***
Тьма. Вновь его встречает родная чернота. Мать. Но впервые он чувствует себя неуютно и неуверенно в мире теней. До этого у темноты не было от него секретов, тогда как сейчас его мучают неизвестность и вопросы о своём происхождении. Что это было? Кто эти люди? Почему он видел их? И отчего такое чувство, будто он их знает, но вспомнить не может? Кто он, в конце концов? Времени это место не подвластно, поэтому он не может сказать, как долго размышлял об этом. В итоге затею пришлось бросить, так как никаких более-менее логичных объяснений не нашлось. Придётся довольствоваться тем, что есть, и надеяться на скорейшее разрешение этой весьма и весьма странной и неоднозначной, в какой-то мере пугающей, ситуации. Спрашивать у хозяина было плохой идеей: он мог ощущать, что властелин измотан, и не мог себе позволить побеспокоить его. Ему даже пришлось передавать часть своих сил во время их разговора, так что и он сейчас чувствовал себя неважно. Оставалось лишь смиренно ждать.***
Проблемы. Очень много проблем. Как обычно. Не сказать, что у Сатору жизнь прекрасна и ничем не осложнена. Он имел удивительную способность влезать в истории, как говорила Сёко. Видимо, она шла в комплекте с бесконечностью и шестью глазами, ибо иначе объяснить возникновение этой плюшки от Вселенной он не мог. Суть заключалась в том, что какое бы пренеприятнейшее событие не произошло, можно было с относительной уверенностью утверждать, что без руки Годжо тут не обошлось. И шанс на то, что окажешься прав… довольно велик, стоит признать. Некоторые люди, которые по совместительству являются его наилюбимейшими однокурсниками уже довольно давно создали свою собственную лигу ставок под названием «Куда опять вляпался Сатору». И отдельный филиал — «Каких люлей ему выпишет сенсей». Но как бы не издевались друзья, как бы тяжело не вздыхал Яга, морща лоб, как бы не выли и не лезли на стены старейшины от очередной выходки драгоценного наследничка… Они не могли не признать очевидного: он правда не специально. За редким исключением, конечно, но с кем не бывает, и вообще это — мелочи. Он правда случайно взорвал плиту, когда готовил, и от смерти его спасла только бесконечность. Половину общежития, правда, не смогла, так что пришлось делать ремонт. Он правда мог сесть на единственный сломанный из пятнадцати стул. Он мог споткнуться о воздух. Он мог порезаться тупым ножом. Про таких людей говорят: поскользнётся на банановой кожуре; и гадают, как они умудрились дожить до своего совершеннолетия, не оставшись без глаза или руки. Он правда может разбомбить половину заброшенного здания на задании, просто промахнувшись. И потом стоять под суровым взглядом Яги, утверждая, что не специально, и это всё проклятие вертлявое, так как у него, между прочим, проблем с меткостью нет. И учитель, разумеется, верит, ведь он не был на вчерашней тренировке, правда, Сатору? И, видимо получив от Годжо порцию его способности, совершенно случайно назначит своему самому любимому ученику наказаний на всю неделю. И когда Сатору в первый же день случайно поскользнётся и прольёт на своего сенсея чай, все находящиеся рядом лишь устало вздохнут, нацепят постные мины и будут пытаться не заржать. Безуспешно, кстати. И Яга даже не сматерится — лишь молча посмотрит в чрезвычайно честные голубые глаза напротив. И Годжо абсолютно искренне ответит, что это действительно не специально. Ведь он никогда не стал бы мстить так подло. И когда Масамичи и остальные на полном серьёзе уверятся в правдивости его слов, ведь уже научились определять, когда он врёт, спокойно добавит, что не стал бы опрокидывать кружку с горячей жидкостью на обожаемого препода как минимум из-за того, что подсыпал в злополучный чай хорошую такую порцию соли. Сугуру придется откачивать, ведь нельзя допустить, чтобы сильнейший шаман умер таким позорным способом — от смеха. И последними словами Сатору перед тем, как ему прилетит по шее, будут: «Зато Сёко — практика.» С ним случалось многое. Но в таком дерьме он впервые. Чисто технически, он ни при чем, да и Мегуми не виноват, но кого это волнует, не правда ли? Лишний шикигами — ещё цветочки. Важнее то, какой он. Человек. Это несомненно был человек. Он понял это ещё до того, как услышал имя. Внешность не главное. Этот шикигами умел говорить и мыслить — такого ещё не случалось. Более того, в самой их природе самостоятельное мышление заложено не было, разве что у самых сильных. Но даже тогда Юджи, как он себя назвал, не вписывается. Вариантов развития событий было несколько. И все так себе. Первый: никому ничего не говорить. Мегуми нужно будет скрывать свою необычность до достижения им отметки силы, когда он сумеет постоять за себя самостоятельно. Короче, позиция страуса: голову в песок и не было там ничего, кроме двух собак. Из минусов… Мизерные шансы на успех: минимум лет через пять об этой особенности ребёнка узнают, и быть беде. Зенины непременно захотят забрать Фушигуро и возможно им это удастся, если сообразят апеллировать сокрытием от них столь выдающихся способностей мальчика. Так что этот вариант им не подходит. Второй: сказать сразу. Что ж, итог будет в принципе такой же. Клан ни за что не упустит такую возможность увеличить могущество — подумать только, мало того, что Мегуми единственный в данный момент обладает техникой десяти теней, так она у него ещё и «расширенная». Ну, и третий вариант: просто рассказать всё Яге и Сугуру, и сидеть думать втроём. Что он собственно и решил сделать, прекрасно зная, что огребет по полной программе, если решит всё скрыть и попытаться справиться самому, что у него, разумеется, не выйдет. Поэтому десять минут спустя он спокойно пересказывает события дня минувшего охреневшим от столь чудесных новостей товарищам и сенсею. Товарищам — потому что перед Сёко он уже запалился, притащив к ней бессознательного Фушигуро, и девушка потребовала быть в курсе ситуации. Выслушав историю полностью, Яга только молча вперил взгляд в стену. Ученики боялись пошевелиться, видя выражение его лица. Наконец наставник глухо произнёс: — Плохо дело. Но для начала нужно своими глазами увидеть это чудо, ибо себе я доверяю больше, чем тебе, Годжо. — Мегуми потребуется около недели на восстановление. Тогда можно попробовать, — отвечает на немой вопрос Иэири, полностью игнорируя возмущенные крики беловолосого, которыми последний выражал несогласие со словами Масамичи. — Хорошо. До этого момента чтобы рты на замке держали. Все трое. Ясно? Активно выражая свое согласие и понимание всей ответственности, возложенной на их плечи, троица вывалилась из кабинета. — Ла-а-адно, мальчики, я пока пойду проверю малыша Мегуми. Он сейчас, конечно, спать должен, учитывая дозу, которую я ему вколола, но чем чёрт не шутит. Вы пока за жратвой сгоняйте, — лениво прикуривая от галантно протянутой Сугуру зажигалки, сказала Сёко. — Окей, шеф, — шутливо отсалютовал Гето, поворачивая в сторону выхода. Сатору направился за ним. — Бухло берём? — шурша упаковкой от чупа-чупса, поинтересовался блондин. Сугуру посмотрел на него как на прокаженного. — Ты чего, простудился? Или просто дурной? Берём, разумеется. На том и порешили.***
Мегуми восстанавливался довольно быстро. На следующий день уже вовсю бегал по территории техникума, словно и не было вчерашних потрясений. Вскоре приступили к тренировкам. Пока без техники — просто физкультура. Тренировали мальчика Сатору или Сугуру, когда были свободны от миссий. Может показаться, что Мегуми живёт на территории техникума. И многие так и думали, видя его там почти в каждый свой визит. Но это не так. На самом деле, в академии проходили только его тренировки, на которые его либо привозили, либо для экономии времени телепортировал Годжо. И у него была своя собственная комната, в которой он иногда оставался ночевать. Но большую часть времени он обитал в скромной квартире, снятой специально для них с сестрой. Фушигуро категорически отказывался расставаться с Цумики, так что пришлось прийти к компромиссу. Сегодня девочка ушла ночевать к подруге на три дня, а Мегуми выхлопотали больничный на две недели, чтобы он мог потратить их на тренировки контроля техники, так что мальчик остался в квартире один. Сначала он играл в приставку, купленную Годжо, потом рисовал карандашами, подаренными Сугуру, затем перечитывал комиксы, которые ему приперли эти двое… Пока не понял, что действительно хочет их увидеть. Мегуми старался не подпускать людей слишком близко к себе, наученный горьким опытом с отцом и матерью Цумики, бросившими их с сестрой одних. Он отталкивал от себя всех, кто пытался хоть капельку с ним сблизиться. Из-за этого его считали холодным и нелюдимым, вечно хмурым, хотя внутри Фушигуро оставался маленьким и ранимым ребенком. Но в один момент в его жизни появился Сатору. С ноги распахнул покрывшуюся паутиной дверь в его душу, ворвался, освещая всё своими небесно-голубыми глазами, обрушил на мальчика град новостей. Полностью изменил его жизнь. С Годжо было сложно. Очень. Для спокойного и уравновешенного Мегуми он был слишком громким, слишком энергичным, слишком тактильным, слишком импульсивным и безбашенным. Сатору был слишком. Слишком всё. И если поначалу Фушигуро это бесило, потом он смирился. Просто понял, что Годжо не виноват в том, что родился таким. Позволял обнимать и целовать себя в лоб, врываться в его комнату посреди ночи, спать в одной постели. Но когда беловолосый выбешивал окончательно, Мегуми всегда знал, куда можно пойти. К Сугуру. Поначалу Гето по непонятным причинам сторонился мальчика. Сатору объяснял это простой нелюдимостью, хотя Фушигуро догадывался о более глубоких истоках такого поведения: многие вздрагивали при виде ребёнка. Словно он напоминал им кого-то. Кого-то плохого. Но вскоре Сугуру перестал сторониться и начал вести себя более открыто. Гето был спокойным и уравновешенным — полная противоположность бешеному Годжо. Однако они были лучшими друзьями. Действительно близкими и хорошими. Некоторые находили это странным, другие называли их Инь и Ян или родственными душами. Глядя на этих двух парней, действительно можно согласиться с тем, что противоположности притягиваются. Мегуми не заметил, как подпустил эту парочку к себе. А после не смог отпустить, отдалиться. Они стали чем-то очень важным, словно заполнили собой какую-то брешь в его душе. Пришлось смириться. Вот и сейчас ему не хотелось больше быть одному. Поэтому меньше чем через час он уже сидел и смотрел мультики вместе с Гето и Годжо, на пару с беловолосым налегая на принесенные последним сладости. Которые в качестве исключения Сёко разрешила есть в большем количестве, чем обычно, в связи с усиленными нагрузками, чем двое детей — один шестилетний, другой двухметровый, и пользовались. Сугуру лишь фыркал, глядя на двух сладкоежек, и брал ещё один кусок пиццы. Они решили устроить марафон мультфильмов Диснея, попутно объедаясь вкусняшками и играя в игры. Мегуми ел свою сырную и глядел на двух шутливо переругивающихся сильнейших, думая, что это определение неплохое завершение вечера.***
Наконец Иэири официально дала добро на их эксперимент и пятеро собрались в тренировочном зале. Сатору, наученный горьким опытом, заранее принес воду. Сёко прихватила аптечку. Наконец все были готовы. Внезапно Мегуми обернулся. — Эм, а как мне его призвать? — .? — Ну, в прошлый раз это случайно получилось, и я теперь не знаю, что делать… Вопрос был неплохим. От ступора первым очнулся Сугуру и произнёс: — Ну, ты начни с псов, а там посмотрим. Мальчик кивнул и повернулся спиной. Смешно свёл брови, хмурясь, и сложил руки в печать, старательно дыша. В любой другой день можно было бы умилиться от такой картины, но сейчас не время. Однако материализовались в помещении лишь две теневые собаки. Разумеется, это был успех для ребенка, но в данный момент все напряжённо ждали появления кое-кого другого. Сатору досадливо вздыхает. Сугуру кидает на него осуждающий взгляд и мягко обращается к мальчику перед ним: — Гуми, я думаю, он не противится тебе, даже наоборот. Просто попытайся его почувствовать. Мегуми кивает и пытается сосредоточиться на дыхании. Спустя пару минут он осторожно спрашивает: — Итадори? И ему не надо оборачиваться или слышать тихие вздохи, эхом пронесшиеся по залу, чтобы понять — сзади него из-под земли вышла тень.