***
Вставать утром было тяжело. Хотелось спать ещё сильнее обычного, но разрывающий ушные перепонки голос Татьяны Петровны раздавался, казалось, уже ото всюду. Арсений еле оторвал голову от подушки, глаза всё ещё были закрыты. Он почистил зубы, умылся и пытаясь заварить в своём маленьком электрическом чайнике себе и Антону кофе, вожатый посмотрел в окно. На улице было светло. Солнечные лучи освещали площадь возле корпуса. Ностальгия по прогулкам, зарядкам и морю возникла сама собой. «Не время расслабляться, нужно делать, делать», — пытаясь настроить себя на сегодняшний день, думал шатен. — Доброе утро. Как вкусно пахнет кофе. — Высовывая один нос из под пледа, пробубнил Шастун. Голубоглазый развернулся на голос, улыбнулся и наливая кофе в стакан, подошёл к коллеге. — Доброе. Это тебе. — Целуя в кончик носа, сказал старший, всё ещё улыбаясь. — Чего лыбишься? — Подозрительно спросил высокий, откидывая одеяло полностью. — Мымра умерла, а я узнаю об этом последний? Оглядываясь по сторонам, вожатый сел на кровати, наблюдая за рядом сидящим на корточках у кровати Арсением. Тот лишь тихо посмеялся и отрицательно качнул головой. — Просто, ты такой замечательный. — Всё что смог выдавить из своего наблюдения за русым Попов. В голове была куча мыслей: «Не такой, как все; милый, комфортный; с тобой так тепло и уютно, что моё сердце вырывается из грудной клетки; хочу провести все дни до конца жизни бок о бок с тобой; твоё ровное дыхание успокаивает мой внутренний шторм океана». Но всё, что он смог сказать это слово «замечательный». А больше и не нужно было говорить, потому что всё то, что сидело глубоко внутри, отзывалось в глазах. И шатен это знал. Он знал, что Антон поймёт его. — Ты тоже. — И кучерявый его понял. Губы слились в нежном робком поцелуе, который чувствовался по-другому. Он был не резким, не напористым, не пошлым. Это было слияние двух душ. Разорвав поцелуй, парни облокотилась друг на друга лбами и стали смотреть глаза в глаза, тихо дыша. Хотелось остановить время, вечно наблюдать за переливами зелёных глаз, которые медленно бегали влево-вправо; смотреть в голубые глаза океаны, в которых сейчас была прозрачная вода, можно было увидеть камни, водоросли и несколько рыб, проплывающих мимо, длинные ресницы, едва подрагивающие от дыхания напротив и пульс. Каждый удар сердца отдавался в черепной коробке. Будильник прервал идиллию, оповещая парней о том, что нужно выходить из комнаты. Шастун чмокнул очкастого в кончик носа, улыбнулся и когда старший взъерошил его волосы, встал с кровати, убегая в ванную. Выходить из этого «террариума» абсолютно не хотелось, но дети, которым нужна была поддержка, как никогда, уже ждали их. Дверь открылась и высовывая макушку, голубоглазый увидел несколько ребят, которые уже стояли в коридоре, ожидая вожатых и оставшихся школьников. — Доброе утро, «Орлы»! — Закричал Попов, только на последнем слове понимая, что ему конец. Он нарушил тишину, которой так тешилась Калачева. Звон каблуков тут же раздался возле вожатого и испуганные лица детей, сразу сказали всё сами за себя. — За мной. — Скомандовала зам директора. Шатену ничего не осталось, как подбадривающе улыбнуться школьникам, как бы уверяя их, что с ним всё будет в порядке и пошёл за мымрой. Русый вывалился из комнаты через пару минут, озираясь по сторонам, не замечая рядом коллегу, растерянно посмотрел на ребят. Юля осторожно подергала его подол футболки маленькой рукой и высокому пришлось наклониться. — Арсения забрала мымра. Он закричал «Доброе утро» нам, как обычно. Поднимая голову обратно, пронеслась мысль: «Арс, что ты натворил? Зачем?». Внутренний ребёнок орал, кидал игрушки и не мог смириться с тем, что три дня без Попова пройдут каторгой ещё больше обычного. А также, «План побега откладывается? Или нет?». Мыслей было много. Пытаясь сфокусироваться на том, что на него смотрит отряд, студент показал знак «ОК», чуть приподняв уголки губ. Выстроил ребят в строй и молча повёл на улицу маршировать. «Где Арс?», — спрашивал каждый мимо проходящий взглядом у Антона. Зеленоглазый лишь отрицательно кивал головой и показывал взглядом на Калачеву. Вожатые впадали в ступор, кажется, мир каждого в этот момент рухнул. Но потом Шастун показывал, что вечером нужно будет поговорить и надежда в их глазах зарождалась снова. Очкастого, тем временем, привели в изолятор, пихнув в спину, он ввалился в светлую комнату. В ней находилась только кровать, похожая на кушетку, тумбочка с тремя ящиками, как в обычных апартаментах, только белая. Чересчур и настолько, что аж слепило глаза от количества этого цвета. Парень подошёл к стене, ощупывая пальцами, пытаясь найти окошко, но его тут не было, даже в самых начальных планах. Он с отчаянием сел на будущую кровать, на которой придется спать трое суток. От ощущения белого повсюду, было прохладно. Спрятав ладони в джинсы, старший нащупал какой-то фантик. Осторожно озираясь по сторонам, вожатый достал его из кармана, разворачивая. «Блять, придурок», — мысленно ругая себя, завопил старший. Это была бумажка с расписанием автобусов. Пока он пропадает в изоляторе, они ничего не смогут сделать. Дети будут дальше мучаться, в надежде, что Воля обязательно приедет к ним. Оттягивать план еще на трое суток было провалом. Перед обедом отряды сидели в читальном зале, изучая очередную книгу. Ребята поменьше вечно резали на стуле, создавая шум и Татьяна Петровна кричала на них каждый раз, наказывая различными способами. Сейчас Артём из первого отряда Сурковой роняет книгу на пол, просит Оксану помочь ему и хлюпает носом. Терпение зам директора закончилось ещё на упавшей книге, поэтому она тянет ребёнка за руку и ставит в угол, разворачивая Ханджяна лицом к стене. Слёзы текут по нежной коже маленького лица, но брюнетка не останавливается, давая ему подзатыльник. Олеся закрывает глаза, пытаясь не заплакать вместе с мальчиком. — Всем смотреть! — Кричала Калачева. Все знали, что эта фраза звучала именно тогда, когда она наказывала кого-нибудь за проступки, которые ей не нравились. Запуганные дети опускали взгляды вниз, делая вид, что читают книгу. Страх быть на месте Артёма возник у всех, даже у Ильи, который мог в один счёт вырубить мымру. При наступлении обеденного часа отряды вышли в столовую, тихо двигаясь по коридору. Попова тоже повели обедать, но отдельно ото всех, усаживая через несколько столов ото всех, окружая двумя толстыми женщинами средних лет в белых халатах. Внимание приковалось к Арсению. Антон был готов драться, но только, чтобы шатена отпустили, прижать его к себе и ощутить его запах, который он, буквально, вдыхал сегодняшним утром. — Ешьте. — Пихая голову кучерявого, прикованную взглядом к коллеге, скомандовала Татьяна Петровна. Худощавый разорвал зрительный контакт с голубоглазым и посмотрел на борщ в тарелке. Казалось, что даже он был безжизненным, не вкусным и абсолютно не сытным. Старший сжал кулаки, но замечая, что на него смотрит брюнетка, отвёл взгляд на еду. «Не время расслабляться, не время», — шептал себе сам в голове Арсений. Когда отряды доели, дети встали из-за столов, становясь в строй и медленно вышли из здания. При выходе из столовой, голубоглазый сделал вид, что у него развязался шнурок. Он присел его завязать, дожидаясь русого. Тот видел, что очкастый что-то затевал и догадывался, что конкретно. «Передача расписания автобусов», — вертелось в голове худощавого. До коллеги оставалось какие-то два метра, когда на пути возникла мымра, останавливая кучерявого рукой, смотря на Попова. Арсений посмотрел на коллегу, а потом пару раз указал взглядом на окно. Зеленоглазый ненароком глянул в сторону панорамного стекла, ничего не понимая, и когда повернулся обратно, старшего уже вели под руки. «Сука, сука!», — орал внутренний голос. Когда толстые сильные руки санитарок впихнули Арсения в белые стены помещения, он понял, что не сбежит и не сможет, даже найти окно, через которое хотел изначально передать записку. Везде был контроль. «Везде, кроме туалета», — подумал парень. — Можно в туалет? — Прокричал в щелку двери голубоглазый. К нему нехотя подошёл охранник лет сорока и закатив глаза, сказал: — Давай, быстро только, пока она пришла. — На немой вопрос «Куда идти?», мужчина продолжил. — Прямо, прямо, потом налево. «Отлично, возможно, по пути будет окошко», — промелькнула мысль. Так и произошло. Изолятор находился в подвальном помещении и окна выходили наверх в виде форточек за решётками. Посмотрев по сторонам, шатен свернул бумажку в несколько раз и бросил в приоткрытое окошко, пытаясь, как можно заметнее разместить её. Ветер, как назло дул в противоположную сторону, поэтому расписание отлетело ближе к решетке, почти завалившись за бетонный подоконник. Но времени не было, достать её оттуда тоже бы не получилось. Ещё раз глянув по сторонам, он подпрыгнул, держась за маленький выступ сверху и сильно дунул в промежуток между оконной рамой и окном, прямо на записку. Бумажная чуть отлетела наверх и упала прямо в глубину травы. «Блять», — подумал Попов. «Хотел, как лучше, а получилось...». Время поджимало, послышались шаги. Он быстро залетел в туалет. — Чего застрял там? По-большому что ли? — Ага. Выхожу уже. — Крикнул Арсений из кабинки.***
— Что это может значить? — Шепотом спросил Нурлан, трогая ночник, нарушая равномерное распределение света по комнате. — Сам не знаю. — Грустно ответил Антон. — Я на обеде была у Ляйсан. Она сказала, что Паша уехал в прокуратуру Краснодара, решать вопрос за Эда. — Запыхавшись, ввалилась в комнату Иванченко. Ребята сидели на полу, более отчаянно, чем обычно, и даже, не хотели пересекаться друг с другом взглядами. Каждый понимал, что апатией ничего не добьёшься. — Нужно ждать Арса, либо идти к егерю за новым расписанием. — Сказал Позов, громко выдыхая. Спорить не было никакого смысла. Олеся посмотрела на Макса, который обнимал её сзади. Он подбадривающе улыбнулся, но это не помогло никому из них. Сейчас могло помочь только чудо. Разойдясь по комнатам, Шастун лёг в кровать, мрачно осматривая соседнюю заправленную постель. «Что это может значить?», — прогоняя мысль про окно в тысячный раз, думал худощавый. И тут его осенило. Студент быстро скинул плед, натянул спортивные штаны и выглядывая из дверной щели, оценил ситуацию. В коридоре никого не было. Быстро шмыгнув по лестничным пролётам, парень выскочил на улицу, двигаясь вдоль по стене. До изолятора оставалось немного. Широкими шагами, высокий подкрался к первому окну — пусто. Второе — пусто. Третья, четвертое и пятое тоже ничего не было. На всех стояли решетки, на стеклах были ручки, а некоторые, вообще, не открывались. Пробираясь дальше, Шастун обнаружил огромный куст, за которым скрывалось ещё одно окошко с металлической решёткой. Пытаясь бесшумно пролезть к нему, кучерявый посмотрел везде, обшаривая руками — ничего. «Сука, может я что-то не понял и он говорил про конкретную местность?», — вспоминая, что можно было увидеть со столовой, задумался студент. Рядом послышался звук каблуков. Антон затих в кустах, свернувшись калачиком. Дыхание остановилось. Женщина остановилась. Тишина. Чувствовалось чужое присутствие, поэтому не расслабляясь, Шастун продолжал сидеть в кустах можжевельника, который исколол, кажется, все его руки, щёки и шею. Послышался шум, который исходил от кустов. Видимо, зам директора решила проверить нет ли там кого, но уколовшись об колючки, ойкнула, прижала палец к себе, и видимо, решив, что в таком кусте, явно никто сидеть не будет, ушла под звук каблуков об бетонку. Когда звон отдалился на приличное расстояние, вожатый выглянул, проверяя, что никого рядом больше нет и хотел было встать, чтобы убежать обратно в корпус, как наткнулся взглядом на бумажку. Быстро разворачивая её, парень разглядел цифры и радостно спрятав её в носок, поискал взглядом что-то похожее на цветок, сорвал один одуванчик и осторожно положив рядом с окном, выскочил оттуда, направляясь к своей комнате. «Да, мы сделали это, Арс!», — радуясь, визжал внутри Антон. Утро следующего дня было слишком хорошим, чтобы его кто-то испортил и улыбаясь каждому знакомому через лицо без эмоций, высокий подавал знак, что ничего не кончено. Просыпалась надежда вместе с детьми, которые нехотя вставали со своих кроватей под вопли Калачевой. «Интересно, она когда-нибудь спит?», — подумал русый, вспоминая, что она ходит по коридорам ночью и вчера бегала за ним по колючим кустам. Тихо пустив смешок в кулак с последней мысли, вожатый сделал каменное лицо, идя по узким коридорам впереди школьников. Вечером на подпольном собрании Шастун рассказал друзьям, как бегал от мымры ночью, искал записку. Оксана была готова задохнуться от смеха, пытаясь его подавлять, чтобы не создавать шум. Щербаков тоже держался из последних сил. Немного успокоившись, ребята решили, что ждать ещё сутки смысла нет, поэтому приняли решение, что прямо сейчас успеют на рейс, который отходил от прилагерной остановки в 22:45. Поехать в город должны были Макс и Олеся, потому что они единственные, кто не отвечал за детей. Быстро покидав первые попавшиеся вещи в сумку, Иванченко с Загайским осторожно оглядели коридор и вышли, тихо ступая кроссовками по скрипучему полу. Шастун вышел за ними, двигаясь в свою комнату. Позади послышался стук каблуков, парень махнул парочке, чтобы те бежали, а он подстраиваясь под шум, быстро начал двигаться в другую сторону коридора, которая шла к изолятору. Стук каблуков приближался и Антон выдохнул, хотя бы с того, что мымра увязалась за ним, а не за ребятами. Поняв, что не убежит от неё, он спрятался за коробками у раздевалки и стал ждать. Был план отвлечь, привлечь и занять её время, глаза и голову, чтобы Олеся с парнем могли убежать, как можно быстрее и дальше от лагеря. — Кто здесь? — Прозвучал громкий неприятный голос, отскакивая от стен и попадая прямо в ухо, ударяя по перепонкам. Тишина вновь повисла. Когда звон каблуков стал более чётким и приближающимся, Шастун скинул коробки на брюнетку и рванул с места происшествия, быстро взбираясь по лестничным пролётам в свою комнату. Скинув кроссовки, он снял штаны и нырнул под одеяло, делая глубокие вдох и выдох, чтобы восстановить дыхание. Через пару минут по коридору послышался звук, с которым обычно шла Калачева. «Убегут», — подумал худощавый, прикрывая глаза и пытаясь провалиться в сон, хотя бы в быструю его фазу. Получалось тяжело. Зам директора открывала каждую дверь, быстро шагая в сторону двери Антона. Прислушиваясь, парень понял, что она не закрывала деревянные. Мотив был не ясен, но через пару минут она заорала: — Подъём! На часах было двенадцать ночи. Бедные дети повыходили из спален, пытаясь понять, что случилось. Кучерявый тоже сделал вид, что только что проснулся, потирая глаза и зевая во весь рот. — Кто только что бежал по коридору? — Громко и чётко спросила она. — Кто из вас? Все посмотрели друг на друга, но брюнетка снова закричала и им пришлось встать смирно. — Кто только что был возле изолятора? — Снова заорала мымра. — Пока кто-нибудь из вас не признается, так и будете тут стоять. Шаг вперёд сделал Шастун, Щербаков, Нурлан и Илья, а ещё несколько детей из старших отрядов. Она оглядела их и закатила глаза. — Хватит устраивать тут цирк! — Она подошла к Макарову, посмотрела на него глаза в глаза, потом тоже самое сделала возле ребят четвёртого отряда. — Встаньте на свои места. Когда брюнетка зашагала в сторону Антона, тот даже не дрогнулся, зная, что ему всё равно. «На мне единственном отряд, она не может меня закинуть в изолятор», — думал парень. Она осмотрела его сонное лицо, скорее от недосыпа, а не от того, что студент только проснулся и медленно проговорила: — В строй. Русый выдохнул, шагнув назад. Ещё раз осмотрев детей, она расстроенно фыркнула и скомандовала всем разойтись по комнатам. Кучерявый переглянулся с другими вожатыми, чуть кивнув головой и почти переступил порог комнаты, как вдруг его окликнули: — Шастун, останьтесь.