***
— Не рыпайся, сука, я сказал. — Сквозь зубы процедил кареглазый, обращаясь к высокому. — Блять, Эд, отпусти, пожалуйста. — Наивно хныкал худощавый, пытаясь вырваться из крепкой хватки. Антон был полностью прижат к мягкой кровати, а сверху над ним нависал коллега. Пьяный мозг пытался рисовать картинки, что это был не Выграновский, а Попов, но быстро протрезвев от сильного удара по рёбрам, Шастун понял, что глубоко заблуждается. Каждый раз приходя в себя от нового удара, зеленоглазый видел перед собой тело усыпанное татуировками. Слёзы безостановочно лились вниз, иногда попадая в уши. От этого становилось более не комфортно. Хотя, казалось бы, куда ещё хуже. Бляшка на джинсах со звоном открылась и кожаный длинный ремень вылез из петель. Выграновский быстро скрутил руки худощавого и завязал их, проделывая острым кончиком бляшки, новую дырку в кожзаменителе. Понимая, что он в ловушке, кучерявый попытался громко крикнуть, но тут же был заглушён чужим ртом. Дышать через слёзы, сопли, слюни, и тело сверху — было просто невозможно, поэтому Антон пытался вдохнуть, хотя бы, маленькую частичку воздуха через рот, пропуская в него чужой язык. Ручьи из глаз полились заново, понимая, что, кажется, его никто не слышит и не сможет спасти из этой ситуации.***
Послышался громкий резкий звук из комнаты Ильи и Эдуарда. Вожатые переглянулись и тут же ринулись туда. Арсений просто отгонял мысли о том, что с Антоном уже что-то делают или сделали, ускоряя свой бег настолько, насколько это было возможно. Дверь резко распахнулась и перед парнями открылся вид на полуголого Выграновского, который уже пытался расстегнуть штаны Шастуна. «Успел, успел», — прозвучало победно в голове голубоглазого, но как только старший заметил слёзы и связанные руки, он вырвал Эда за шкирку с кровати, прописывая кулаком в нос. Накаченный не удержал равновесие и упал на пол, держась за больное место. Студент тут же встал, готовясь нанести ответный удар, но снова получил сильно по почкам. — Арс, не переборщи, — кладя руку на плечо, предупредил Илья. Позов и Сабуров быстро подскочили к пострадавшему, высвобождая запястья. Пока наказанный сидел на полу, сжавшись, истекая кровью, Арсений подбежал к Антону, хватая лицо руками. — Как ты, мой хороший? — Голос был взволнован, а большие пальцы вытирали всё ещё текущие слёзы. — Тош, Тоша, тише... Прижав к своей груди высокого, он молча гладил его по голове, успокаивая своим присутствием и практически ровным дыханием. И это на удивление помогло. Кареглазый попытался встать и незаметно напасть сзади, но был остановлен Ильей, который перехватил ослабевшую руку в татуировках и завёл её за спину. Парень наклонился от боли вперёд и тихо завопил. Все повернулись на звук. — Отпусти, мразь. — Сквозь зубы, зашипел Эд. — За мразь ответишь. И за проделанное тобой с Антоном тоже. — Ответил Дима, подтягивая к переносице очки. После пережитого за один вечер: море, секс в душе, алкоголь и похищение, которое чуть не закончилось изнасилованием, худощавый моментально вырубился прямо на коленях у шатена. Не без помощи друзей, вожатые перенесли его в комнату и уложили на кровать. Рука сильно сжимала запястье голубоглазого, боясь о том, что тот уйдёт и снова оставит его одного. — Я никуда не уйду, всё хорошо, я рядышком. — Шептал очкастый, аккуратно поправляя кучерявые волосы. Оставшаясь ночь была тихой. Попов смог сомкнуть глаза только ближе к шести утра, а через час его разбудил будильник и зеленоглазый, аккуратно толкающий в плечо. — Доброе утро. — Прозвучал знакомый голос, а когда глаза открылись, Арсений увидел перед собой лицо русого, который немного улыбался и внимательно рассматривал коллегу. — Доброе, солнце. — Поцеловав в макушку, ответил старший. — Как ты? Шатен встал с пола, разминая затёкшие ноги. Он всю ночь просидел в одном положении, сгинаясь над кроватью Антона. В зеркале отражался не такой уж и страшный человек. «Ну, и слава богу», — пронеслось в мыслях. — Сойдёт, но после вчерашнего, конечно, не очень. — Я был готов его убить, когда увидел тебя в слезах и всё то, что происходило. — Замявшись на последних словах, парень отвел взгляд, ища им хоть какой-нибудь объект, чтобы зацепиться за него и начал жестикулировать руками. Арсений повернулся на коллегу, пытаясь проанализировать мимику второго. Голубые глаза в миг приобрели тёмный оттенок бушующего океана, воды которого поднимали песок с самого дна. Таким злым и яростным Шастун его не видел ещё никогда. Казалось, что эти глаза не могут излучать столько ненависти, но кучерявый убедился в обратном. — Спасибо. Это было единственное слово, которое мог сказать студент, смотря на очкастого. И нет, он не боялся его, он просто видел, что за него были готовы вступиться в любой момент, прийти на помощь и это было искреннее желание. Настолько, что слов других просто не находилось. Попов подошёл к кровати, присел на корточки и широкой ладонью загладил выпадающие локоны волос за ухо. Нежно улыбнулся и его взгляд снова приобрёл спокойный вид. «Он. Мой Арс», — подумал Антон, впиваясь покусанными губами в чужие. Чуть грубые руки нырнули под коричневую толстовку, оглаживая выступающие рёбра. Младший тихо застонал, вызывая ответный рычащий звук. Губы шатена медленно выцеловывали дорожку от уха до ключиц, отодвигая пальцем мешающую вещь гардероба. Кровь уже давно прилила к низу обоих, выступая бугарком через штаны. Дверь резко открылась и обе макушки повернулись на звук. На пороге стоял Макаров, который пока ещё не замечал ничего сверхъестественного и проговаривал обыденную фразу: — Тоха, идёшь... — Но тут голова развернулась и прилипшие друг к другу вожатые, оказались в поле его зрения. — Курить. — Илья закончил фразу только через пару секунд, оценивая ситуацию, которую только что увидел. — Я попозже зайду. Это было настолько быстро, что Антон с Арсением, даже бы сделать ничего не смогли, при попытке скрыть то, что видел Макар. Рыжий прокашлялся, одарил коллег странным взглядом и закрыл дверь. Широко раскрытые глаза и ступор на лице вожатого, вызвал смех у парней. Очкастый наклонился вниз, упираясь лбом в живот худощавому, тихо смеясь и выдыхая горячий воздух изо рта. Высокий сверху тоже захихикал, откидываясь назад, опираясь спиной о стену. — Бля. — Посмеявшись, ответил студент. — Как теперь объяснить Илюхе то, что он видел? — На самом деле, я думал, что половина лагеря уже поняли, то что мы вместе... — Сказал старший, улыбаясь, а после закусил нижнюю губу. Рука голубоглазого скользнула вниз, чтобы вылезти из под кофты, но удачно застряла на ремне джинс. Улыбка с лица Шастуна пропала и былой азарт возвратился на место. Но как только в тишине прозвучал звон бляшки, кучерявого будто вернуло обратно, в ту ночь. Выграновский, связанные руки, невозможно дышать и слёзы, много слёз. Младший быстро оттолкнул Попова, забираясь на свою кровать с ногами, поднимая их к самому подбородку. Шатен неудержал равновесие от такого толчка и уселся бёдрами на пол, пытаясь понять, что сейчас произошло. Поняв, что он переборщил, русый виновато поднял глаза с выступающих коленных чашечек на старшего и сказал: — Прости, у меня вчерашние флешбэки. — Всё хорошо. — Тут же смягчив тон и взгляд, ответил очкастый. — Нужно собираться. — Посмотрев на наручные часы, констатировал Арсений. — Ты можешь посидеть тут, пока я отведу детей на зарядку. — Да, я заодно схожу, заберу файлик по мероприятиям. — Кивнул худощавый. Утренние упражнения были самыми ненавистными из всех, что можно было представить в жизни лагеря. Двигаться в восемь утра не хотелось от слова совсем. Кто, вообще, придумал, что дети на летних каникулах должны вставать утром, делать зарядку и постоянно чем-то заниматься? Вот, понимаю, спать до обеда, кушать на завтрак бутерброды с колбасой, вместо дурацкой каши и лежать на диване целый день, играя в PlayStation. Поэтому никто из ребят не был рад тому, что сейчас происходило на площадке перед корпусом. — Солнышко лучистое любит скакать! Все вместе! — Кричали Попов вместе с Оксаной. И казалось, у всех, даже у вожатых других отрядов был написан на лице вопрос: «Как вы, суки не устали от этой песни, слушая её каждое буднее утро, и как вы, суки такие радостные в восемь утра?». Но это был лишь немой вопрос всех присутствующих, в слух его задавать никто не решался, боясь услышать в ответ: — А ты чего такой грустный, Пашка? Ну-ка, раз, два, три, четыре! — Наклоняя ребенка ещё ниже к полу, спросила Суркова. Смотря на эту картину, все остальные начали делать упражнения интенсивнее, чтобы только к ним не подошел ведущий разминки и не начал наклонять неподвижное тело после сна во все стороны. На завтрак давали манную кашу на молоке с бутербродами. Когда третий отряд ввалился в столовую, Шастун уже сидел на своём короном месте, поедая бутерброд. Рядом с ним на столе лежали три булочки с сахаром и ещё один стакан чая. Завидев знакомые лица, он замахал длинной рукой и дети ринулись к нему, здороваясь с вожатым. — Пятюню, кулачок, объятия! – Поочереди приветствовал русый школьников. Те, с удовольствием шли на контакт с высоким, расходясь по столовой и усаживаясь на стулья. — Как ты? — Спросил Арсений, подходя ближе. Голубоглазый осмотрел помещение и увидел, сидящего через пару столов, Эда, который непрерывно смотрел в тарелку с грустной миной. — Уже лучше. Спасибо. — Улыбнулся он. — Вот, кстати. Праздник народов всех стран переносят уже в который раз, сказали, что это уже точный график. Пододвигая бумагу ближе к коллеге, Антон указал пальцем на графу с мероприятием и снова откусил кусок от только испеченной выпечки. Шатен внимательно посмотрел на расписание и отодвинув так, чтобы не заляпать кашей, положительно кивнул. — Сегодня, значит, будем готовиться к нему, чтобы точно успеть.