолу платья Майсун. Нурбахар грубо одернула её руку и усадила дочь на свои колени. — Что-ж, ты меня убедила, — Бейсун махнула рукой, приглашая детей садиться на места. — Я рада, — Майсун с улыбкой и восхищением посмотрела на Фатьму и увидела, что её взгляд светился благодарностью и гордостью. Это было огромной мотивацией для неё и Майсун оставалась довольной до самого конца приёма. Дети госпожи Бейсун были смущены и расстроены. Они не ожидали, что придётся уезжать из спокойной обстановки, буквально с ромашкового поля, в самый эпицентр вулкана. Хаин ободряюще похлопал приунывшую Махфер по плечу и присел на подушку. Майсун с первого взгляда привлекла внимание юного Султанзаде. Что-то в её внешности казалось ему родным и знакомым. Его душа тянулась к ней. Точно такое же почувствовала и Майсун. Время от времени они кидали друг на друга взгляды, пока в один момент не пересеклись. Хаин неловко улыбнулся ей и пожал плечами. Майсун улыбнулась ему в ответ и кивнула в сторону Джайлан, которая очень смешно оглядывала снующих туда-сюда слуг. Султанзаде прыснул от смеха, за что получил грозный и предупреждающий взгляд от своей матери. — Дорогу! Шехзаде Мехмед Хазрет-Лери! — прокричал Онур-ага и все вскочили со своих мест. Шехзаде вошёл в покои Фатьмы немного взвинченный и растрёпанный, но это не мешало ему выглядеть величественно. Мехмед на секунду затормозил, увидев Майсун и это не укрылось от глаз Бейсун. Султанша отчётливо увидела, как в глазах шехзаде появился блеск. Это был именно такой блеск, с каким на неё смотрел горячо любимый супруг Мехмед-паша. Бейсун поняла, что советники не лгали, когда писали о том, что шехзаде держит подле себя Фатьму вместе с воспитанницей только из-за влюблённости. — Мехмед, славный мой племянник, — проговорила Бейсун, тепло улыбаясь пришедшему шехзаде. — Здравствуй, тётушка, — шехзаде улыбнулся ей в ответ, — Мы вас ждали и тщательно готовились к вашему приезду, — ложь так легко сорвалась с его уст, что он даже испугался, — Вы ещё не видели своих покоев? Фатьма-ханым приготовила вам лучшие комнаты. Я доверился её тонкому вкусу. — Нет, мы ещё не успели, — ответила светловолосая, — Дети, поздоровайтесь с шехзаде. — Султанзаде, — Мехмед кивнул опрятному юноше более сдержано, — Вы очень похожи на свою матушку, также как и... — Мехмед замешкался, пытаясь понять, кто именно эта светловолосая султанша: Махфер или Махпервер. Махфер сразу же заметила замешательство шехзаде и поспешила уладить эту ситуацию. Она вышла вперёд, легонько задев плечом Майсун и приговорила: — Махфер-султан, а это Махпервер, — и она указала на свою темноволосую сестру, — Мы очень рады, что вы согласились приютить нас в месте, где когда-то жила наша матушка вместе с нашим общим великим дядюшкой, — Махфер намерено подчёркивало это родство, пытаясь показать всём остальным, что она и её семья всегда будет выше, той же обожаемой всеми, Фатьмы и её воспитанницы. — А ещё, здесь жил наш отец, — подхватил Хаин, — Маниса — это место с богатой историей. Здесь гостили и жили наши самые великие предки. Думаю, что это весомый повод для гордости. — Ты прав, — улыбнулся Мехмед, — Сейчас я буду вынужден удалиться. Располагайтесь и дайте знать, если вам что-то понадобится. Шехзаде снова кинул беглый взгляд в сторону Майсун и обнаружил, что она тоже смотрит на него. Их взгляды пересеклись и сердце шехзаде, казалось, совсем перестало биться. Мехмед развернулся и замер около двери: — Майсун, — поборов свою робость и страх, позвал он, — Идём со мной. Все присутствующие в покоях были ошеломлены этим. Лишь одна Фатьма гордости выпрямилась и кивнула каким-то своим мыслям. Она примерно понимала, зачем шехзаде позвал Майсун. Кадира-пашу доставили в лазарет после бойни с каким-то палачом. Скорее всего, Мехмед просто хотел бы знать её мнения. Но всё-таки Фатьма надеялась на то, что шехзаде решился и наконец-то простил Майсун за все её промахи. Нурбахар отчаянно поджала губы и отвернулась. Девушка была не готова принимать своего поражения. Также она не была готова к тому, что Мехмед так скоро начнёт делать шаги к Майсун. Лицо Асии Мейлишах почти ничего не выражало. Она продолжала улыбаться и хлопать своими голубыми глазками. Только вот за этой кротостью и спокойствием наложница прятала уничтожающий её гнев. Девушка до боли сжала руки в кулаки так, что ногти впились ей в ладони. Было сложно сдерживать свой гнев, когда зарекомендовала себя как сущего ангела. Она пересеклась взглядами с Нурбахар и в её светлой головушке возник коварный план. Махфер, будучи любимой дочерью отца, была до безумия избалованной. Любой чужой успех вводил её в ужас и заставлял злиться. Глядя на то, как Майсун ловко смогла окрутить шехзаде и заполучить его внимание, девушка просто сгорала от чувства того, что она не на первом месте, как это бывало обычно. Махфер ехала в Манису с уверенностью, что станет близкой подругой для Мехмеда и в будущем он крупно отблагодарит её за то, что она шла с ним рука об руку несколько лет. Девушка поставила себе цель, во что бы то не стало стать самой главной женщиной в жизни Мехмеда. Когда Майсун и Мехмед ушли, Фатьма присела на тахту и стала попивать малиновый щербет, к которому с недавних пор она так пристрастилась. Наблюдение за этим спектаклем доставляло ей большое удовольствие. Всё-таки Бейсун-султан приехала, чтобы скрасить унылые будни...