***
На протяжении нескольких январских дней Вера вынашивала мысль рассказать маме о всём, что произошло между ней и Демидовым. Точнее будет сказать, между ней и его самовлюблённой эгоистичной натурой, которая прямиком толкнула девушку в ситуацию, слегка похожую на полную жопу. Но каждый раз, слыша ее восторженные комментарии по поводу ее выхода из декрета, язык словно отсыхал и говорить было нечем. Накануне приезда Андрея Вера с мамой сидели за столом и потягивали вино. Ольга Андреевна всеми силами старалась поддерживать в дочке бодрость духа, утешая и наставляя на правильное выстраивание коммуникации. – Бесполезно, мам. Всё, что ты советуешь, было бы очень кстати, если бы мы говорили про любого другого человека. Но это Андрей, и тут, извини, ты ничем не поможешь, а все твои советы – полный ноль. Извини. Я просто знаю, что завтра произойдет новая катастрофа, но никак не могу свыкнуться с этой мыслью. Старшая Минаева тяжело вздохнула, и Вера знала, что это означает: сейчас начнется долгая слезливая речь о том, какая она плохая мать, раз не уберегла своё чадо от подобного чудовища. Поэтому с языка помимо воли сорвалось: – Я на работе человеку одному нагрубила, представляешь. Фраза прозвучала максимально небрежно, как будто это было настолько в порядке вещей, что и не стоило обсуждения. Ольга Андреевна вскинула удивленный взгляд на дочь: – Кому? Ты? Дочь равнодушно пожала плечами. – Да есть там один тип, неприятная личность. – Мама продолжала пытливо смотреть. – Ладно, мам, хорошо. Не просто неприятная личность, он чудовище. Я на новогоднем корпоративе высказала ему всю правду лицо. Если нажалуется, мне крышка. – Ты выпивала? – О Боже, при чем здесь это! – младшая уже сто раз пожалела о том, что завела тему. – Да, выпила, но поверь мне, ещё месяц-другой, и я задушила бы его своими же руками. Бесит до чёртиков! – Вера. – А? – кинув в рот последний кусок шоколада, девушка пошла наливать себе чай. – Ты уверена, что он тебя бесит? Может быть, он тебе нравится? Или ты ему? Насколько я знаю, ты никогда не станешь тратить свои нервы на человека, нестоящего твоего внимания. Кружка почти полетела на пол, если бы не Верина способность ловить всё на лету (всё-таки она мать, а все матери рано или поздно учатся ловить летящие вещи). – Мам, ты серьезно? Ему сорок лет, если не больше! И он больной на всю голову уб... – Не ругайся. Не при мне. – Ладно, – девушка села на стул и оперлась подбородком на свою руку. – Я не понимаю, о чем ты вообще думаешь. Взрослый злобный мужик ополчился на весь мир, и ты думаешь, такой типаж мне по душе? Спасибо, Андрея хватило. – Ну хорошо-хорошо, не злись, я просто спросила. – Короче, меня уволят, зуб даю, – девушка слегка поникла. – Не дрейфь, всё как–нибудь разрулится. – Не дрейфь?.. *** Демидов развалился в кресле около камина в спортивных штанах и темно–серой домашней футболке. В руках находился неизменный бокал с виски, а в глазах отплясывал поблёскивающий огонь. Он неживым взглядом наблюдал за озорными искрами, периодически поднося к губам резной толстостенный бокал. С начала праздников прошло уже два дня, а мысли так и не покинули его забитую тонной информации голову. Слова Минаевой вертелись на языке, и после каждого глотка, вспомнив очередную фразу девушки, на автомате повторял ее, словно смакуя на вкус, как плескающийся на дне виски. Было странно и немного дико осознавать, что она единственная нашла в себе смелость выпалить неприятную правду. Маленькая бесстрашная глупая девочка. Он вспомнил ее отчаянный и… презрительный взгляд? Тут невольно кольнуло сердце. Его целью не было отталкивать и обижать людей, но только так он мог с уверенностью признать, что чувствует себя в безопасности. Ведь когда люди видят хорошие дела, они ожидают еще больше, а Демидов не хотел жить в соответствии с ожиданиями других. К тому же он знал, что не оправдает их. В душе накапливалось тревожное чувство. Проматывая в мыслях свои нелицеприятные поступки в отношении других людей, мужчина всё больше поражался, насколько точны были слова девушки. Теперь он был с ней согласен. Но и сделать ничего не мог. Или мог? Перед лицом всплыло выражение ее лица, потухший взгляд, выражающий полное разочарование. Но ведь ни разу, за время их стычек, он не давал ей повода думать о нем хорошо. Наверное, он мог измениться, но не видел в этом смысла. Зачем, если в глазах сотрудников он был и остается «надменным отвратительным руководителем с готовым набором мерзких, обидных, колючих фраз»? Но что Демидова беспокоило сильнее всего остального – и он не понимал, какого черта! – он больше не хотел быть таким в глазах дерзкой, но поразительно смелой девушки. Она открыла ему глаза, не более. Теперь он чувствовал, как будто должен разнести ее уверенность в пух и прах, чего бы ему это ни стоило.***
Андрей: «Буду через полчаса. Есении что-нибудь нужно?» Вера: «Спасибо, у нее всё необходимое есть». Андрей: «А из не необходимого? Вряд ли ты ее сильно балуешь». – Блять! – чистя зубы перед выходом, Вера не сдержалась и забрызгала зубной пастой нижнюю часть зеркала после прочтения этого сообщения. Одеть Есению на улицу всегда было легче лёгкого: девочка росла понятливой и терпеливой (в отличие от ее мамы). Не крутилась, не болтала руками–ногами, поднимала подбородок, когда требовалось застегнуть молнию. Меньше, чем через пятнадцать минут девочки стояли около выхода, снаряженные до предела. – Ни пуха, ни пера, – пробормотала озадаченная Ольга Андреевна. – К чёрту Андрея, – так же тихо хихикнула Вера, скрывая истерику за смехом. Спускаясь на лифте, она потрепала малышку за щечку, видневшуюся из-под слоёв одежды, и сказала с нарочно позитивной интонацией: – Есень, погуляем с папой? К тебе папа приехал, соскучился по тебе. Большие умные глаза взметнулись к маминому лицу. Девочка помолчала несколько секунд, однако на лице не отразилось никакой эмоции. Вера выдохнула: уж лучше так, чем безумная радость. – Папа. – Есения на автомате повторила редко упоминаемое в их семье слово. – Папа, дя. Мам. – Мама с тобой, солнышко. Погуляем и потом в магазин с тобой сходим обязательно, у нас еды совсем чуть-чуть осталось. Маленький ангел схватился за мамину руку и спокойно последовал к выходу. Около подъезда стоял он. Человек, которого, будь у Веры выбор, она вычеркнула бы из своей жизни раз и навсегда. Но сейчас ей приходилось лицезреть его «сладкую» физиономию время от времени, потому что, как ни крути, он был и остается отцом Есении. Если быть до конца честной, уж лучше никакого папы, чем такой. Его темные волосы были коротко пострижены, а в глазах до сих пор плясал дьявольский огонек, как когда-то лет 5 назад. Вера знала эту ухмылку, играющую на давно ставших чужими губах. Она не предвещала ничего хорошего. Только новые раны от каждого брошенного слова. – Ну привет, Есенька! Как же ты выросла! Пойдешь к папе? «Есения, девочка моя, умоляю, не двигайся», – молитвы настороженной мамы были услышаны. Малышка стояла, как вкопанная, всё еще держась за мамину руку. Андрей поднял взгляд на бывшую жену и ядовито усмехнулся: – Настраиваешь ее против меня, да? Молодец, пользуешься тем, что она живет с тобой. Только не забывай, что я тоже ее родитель, как и ты. – Ты идиот? Будь Есения чуть постарше, скорее всего, у нее возник такой же вопрос, но сейчас они имели то, что имели: противостояние двух взрослых людей. Карие глаза вернулись к маленькому личику. – Ты не слушай, что тебе мамка говорит про папу, хорошо, дочь? Я много работаю, вырываюсь к тебе, как только появляется возможность. И очень по тебе скучаю. – Мама, – Есения внимательно посмотрела на Веру, словно спрашивая разрешения. Еле выдавив из себя улыбку, девушка скрепя сердце пробормотала: – Возьми папу за руку, малыш. Пойдем погуляем. Андрей оглядел одежду дочери: – Почему ты ей синий комбинезон купила? И шапка эта серая. Выглядит, как мальчишка. – Я не покупала эти вещи, нам их отдали знакомые. Думаешь, на твои щедрые алименты я могу позволить себе ходить в Детский мир за одеждой? Могу, конечно, но тогда мы все сядем на диету. Есения в том числе. Мужчина злобно сверкнул глазами. – Кто-то вообще не присылает деньги на своих детей. – Ну тогда этот кто-то и детей своих не видит. Перепалка закончилась молчанием, но Вера понимала, что это только начало. Они подошли к детской площадке, и Есения помчалась скорее взбираться на горку. – Слушай, может, я отвезу Есению в гости к маме с папой и деду как-нибудь? Вопрос прозвучал невинно, но словно ударил девушку под дых. Она замерла. – Нет. – Почему? – Она слишком маленькая и плохо воспринимает незнакомую обстановку. Бывший муж нахмурился, не отводя взгляд от резвившейся дочки. – В смысле незнакомую? Она уже была там, тем более, не за границу же я ее хочу отвезти, тут всего лишь пару часов ехать. – Была там? Когда ей исполнилось 2 месяца, ты серьезно? – А что такого, Есения любит на машине кататься. – Андрей, нет! – жестко отрезала Минаева. – Никакой области, и точка. Наблюдая со стороны, как он возится с дочкой, сердце мамы сжалось. По сути, он, как отец, имел право взять ее к бабушке, но проблема была в другом. Вера крутилась в той атмосфере год, до момента, как они с Андреем поженились, и она видела, что детям там не место. Их дом в области скорее напоминал увеселительное учреждение, где можно выпить, попеть в микрофон, а потом вырубиться где попало. И никто тебя за это не осудит, потому что никто и не вспомнит. Они талантливо притягивали любое событие к празднеству: постригся – давайте отметим, вернулись с отдыха – давайте посидим, чихнули – нужно продезинфицироваться! Черт, там даже еды для ребенка нормальной никогда не было! От воспоминаний о своем последнем приезде в гости к бывшей свекрови Вера с отвращением поежилась. – Ты подумай всё-таки, а то мне придется ее выкрасть, раз по-хорошему не отдаешь, – Андрей нагло улыбался ей в лицо. – Она тебе что, игрушка? Даешь, не даешь. Ты хоть подумал о девочке, которая попадет в незнакомую обстановку? Кто ее успокаивать там будет? – Я. Мама. Ну если не доверяешь, можешь, конечно, тоже поехать... – Видно было, что в планы Андрея это предложение не входило. – Ни за что. – Почему нет? В какой-нибудь будний день в феврале, чтоб пробок не было. – Я не могу в будни. – Честно призналась Вера и тут же прикусила себе язык: сказала А, придется говорить и Б. «Блять» подойдет? Он подозрительно прищурился. – Почему? Детский садик, или ты на работу вышла? Твою ж мать, Андрей. Вера молчала, потому что не хотела говорить этому человеку о своих дополнительных доходах: знала, к чему это может привести. – Да? Ну здорово, молодец. Тогда, может, я могу немно-ожко сократить выплаты? Вот оно, абсолютно свойственный ублюдку вывод. – Как твоей душе угодно, – твердо ответила Вера, в глубине ощутив нарастающую панику. Потому что знала: его душе угодно. – Посмотрим. «Посмотрим», – болезненным эхо отозвалось в сердце девушки. Она понимала, что в любой момент может остаться без денег. Ее зарплаты едва ли хватит на продукты и вещи первой необходимости, не говоря уже о детской одежде и охренеть каком дорогом детском питании. Первая мысль была вдарить бывшему мужу как следует по лицу, но здравый смысл ей подсказал, что игры с низкими людьми по их правилам добром не кончатся. Ты в любом случае окажешься в проигрыше. Есения резвилась на детской площадке, минимально обращая внимание на своего папу, который старался вклиниться в любое ее занятие. Вера глубоко в душе потешалась над этой картиной, то ли злорадствуя, то ли искренне радуясь. – У нее шея открыта, не видишь? – его лицо опять возникло перед глазами. – Хочешь, чтобы моя дочь заболела? Да уж, Есень, родителей не выбирают, к сожалению. Ну хоть с папкой тебе повезло, да, малыш? Краснощекая улыбающаяся девчушка обежала папу и с эмоциональным визгом чуть не сбила Веру с ног, обняв за колени. Мама металась между двумя возможными действиями: взять дочку на руки и покружиться с ней или надрать бывшему мужу зад. Прям посреди детской площадки. Поверьте, она была очень близка к выбору второго. Иначе почему она вдруг вспомнила Демидова и якобы спрятанный у него в кабинете пистолет? Демидов. Воспоминания о нем вызвали целую бурю эмоций в молодом горячем сердце, но одна всполыхнула ярче остальных: завтра на работу. Или всё же нет? Она так и не поняла, какие последствия понес за собой ее выпад в сторону начальника. Да, именно начальника: сейчас она это поняла и приняла. Но, скорее всего, было уже поздно.***
В понедельник Минаева пришла на работу вовремя, но по ее выражению лица было понятно, у кого из библиотекарей оказалась бессонная ночь. Жаль, правда, что не по иной причине. Поздоровавшись со «своими» женщинами, Вера приступила к работе, ожидая, когда Елена Анатольевна вынесет свой карательный приговор. Но руководитель молчала, уставившись в монитор. Коваль с интересом поглядывала в сторону молодой коллеги, как будто выжидая удобный момент для допроса. Она то и дело подозрительно щурилась, как недоверчивый рентген, на что Минаева слишком далеко закатывала глаза, и через какое-то время у нее запульсировало в висках. – Так, девочки, поздравляю, на этой неделе мы со всеми новыми книгами закончили. Вера, Вы внесли их все в базу? – Да, Елена Анатольевна, еще до праздников, – коротко ответила девушка. – Отлично. В конце недели придет еще один акт, тогда возьметесь за него? «Нет». – Да.***
Девушки сели за свободный столик в столовой. С полным отсутствием аппетита Минаева взглянула на лежащую на подносе еду. – Куда ты исчезла с корпоратива? – Началось, – выдохнула собеседница. – Я ушла домой, потому что меня стало тошнить от этой светской мишуры. – А мы тебя ждали! – с упреком воскликнула Лера. – Юра собрался чуть ли не весь корпус обыскивать в поисках тебя. Кстати, милый жест был бы. Правда, я его остановила. Всё это было настолько несуразным, особенно, зная, что в этот момент Вера стояла в другом корпусе и орала на человека, взрослее нее предположительно в два раза. Ладно, чуть меньше, но это не играло роли. Девушка нарочито небрежным жестом хлебнула неизменный кофе – вечный атрибут ее трудовых будней – и с полным безразличием ответила: – Правильно сделала. Я уже была на пути к дому, вероятнее всего. – Ну ты странная, конечно. – Глаза подруги сузились настолько, что едва были видны зрачки. – Что-то случилось в тот вечер? – Нет, – Вера поспешила искоренить все подобные подозрения, дабы никто не поймал ее на сокрытии гостайны. – Правда, разболелась голова. Сто лет уже не пила в таком количестве, да ещё и такую дрянь. Лёгкий звук отвлек Веру от выпутывания из клубка лжи. На входе столкнулись два человека: молодая сотрудница и... Демидов. Задев плечом пресловутого свирепого руководителя, девушка поменялась в лице. Как и все, заметившие данный инцидент. Вера с презрением стрельнула взглядом по широкой спине, ожидая новый набор мерзких словечек для пополнения своего словарного запаса. – Прошу прощения. «Что? Что, мать твою, он сказал?!» – Вера поперхнулась собственной слюной. – Кто? Лера проследила за ее взглядом и непонимающе уставилась на коллегу. Поняв, что шок чудесным образом превратился в достаточно громкое восклицание, Вера вспыхнула и опустила взгляд. – Да неважно. Просто Де... дел много будет к концу недели. Не нужно было Коваль знать, что Вера обращает внимание на такие мелочи, как Александр Станиславович Демидов.