Османская империя, Маниса. Декабрь, 1541 год.
В ту зиму по всей империи пробежались крупные бунты. Толчком стала безумная проверка султана Сулеймана. Сначала народ жаждал крови виновницы — Майсун, а затем был недоволен тем, что свободную мусульманку так бессовестно обманули. Но сейчас нас во многом интересует первое народное выступление, которое вошло в историю, как самое кровавое в период правления султана Сулеймана. — Госпожа, около ворот собрался бунтующий народ. Он требует головы Хасеки Майсун-султан, — с трясущимися руками и круглыми от страха глазами, прервал перепалку госпожи Бейсун и Майсун, до жути перепуганный Бихрам-ага. — Меня убить хотят? — безразлично и как-то потерянно спросила Хасеки, — Выходит, что для них — я виновница? Бихрам-ага ничего ей не ответил, лишь виновато опустил голову вниз. Он искренне считал, что причиной всех бед, что настигли Манису, была семейка госпожи Демир. Но даже возможная потеря статуса Майсун не прибавляла ему смелости, чтобы высказать ей всё, что он о ней думает. Фатьма появилась через несколько секунд. Ей тоже стало известно о бунте народа. Отдавать дочь в руки безумной толпы она не собиралась. Её взгляд задержался на Церен-хатун, которая опустила низко голову, словно бы почувствовала свою скорую смерть. — Прекрати напрасно кричать, Бейсун, — строго попросила Фатьма, — Перед тобой не рабыня, а супруга шехзаде Мехмеда! — И надолго ли она задержится в этом статусе? — с гаденькой ухмылкой спросила Бейсун, — Рано или поздно шехзаде отдаст душу Аллаху и она отправится вслед за ним. Эти слова оскорбили Майсун. Она сжала зубы и хотела что-то ответить, но её опередила Фатьма, которая нахмурилась и в одно мгновение оказалась рядом с бывшей соперницей за сердце мужчины. Она грубо схватила её за локоть и с угрожающей улыбкой произнесла: — Не переживай, как только это случиться, я сделаю всё возможное, чтобы твои дети тоже отправилась вслед за шехзаде и моей дочерью, — Фатьма сильнее сжала её руку, принося ей дискомфорт, — Не скучать же им на мягких облаках в одиночестве. — Ты нисколько не изменилась, Фатьма! — пискнула Бейсун и вырвалась из хватки, — Ты обязательно пожалеешь! А ты, — она кивнула в сторону Майсун, — Готовься отвечать перед толпой. Да оденься побогаче, чтобы своих убийц обеспечить до конца жизни! И госпожа Бейсун ушла, гордо подняв голову. Фатьма проводила её взглядом и что-то зашептала ей вслед. Светловолосая госпожа раскрыла своё истинное лицо. Оставалось молиться, чтобы её дети не переняли её двуличия. Майсун точно знала, что Султанзаде был не таким, как его матушка. — Я выйду к ним, — уверенно произнесла Майсун и уже было хотела отправиться в свои покои, но Фатьма её успела ухватить за руку. — Не говори глупости... — управляющая гаремом не успела договорить свою фразу, как Майсун перебила её. — Без Мехмеда я не могу жить! Я умру вслед за ним. Глаза Фатьмы расширились. Спустя шестнадцать лет, её дочь повторила точно такие же слова, которыми понапрасну разбрасывалась сама госпожа Демир. В голову полезли непрошенные воспоминания, которые Фатьма несколько лет пыталась забыть. Вот так одна фраза может пробудить то, что было давно стёрто. Фатьма грубо схватила дочь и со всей силы ударила по щеке, а затем как следует встряхнула. Это заставило Майсун прийти в себя. — Не смей так говорить! Ещё доподлинно неизвестно, состоится ли казнь. Твоя ошибка в том, что ты сразу делаешь поспешные выводы. С Майсун словно пелена спала. Она в миг оживилась и сжала ладони в кулак. Резко захотелось жить и двигаться дальше. Только вот ради чего? Конечно же ради Мехмеда, сердце которого всё ещё стучит. Девушка приняла решение, что немедленно отправится в столицу и будет лично разговаривать с султаном. Только бы успеть. Только это была не единственная проблема. Нужно было что-то срочно делать с разъярённой толпой, требующей крови виновницы. Фатьма снова кинула взгляд в сторону Церен-хатун. Майсун сразу поняла, чего хочет её мать и отрицательно замотала головой. — Онур-ага, — властно произнесла Фатьма, глядя на то, как на глазах дочери появляются слезы, — Облочите Церен-хатун в самое дорогое платье, что есть у нас во дворце. — Госпожа, пощадите! — служанка в слезах бросилась к ногам Фатьмы, но та оставалась слишком хладнокровной. Затем Церен жалобно посмотрела в сторону Майсун, — Ради Аллаха... Майсун-султан. — Знай своё место, хатун, — не глядя на Церен, проговорила Фатьма, — Твоя семья будет обеспечена до конца жизни. Разве не для этого ты здесь? Онур-ага шокированно прикрыл рот рукой. Он догадывался, что в управляющей гаремом таится зло, которое ждало своего часа, чтобы выйти наружу в полной мере. Видимо время тёмной Фатьмы настало. Сдерживая эмоции и подступающую к горлу тошноту, Онур-ага подхватил под руки юную девушку и поволок в комнату для наложниц. Ему было больно вести невинного ангела на верную смерть. Но сделать с этим он ничего не мог. Фатьма выбрала для этой миссии её — юную Церен-хатун, любимицу многих в этом дворце. В том числе и любимицу Онура. Теперь невинная служанка никогда не узнает, кто каждое утро оставлял на её постели цветок лаванды. Церен-хатун никогда теперь не узнает, какие чувства испытывал несчастный евнух к ней. Он прекрасно понимал, почему именно невинную душу Церен-хатун, Фатьма выбрала в качестве смертницы. Управляющая гаремом однажды узнала, что её верный евнух куда-то пропадал каждую ночь и приказала проследить за ним. Когда всё вскрылось, Фатьма крупно разозлилась. Она считала, что любовь мешает её слугам выполнять обязанности и, самое главное, быть верными. Онур-ага был готов убить Церен-хатун и свои чувства к ней, чтобы служить Фатьме. Он покорился её воле. Темноволосая утирала руками слёзы, без конца капающие из её красивых светло-карих глаз. — Онур-ага, — всхлипывая, позвала она, — Ты и правда убьёшь меня? — Убью тебя не я, а толпа, которая стоит за воротами, — собрав все силы в кулак, сухо ответил он. Ему стало так тяжело на сердце, что он с силой прикусил свой язык, а затем почувствовал вкус крови. На его грубый ответ Церен-хатун ахнула и ещё больше зарыдала. Она упала на пол посреди гарема, привлекая внимание зевак и напрочь отказывалась идти. Онур схватил её за волосы и поволок. Весь гарем наблюдал за этой картиной. Фатьма стояла на балконе и тоже пристально смотрела за действиями Онура. Джайлан зажала рот рукой и в ужасе зажмурилась. Крик Церен-хатун раздавался эхом по всему дворцу. Наложницы молчали, боясь издать какие-нибудь лишние звуки. Ненароком Фатьма-ханым передумает и выберет кого-нибудь из них вместо Церен. Никто не хотел оказаться на месте бедняжки. Или всё-таки хотел? Мейлишах почувствовала удовлетворение от всей этой картины. Она обняла свой округлый живот руками и взглянула на вверх. Они с Фатьмой на секунду пересеклись взглядами. Затем Мейлишах посмотрела в сторону двери, ведущую в покои Нурбахар-султан и обнаружила, что она подглядывает за происходящим сквозь небольшую щель. Мейлишах-хатун сошла с ума. Ей вдруг захотелось оказаться на месте Церен-хатун. Взгляд её упал на серебряный нож, лежащий на подносе. А затем она посмотрела на Кираз-хатун. Та обнимала себя руками и хмурясь, наблюдала за происходящим. Мейлишах-хатун захотелось убить Кираз. Она помнила все обидные высказывания, которые произносила эта черноволосая рабыня. — Заткнись! — Онур пнул девушку в живот, отчего та закряхтела, — Замолчи же! В его голосе отчётливо слышалось отчаяние и боль, которую он так старательно прятал за маской безразличия. Он попытался поднять девушку, но она снова отказывалась вставать на ноги. Тогда он швырнул её в сторону и снова пнул, но уже сильнее, чем в первый раз. Изо рта девушки сочилась тонкая струйка крови, заставляя ту чувствовать животный страх. — Вставай же! Поднимайся! Церен не вставала. Онур пнул её ещё раз и попал по лицу. Фатьма потянулась в сторону Джайлан и шепнула ей на руку: — Нам нужна будет другая хатун. Он её убьёт. Всё случилось точно так, как и предсказывала Фатьма. Онур убил Церен-хатун. Он пинал её до последнего вздоха. Попадал по лицу, животу и другим частям тела. Он приказывал ей подниматься, но девушка уже не дышала. Легенда о юноше, убившего свою возлюбленную, разлетится по всей империи и будет передаваться из уст в уста. Онур и Церен — станут именами нарицательными. Жаль, что евнух никогда уже не узнает, что его возлюбленная служанка не спала, когда он навещал её по ночам.***
Метин пробирался сквозь толпу, грубо распихивая всех руками. За ним хвостиком плёлся светловолосый Хаин, который извинялся перед людьми, за принесённое неудобство. Впереди всех были Фатих и Якуб — старшие сыновья Фатьмы-ханым от первого брака с Увейсом-пашой. Фатих, такой же безжалостный, как и его матушка, нагло толкал людей. А особо возмущённых, не поведя глазом, лишал жизни с помощью кинжала. Старший сын госпожи Демир был очень недоволен. Он только что вернулся из Тебриза, где был в качества разведчика, носил имя Албази и собирал информацию для османского султана. Но это была далеко не единственная причина. Фатих терпеть не мог, когда его близких осмеливались обижать. — Мужчины, — рыкнул он, забравшись на большую бочку, — Возвращайтесь в свои дома, если хотите сегодня вернуться живыми к своим семьям. Пару человек, узнавшие Фатиха и увидев трупы людей, сразу же побросали палки и бросились прочь, расталкивая других бунтующих. Но это была лишь малая часть. — Во имя Аллаха, — прошептал он и пару раз моргнул, после чего издал боевой клич, — Прости мне мои грехи. Люди Фатиха, которые затаились в толпе, безжалостно стали перерезать глотки бунтующим. В это время отворились ворота, из которых вышло личное войско шехзаде Мехмеда. Спустя какое-то время бунт был подавлен. Но разумеется, ненадолго. Люди вернутся, чтобы отомстить. Но Фатиху было плевать на это. Он уверенным шагом направлялся в гарем, швыряя стражу, как щенков в стороны, а некоторых особо буйный безжалостно убивая. Фатих оставил за собой кровавый след, за которым скромно следовали Метин, Хаин и Якуб. — Фатих, — Фатьма, которую только что оповестили о вмешательстве сына, выбежала на встречу. Она даже не надеялась, что её храбрый старший и любимый сын вернётся так скоро. — Матушка, вы в порядке? — темноволосый крепко обнял мать, а затем поцеловал её руку, — Как Майсун? Она в порядке? — Мой храбрый лев, — глаза женщины загорелись. Фатих был единственным её самым любимым ребёнком. Он был отражением её, полной копией, — Ты даже не отдохнул после долгой дороги. — Во мне много сил, я готов отправиться на ещё одно задание. Фатих был высоким темноволосым юношей, старше шехзаде Мехмеда всего на один год. Его глаза казались совсем чёрными, что вызывало лёгкий ужас у окружающих. Фатих был очень похож на своего покойного отца, но вот характером он полностью пошёл в мать. Он был мужской версией Фатьмы-ханым. В одежде он отдавал предпочтение тёплым накидкам с соболиным чёрным мехом. Фатих был готов уничтожить всех, кто посмел встать на его пути. Большой гнев у него вызывали люди, посмевшие обидеть его семью. Особенно матушку, Хафизу и Майсун. — Дайте слово, матушка, — ухмыляясь, начал Фатих, — Если я вернусь живым, то вы дадите позволение на наш с Хафизой брак. — Очень умно просить одну услугу, взамен на другую. Особенно, когда ты точно знаешь, что вернёшься живым. — Мне для мотивации, матушка, — хихикнул Фатих. — Обещаю, сынок, если ты привезёшь живым шехзаде Мехмеда и Майсун, то я дам согласие на брак. Фатих задумался. Перед ним стояла важная задача — отговорить султана от казни собственного сына и то, если во время успеет приехать. Но эту задачу невозможной он не считал. Старший сын госпожи Демир не верил в казнь. Всё ему казалось ненастоящим, каким-то показательным. — Я готова, — послышалось сзади. От этого голоса по коже Фатиха пробежались мурашки. Свою младшую сестру ведьму он побаивался и терпеть не мог её сухой тон. Он медленно развернулся и сердце его забилось чаща. Майсун была облачена в чёрное платье, которое так хорошо село по округлившейся фигуре. Её взгляд был пустой. Майсун была готова убивать. — Сестра моя, — Фатих крепко обнял девушку. Он один из немногих, кто знал о том, что Майсун была его родной сестрой. Ему она казалось особенной, именно поэтому старший сын госпожи Демир так привязался к ней, — Как ты? Майсун ничего ему не ответила. Фатих обернулся, ища поддержку от парней, которые выстроились по росту и переминались с ноги на ногу. — Метин! — рыкнул Фатих, — Какого чёрта ты решил, что имеешь право на обижаться на сестру?! Темноволосый решил поскорее решить вопрос с конфликтом между воспитанниками. Метин уважал Фатиха и часто прислушивался к нему. Поэтому старший сын госпожи Демир даже не сомневался в том, что к его словам прислушаются. — Только юницы имеют право обижаться, — между тем продолжил он, — Мне подарить тебе платье? Матушка, попросите принести что-нибудь нарядное для Метина. Да пышнее, чтобы женственную фигуру его подчёркивало! Метин фыркнул и нехотя двинулся в сторону Майсун. Сначала он несколько секунд молчал, а затем перевёл взгляд на её живот. Он ещё не знал о той трагедии, которая настигла его семью. Заметив его пристальный взгляд, Майсун обняла себя руками и тогда Метин понял всё без лишних слов. Он крепко её обнял и заплакал. — Не плачь, Метин, молю тебя, — сдерживая слёзы, попросила Майсун и почувствовала, как её руки стали мелко дрожать. Но на душе стало тепло. Наконец-то долгожданное примирение. Фатих фыркнул и отвернулся. Их семейную идиллию прервал чей-то громкий крик. — Куда?! — из-за угла показался Ильяс-ага, — Не пущу! Кто такие?! — он достал ятаган и навёл в сторону Якуба и Фатиха, — Майсун жена нашего шехзаде, ею она и останется! Ильяс, который поклялся Мехмеду защищать Майсун ценой своей жизни, проштудировал весь дворец, чтобы найти её после бойни у ворот. Именно он занимался приготовлением войск и именно он выпустил их. Времени присматривать за Хасеки-султан просто не было. Нужно было защищать стены дворца. Услышав голоса, сокольничий бросился на звук и с ужасом обнаружил компанию мужчин. Он решил, что это посланники султана Сулеймана. Позволить им увезти Майсун он не мог. Узнав о предстоящей казни шехзаде, в голову Ильяса закралась непозволительная мысль, мучащая его не первый час. Он хотел предложить будущей вдове Майсун стать его женой. Тогда она сможет избежать казни и возможного позора. После той молитвы на могиле Бейзы, сокольничий не мог не думать о Майсун. В его мыслях она представала его женщиной. Но фантазии разбивались о скалы реальности. Ильясу было стыдно признать, что он ждал казни друга, чтобы заполучить его жену. — Шёл бы ты, юнец, — фыркнул Фатих и нахмурился, готовясь к бою. — Это мои сыновья, убери оружие, Ильяс-ага,— встревоженно попросила Фатьма и парень сразу же изменился в лице. — Приношу свои глубочайшие извинения, — он убрал ятаган за пояс, — Я принял вас за посланников повелителя. Вы собрались ехать в столицу? — Сопляков не берём, — буркнул Фатих, понимая, к чему клонит Ильяс. — Пусть едет, мне с ним будет спокойнее, — сказала Майсун, вызывая в сердце Ильяса трепетное чувство, а на лице широкую улыбку. Были надежды в его сердце на какие-то отношения с дьяволицей. Ильяс и подумать не мог, что будет мечтать о романтических отношениях с девушкой, приходящей в его сны, от которых он так отчаянно хотел избавиться. Судьба вообще интересная штука. Якуб, который стоял самый первый в этой шеренге, боялся пошевелиться и привлечь внимание властной матери. Уже как три года он не общался с ней. Якуб открыл свою лавку, с помощью красавицы-жены — вдовы Дильбар-ханым и воспитывал двухлетнюю дочь Эсму и детей жены от первого брака. Фатьма кинула на него беглый взгляд и продолжила разговор с Фатихом. Но она не успела сказать самое главное. Джайлан-калфа, придерживая подол своего платья, выбежала в коридор и закричала: — Беда, госпожа! — казалось, что Джайлан вот-вот сойдёт с ума от пережитого стресса и ужаса, — Мейлишах-султан набросилась на Кираз-хатун и убила её. — О Аллах, пошли мне сил! — раздражённо проговорила Фатьма, — Скорее отправляйтесь в столицу и будьте осторожны. Пусть путеводная звезда освещает ваш путь.***
— Эй, лиса? — шепнул мужчина, легонько толкая рыжеволосую в бок, — Ты живая? — Смерти моей не дождёшься, — недовольно буркнула женщина и перевалилась на другой бок, закрывая лицо одеялом. — Я со столовой птиц твоих любимых украл. Услышав это, Хюррем-султан резко подскочила с кровати и вцепилась в тарелку. Она за несколько минут съела содержимое и с улыбкой поблагодарила стражника. Как же давно она не ела перепелов. — Поздравляю тебя, ты снова бабушка, — мрачно произнёс стражник, — Нурбахар-султан родила сына. — Слава богу, у моего Мехмеда появился наследник! — воскликнула Хюррем и проложила руку к сердцу. — Ты только не переживай, — начал он, опустив голову низко, пытаясь не смотреть в сторону заложницы. — Говори! — Сына твоего казнить хотят. — Какого? — Старшого, который в Манисе правил, — грустно ответил ей стражник и забрал пустую тарелку из её рук. — Ложь! — нахмурилась Хюррем, а сердце её бешено забилось в грудной клетке. Стражник поспешил оставить Хюррем одну, позволяя в одиночестве выплеснуть свои эмоции. «Храни Господь моего мальчика» — прошептала рыжеволосая и поцеловала крест, который добыл для неё, несколько дней назад, добродушный стражник.