***
Они, конечно, в общих чертах знали, чего можно ожидать, но брови всё равно поползли наверх. Однако не успели они сошкрябать с пола челюсти, упавшие, видимо, от шока и чудом не пробившие шахту к центру земли, как чёрная фигура позади Мегуми бросилась к нему в ноги с воплем: — Этот недостойный просит прощения за столь долгое ожидание, мой великолепный повелитель! Тут в осадок выпал даже Яга. В первую очередь из-за одновременно тупизны, неожиданности и ужасающей комичности ситуации. Пришлось признать, что Сатору, пожалуй, впервые ничего не приукрасил в своём отчёте. Причина, вероятно, крылась в невозможности придумать что-то более неправдоподобное в этой истории, так что даже Годжо со всеми своими сочинительскими способностями оказался бессилен. Он, кстати, стоял с лицом, сравнимым по невозмутимости с Иисусом с икон. Мегуми же, казалось, ничего не смущало, потому что он спокойно повернулся к бедному Итадори, и, хлопая того по плечу, произнёс: — Ну, не волнуйся ты так. Я тебя прощаю. И сейчас ты должен ответить на вопросы, которые будут задавать эти люди. — Но, хозяин… — Эй, я твой повелитель вообще-то! Сам сказал. Так что слушай мои приказы и не болтай попусту, это приказ властелина, между прочим. После этого лицо вытянулось даже у Сатору. Да уж, в тихом омуте. Интересно, а у кого и где Мегуми таких словечек нахвататься успел? Хотя… ладно, проехали. Юджи словно и не удивился, лишь покорно склонил голову с дежурным «да, владыка». Однако быстро стало ясно, что нормального разговора не получится, ибо звучал он примерно так: — Как тебя зовут, скажи ещё раз, пожалуйста. — … Итадори Юджи, госпожа. — Не понял, а с какого это она у нас госпожа? А меня ты чего слугой окрестил, букашка чёрная? — Могу называть червём, если не нравится. — Итадори. Не нужно его обзывать. — Как вам будет угодно, благословенный господарь. — Выкуси. — Сатору, тебя это тоже касается. Не выводи Юджи. — Я дико извиняюсь, но не могли бы мы вернуться к изначальной теме? — Согласен. — Ладно. Ну, сколько тебе лет? Откуда ты? — … Не помню. — У тебя есть родственники? — Можете казнить этого недостойного, о, могущественный властитель, ибо по незнанию своему он не может дать ответ на ваш вопрос. — Знаешь, почему ты здесь? — Разумеется. Меня призвал повелитель. — Терминатора смотрел? — Сатору, завали хлебало. Ты помнишь что-нибудь до этого момента? — Нет. — … Ты вообще хоть что-то помнишь? — Э-эм … нет? — Круто. И что нам теперь делать с этой информацией? — обращённое уже к Яге. Тот всё это время стоял, не меняя позы, и тёр точку меж бровей. Наконец он поднял голову, окидывая задумчивым взглядом всех находящихся в зале, и проговорил: — Что ж, у нас есть имя. Откуда ты его знаешь, кстати? Итадори только пожимает плечами в ответ. — Хозяин спросил. — А почему сейчас это не работает?! Даже когда вопрос задаёт Мегуми. — Годжо. Так, о чём это я. А, у нас есть его имя. — И что нам это даёт? — Мы можем обратиться к Мей Мей. — … — Есть другие предложения? Пришлось признать, что это, пожалуй, единственный приемлемый на данный момент выход из ситуации. После пары звонков и пересылки крупной суммы на чужой счёт с указанием выяснить хоть что-то, все собрались в кабинете Яги. Итадори, правда, пришлось отозвать, дабы лишний раз не нагружать Мегуми, который, кстати, чувствовал себя лучше, чем раньше. Сёко предположила, что организм потихоньку приспосабливается, но решили не рисковать напрасно, тем паче, что присутствие Юджи, из-за которого всё и затевалось, уже не играло особо важной роли — все, что могли, шаманы уже выяснили. Оставалось только ждать новостей от Мей и пытаться скрывать всё от магической верхушки максимально долго, ибо у стариканов в таких ситуациях решение только одно — казнь.***
Хозяин чувствует себя хорошо: он кожей ощущал спокойствие и довольство, волнами исходившие от повелителя. Господин радуется, находясь с этими людьми. Это не может не успокаивать и не греть душу, если она у него, конечно, присутствует, что можно поставить под сомнение. Однако помимо самочувствия владыки было и ещё кое-что, беспокоившее его. Воспоминания. Теперь он был уверен, что это именно они, а не просто выдумка или игра его больного воображения. И именно это его и волновало. Одуванчик верно подметил — он сумел вспомнить лишь своё имя. Однако какие бы новые вопросы не задавали шаманы или даже господин, в памяти не всплывало ни одного нового фрагмента, сумевшего, быть может, стать подсказкой, ключом к разгадке тайны его происхождения. Ничего. Чистый лист; перед глазами будто поставили каменную стену чернее ночи и высотой до неба, которую, казалось, невозможно пробить или разрушить, сколько ни пытайся. И это убивало больше всего. Удивительно. Раньше он не интересовался своим происхождением. Вернее, у него даже мысли об этом не возникало. В этом не было необходимости, его всё устраивало, да и это было ни к чему. Теперь же… Теперь его всерьез интересовало прошлое. Его прошлое. Было ли это результатом встречи с хозяином? Возможно. Что ж, маги вроде бы хотели выяснить это не меньше. Остаётся ждать. Вновь ждать, не имея возможности помочь. Но он готов. Он терпелив.***
Дни неспешно шли своим чередом. От Мей не было никаких вестей. Мегуми с каждым днём всё лучше справлялся с тенями, во многом благодаря Юджи. Дело действительно идёт быстрее, когда в учителях у тебя тот, кем ты, собственно, и должен управлять. Итадори подсказал просто гениальную по своей простоте вещь — прятать шикигами в тенях. Неважно каких. Теперь и сам Юджи плотно обосновался в тени Мегуми. Это помогало экономить проклятую энергию, обычно идущую на поддержание облика. Однако Итадори лишался лишь своего физического тела, не теряя способность мыслить и разговаривать, что очень пугало своей неожиданностью даже шестиглазого. Мегуми же был просто счастлив. Теперь у него появился постоянный собеседник. Довольно умный, кстати. А иногда он и вовсе возвращал Юджи изначальную форму, желая поиграть. Со стороны это смотрелось довольно жутко, но мальчика это ничуть не волновало — ему нравился новый товарищ. Вот и сейчас они вместе сидели на диване. На экране телевизора включены «Пираты Карибского моря», в мисках самодельный попкорн, над которым пришлось знатно помучиться: микроволновку точно придется отмывать. Итадори в своем облачении, которое, кстати, никак не менялось со временем, прекрасно подходил безумию, творящемуся в фильме. Мегуми соорудил себе повязку на глаз из белых салфеток, так что так же относительно соответствовал антуражу. Мальчик ковырял свое шоколадное мороженое с зефиром, мармеладками, печеньем, и, неожиданно, шоколадной крошкой, которое, разумеется, покупал Сатору, и изредка поглядывал на фигуру рядом с собой, стараясь при этом не отвлекаться от происходящего в фильме. Юджи спокойно сидел большую часть времени, но иногда и его, обычно невозмутимого, пробивало на смех. Сейчас он, к примеру, комментировал сцену в сокровищнице. Вскоре выяснилось, что первое впечатление об Итадори было ошибочным. Поначалу казалось, что он всегда холодный и отстранённый, и поэтому проскальзывающее в отношении Мегуми раболепие смотрелось комичным, неподходящим, портило образ. Но со временем стало ясно, что именно образ. Юджи оказался весёлым, смешливым парнем, способным безостановочно трындычать обо всём на свете, пока не остановят. Мальчишка. Именно это в юноше Фушигуро и нравилось. С Итадори мальчик чувствовал себя на равных, он не напоминал скучных взрослых, к которым ребенок уже привык. А из нескучных у него лишь Сёко, Сугуру и Годжо. С последним уж точно всегда весело. Мегуми вздыхает. Ему вкусно, спокойно, хорошо. У него, возможно, появился первый в жизни друг. Их отношения были несколько односторонними, но мальчик надеялся, что Итадори тоже испытывает к нему тёплые чувства, а не слепо действует приказу. Ребёнок думает, что теперь больше не будет чувствовать себя одиноко.***
Он возвращается в свою обитель. Странно. Тень радостно клубится, приветствуя его. Однако он больше не чувствует былой радости и спокойствия, находясь здесь. Только желание побыстрее вернуться в мир людей и странную тоску. Тоску по дому?***
С каждым днём они узнавали Юджи всё лучше. И все больше становится понятно, что это обычный самостоятельный человек, по непонятным причинам привязанный к Фушигуро. Оставалось выяснить, как так вышло. Первое время думали на Тоджи. Самый простой и очевидный вариант. Но эту мысль отмели довольно быстро, понимая, что даже Фушигуро-старший не смог бы провернуть подобное. Также пришлось исключить особенность техники. Подобное в неё вложено не было, а шикигами Итадори не являлся. Оставалось предположение о каком-то неизвестном магическом ритуале, совершенном, возможно, в прошлом. Причем относиться он мог к, например, следующему владельцу техники десяти теней. Им вполне мог оказаться Мегуми. Однако Сугуру высказал ещё одну гипотезу. Что если этот ритуал связан непосредственно с мальчиком, а не абстрактным шаманом? Они могут быть родственниками, к примеру. Однако даже перекопав всех предков по маминой линии, ведь про отца всё и так ясно, никакого с фамилией Итадори они не нашли. Оставалось предполагать только личную связь Юджи конкретно с Мегуми. Но чтобы подтвердить предложения, нужна биография. А её-то у них и нет. Наконец их терпение было вознаграждено — Мей Мей приехала с новостями. Беловолосая шаманка вошла в комнату и вальяжно уселась в кресле. — Итак, у меня есть новости. Хорошие и неожиданные. С чего начать? — Давай с хороших, — вздохнул Яга. — Я нашла информацию об Итадори Юджи. — А неожиданные? — Он жив и ему шесть лет.