Жизнь после

            Едва коснувшись костяшками пальцев запертой двери, девушка, как грациозная лань, вплыла в офис. Мужчина сидел, откинувшись на спинку кресла, и с завидной скоростью пролистывал кипу документов в руках. Подняв глаза, выпрямился и слегка откашлялся.       – Добрый день, Вера Олеговна. По какому вопросу?       – По важному, – отрезав, девушка прошествовала по кабинету к его рабочему месту.       Демидов снял очки и поставил локти на стол.       – Присаживайтесь. Я слушаю.       Она слегка оторопела и испугалась, уж не окажется ли ее долгожданный триумф преждевременным. Неловко помявшись, Вера потрясла головой, отчего волосы разлетелись в разные стороны.       – Нет, благодарю. Я не в том статусе, чтобы сидеть в кабинетах чужих начальников.       Кажется, она так и жаждала его срыва. Мечтала подвести к той точке, когда он не сдержится и вернет свое прежнее суровое обличие. Но ни один мускул на его лице не дрогнул, напротив, уголки губ приподнялись, и мужчина выдал что-то наподобие улыбки.       – А в каком статусе Вы предпочли бы заходить в мой кабинет?       Рот девушки приоткрылся, когда она поняла двусмысленность сказанной ею фразы.       «Он что, пытается сбить меня с толку дурацким флиртом? Чудовище».       – Я… – пауза, – предпочла бы в принципе не появляться в Вашем кабинете примерно, эм, никогда.       Он внимательно следил за каждой ее эмоцией:       – Мы здесь не в рабстве, разве нет? Вы спокойно могли бы передать это поручение своей коллеге.       – Дело в том, что, как Вы правильно однажды заметили, я плохо разбираюсь в библиотечных вопросах, следовательно, должность «принеси-подай» – именно то, что подходит для таких дурочек, как я.       Девушке казалось, словно ее посадили на осиновый кол – до того ее тело было выпрямлено и напряжено, как струна. Она подумала: стоит ей слегка приподнять подбородок, и ее голова коснется потолка. Взгляд мужчины стал еще более заинтересованным, когда в нем промелькнуло осознание:       – Вера, Вы пытаетесь вывести меня из себя? – снова этот бархатный смех. – У Вас не выйдет.       – Мы перешли на более неформальное обращение, без отчества? Я просто не заметила, прошу прощения.       Он потер переносицу и снова бросил на нее быстрый взгляд.       – Тогда это я прошу прощения, вырвалось.       – Как и всё остальное, ранее сказанное, да?       Мужчина вскочил на ноги и в долю секунды оказался перед ее лицом. Так близко, что сердце упало в приклеенные к полу пятки. Она даже попятиться не смогла.       Его голос был тихим, но предупреждающим:       – Не играйте со мной в эти Ваши игры. Зачем Вы пришли, Минаева?       – Как грубо, – бесцветным голосом прошелестела девушка. – Акт.       Он опустил глаза на документ в ее руках, почти смятый по краям. Протянул руку и, случайно задев ее пальцы своими, практически вырвал его, тут же метнувшись в сторону стола. Настороженным взглядом пробежался по файлу. Затем Демидов кивнул и, небрежно поставив свою размашистую подпись, подвинул бумагу к противоположному краю стола.       Вера ждала дальнейших указаний, приструнив свой пыл после его упрека. Она не собиралась с ним играть, но и оставить все, как есть, не могла. Черт знает почему она возомнила себя способной докопаться до истины, раскусить этого человека. Но его всплеск обрубил весь план на корню. Его слова заставили задуматься, кто здесь главный игрок. Потому что теперь, вместо поисков "настоящего Демидова", на ум пришла одна, ужаснувшая ее мысль: неужели это и есть его истинное лицо?       – Возьмите акт, Вера Олеговна, прошу.       Спокойный ровный голос отвлек ее от раздумий. Она схватилась за документ, как за спасительную шлюпку, и уже была готова вылететь из кабинета, когда мужчина добавил, тихо и мирно:       – Если не желаете со мной пересекаться, всё в Ваших руках. Но не старайтесь понапрасну начинать войну, выиграть которую Вам не под силу.       Его слова врезались в спину больнее ножа. Она развернулась и остановила яростный взгляд на его упрямо сжатых губах.       – Если Вы думаете, Александр Станиславович, что я верю в Ваше фантастическое перевоплощение из му... – она решила не продолжать и выпалила: – Это не так. И никто Вам не поверит.       – В моем графике нет пункта "просветить всех, что Демидов больше не зверь". Не верите – Ваше право.       Строгий взгляд на секунду выразил досаду, могло показаться, что он расстроен, но девушка была слишком занята придумыванием ответа, чтобы это заметить. Она едко бросила:       – Вот и отлично.       – Отлично, – удивительно покорно подтвердил мужчина и перевел глаза на монитор, словно выпроваживая ее своим безразличием. Он даже не взглянул вслед ушедшей девушке.       А она, уверенная в своей (сомнительной) победе, бодро зашагала обратно в офис, высоко задрав голову.

***

      Сидя в офисе в гордом одиночестве, Вера копалась в стопке разбросанных по столу документов, сверяя данные с файлами в сетевой папке. Она потягивала кофе из стаканчика, иногда отвлекаясь на дребезжащий телефон.       Тройничок был в сети, подружки сплетничали между собой, но Минаева едва уделяла внимание их разговорам.       Отложив в сторону сверенный файл, она перешла к следующему. Работать одной в кабинете ей нравилось. Так она чувствовала себя достойным и ответственным сотрудником. Одна, наедине с тонной работы, предоставлена сама себе и грамотно распланированному времени.       На телефоне загорелся экран, всплыло уведомление.       Андрей: "Давай в эти выходные я свожу Есению к родителям? Обещаю, пару часов там, и мы обратно. Хватит уже упрямиться. Ты же не хочешь, чтобы я сократил выплаты? Хотя могу, учитывая, что твоя организация теперь тебе платит».       – Чертов ублюдок!!! – в сердцах выкрикнула девушка, порадовавшись закрытой двери. Хоть бы стены здесь были звуконепроницаемые.       Настойчивость Андрея только распалила ее нетерпимость к этому человеку. Нетерпимость и страх? Неужели она боялась его и его поступков? Их развод был морально тяжёлым процессом, но, несмотря на то что Андрей не препятствовал ему, бывший муж решил сделать ход конем и отыграться на психике Веры. Клевета, обвинения, ирония, пропитанная ядовитыми нотами, угрозы – всё это казалось началом конца, как говорится. Девушка пришла в суд забирать заявление истощенной, как морально, так и физически. После этого тройничок забрался в ближайший бар и напился в хлам. Даже Ника, не особо приветствующая алкоголь, не могла смотреть на мертвенно бледное лицо подруги и искрящие отчаянием глаза, поэтому вместе со всеми поднимала за «искоренение всех мудаков на планете».       Вот и сейчас она снова испытывала те же эмоции, что и несколько месяцев после развода. Кулаки чесались безумно, и если бы Андрей совершил такую ошибку, как появиться перед ней собственной персоной, то через пару минут его персона мчалась бы на машине скорой помощи в близлежащую больницу. Девушка повторяла одно и то же слово, меряя шагами кабинет, заламывала руки и проклинала один-единственный день: когда вышла за него замуж. Открыла окно и глубоко вдохнула свежий воздух. Слеза одиноко скатилась по левой щеке и упала на пиджак.       – Держись, дорогая моя, он ничего тебе не сделает. Ты же сильная, ты сможешь когда-нибудь надрать ему зад и послать ко всем чертям. Надо просто подождать.       Вера: «Я уже все сказала тебе по этому поводу. Я не собираюсь своими (или твоими) руками ломать психику маленькому ребенку. Закроем тему».       Минаева готовилась к любому ответу: нейтральному, язвительному, насмешливому.       Андрей: «Смотри сама. Главное, не пожалей когда-нибудь об этом».       Будучи сами по себе безобидными, слова сложились в фразу, выбившую дух из адресата. Слезы хлынули из глаз, а изо рта вырвались то ли стоны, то ли шипение. Вера сползла спиной по батарее и опустилась на пол, поджав колени и спрятав в них лицо. Теперь она осознала, какую ошибку совершила, но сделать по-другому просто не могла. Из-за дочери.       Когда связываешься с дураками, будь готова ко всему, но сейчас Вере показалось, что к подобной угрозе она не была готова. Она бы простила ему, если б он выбрал своей целью ее саму или лишил алиментов, но под ударом также могла оказаться и Есения. И это было страшнее всего. Надежда, что Андрей всё же не сможет навредить собственной дочери, тихонько умирала у ног распластавшейся на полу мамы.       Глаза словно жили своей жизнью, не прекращая поток слез. Вера пыталась взять себя в руки и хотя бы встать с заметно холодного пола, но ее обессиленное тело не подчинялось.       – Ублюдок, какой же он ублюдок… – еле шевеля губами, шептала Вера, чувствуя, как соленые слезы стекали по уголкам рта.       – Вер, пойдем курить? – девушка только по звуку поняла, что дверь распахнулась. Твою мать, Юра!       Мужчина скользнул взглядом по кабинету и уже хотел уходить, когда заметил торчащий из-за стола кроссовок.       – Вера?       Он осторожным шагом приблизился к растекшейся, как сопливая лужица, девушке. Та даже не пошевелилась, не издала ни звука, только всхлипы прекратились. Юрий присел на корточки и протянул руку. Каким-то шестым чувством Вера поняла его намерения и невольно дернулась в сторону, отрицательно замотав головой. Мужчина убрал руку, придя к выводу: сейчас ее измученное сознание не выдержит прикосновения, и он боялся сделать только хуже.       – Уходи, Юра, курить я не хочу, – глухой голос донесся откуда-то из коленок.       – Может, хочешь поговорить? – рискнул айтишник.       – Нет! – голос сочился нескрываемой и несправедливой злобой. – Прошу, просто уйди.       Всхлипы стали отчетливо слышны, и Юра не понимал алгоритм дальнейших своих действий. Если в программировании он разбирался на все сто, то о женской психологии не знал ровным счетом ничего.       – Что случилось?       Еще один голос прервал образовавшуюся в кабинете тишину.       – Вы все решили меня доконать, да? Признайтесь! – Вера так и не подняла зареванного лица от коленей, только по голосам различая, кто зашел в офис. И второго гостя, Демидова, она готова была растерзать за это бестактное вторжение в ее личное пространство. – Уходите! Убирайтесь к чёртовой матери!       Демидов внимательно всмотрелся в жалкую фигуру девушки, перевел взгляд на Юрия и кивком головы указал ему на дверь, мол, «я разберусь». Тот пожал плечами и медленными шажками попятился к выходу. Последний взгляд на Веру, и он исчез.       Александр Станиславович плотно закрыл дверь в кабинет и, в мгновение оказавшись около окна, сел рядом с Минаевой. Она поежилась от ощущения холодного пола под собой, но положения так и не поменяла. По запаху сандала и этого чертового цитруса девушка пришла к выводу, что Демидов все еще был в кабинете, поэтому Вера лишь зло спросила:       – С чего Вы взяли, что именно Вам нужно было остаться?       – Потому что я не буду предлагать Вам поговорить или делиться причиной Ваших слез. Я просто посижу.       Вера громко шмыгнула носом и едко заметила:       – Костюм запачкаете, господин руководитель.       – Да плевать. Если бы мы сидели вот так, но в моем кабинете, я бы предложил Вам бокал виски…       – А я бы плеснула им в Ваше лживое лицо. – Демидов глухо рассмеялся, полностью облокотившись на батарею. – Я всё еще Вам не верю. Поэтому уходите, потому что я не хочу Вас видеть.       Он перевел взгляд на темно-русую макушку девушки.       – Вы и так на меня не смотрите, поэтому я никуда не уйду.       Она резко подняла голову и повторила, глядя ему в глаза:       – Уходите к чертовой матери.       Отчаяние, сквозившее в ее взгляде, немедленно откликнулось в его сердце, и мужчина замер. Никогда прежде он не видел столько обреченности и боли в глазах молодой девушки, а их было столько, что у взрослого мужчины защемило грудь. Он не был бесчувственным роботом, каким казался всем остальным, именно поэтому он остался в этом кабинете и сидел сейчас рядом с Верой.       – Нет, – так же тихо, но упрямо бросил он в ответ и устремил взгляд в стену, опрокинув голову на батарею. – Можете ругаться, обзывать меня, даже ударить – пожалуйста. Вам ничего за это не будет.       – Какого черта Вы творите? Что с Вами происходит? Хотя, постойте… ах да, мне же плевать.       Истерический смешок вырвался случайно, но Вера уже была не в силах контролировать себя. Ситуация была до ужаса абсурдной: она, зареванная, сидела на полу в офисе, пускала слюни и сопли, а рядом в своем пафосном и накрахмаленном дорогом костюме сидел Демидов, слушая ее беспрестанное шмыганье. Он остался просто так, его никто не просил, не умолял. Он легко убрал Юру с пути и решил остаться. И эта мысль билась где-то в груди, мешая дышать.       – Очень хорошо, продолжайте, Вера Олеговна.       Фраза вызвала некое дежавю: что-то подобное он сказал ей в своем кабинете во время корпоратива. Но сейчас слова не были требовательными, наоборот, они были сказаны как будто невзначай, и это прозвучало искренне.       Она бросила на него взгляд, говорящий «Вы совсем идиот?»       Демидов не шелохнулся, глазами сверля противоположную стену. Его одеколон туманом окутал ее до сих поджатое тело, и она почувствовала, как расслабляется.       – Что я должна продолжить?       Он едва пожал плечами, стараясь держать дистанцию и ненароком не задеть ее локтем.       – Что хотите. Говорите, смейтесь, можете поплакать, покричать на меня….       «Сумасшедший. Если он скажет еще хоть слово, я рассмеюсь. А мне нельзя смеяться, я ведь грущу».       Ей хотелось ударить его, но высветившийся экран телефона послал электрический импульс в ее сердце. Она собралась было взять смартфон, но Демидов внезапно перехватил ее руку.       – Не надо. – Их взгляды встретились, и было очевидно, что он удивлен своему порыву не меньше нее. – Если эта вещь и то, что Вы там читаете, – причина Ваших слез, то не берите телефон в руки.       Ее рука упала на колени, и девушка лишь с некоторым беспокойством проследила, как мужчина аккуратно положил ее телефон на подоконник. Если бы это не был Демидов, Вера бы с гордостью призналась, что о ней только что позаботились. Не за что-то, а просто так. Но данная ситуация была далека от нормальности, и Вера бросила любые попытки ее проанализировать. Она лишь чувствовала тепло батареи своей спиной и наслаждалась сводящим с ума запахом мужского одеколона.       – Александр Станиславович, Вам не пора домой? – просто спросила девушка. Слез больше не было, и девушка лишь изредка шмыгала носом, но уже, скорее, по привычке.       – Нет, – так же просто ответил он.       «Он возвращается домой, а его никто не ждет», – слова Елены Анатольевны больно врезались в память. Сердце екнуло от чувства жалости к… к Демидову? Да, именно так. Вера чуть не поперхнулась слюной, начав кашлять, как самый заядлый курильщик.       Первый его рефлекс был пару раз постучать по спине, но, вспомнив о дистанции, Демидов решил воспользоваться словами:       – Всё хорошо?       – Да, чертовски хорошо! – послышался саркастический ответ. Вера чертыхалась, как сапожник, но в данной ситуации мужчина легко ей это простил. – Почему Вы никак не уйдете и не оставите меня в покое?       Он сжал губы в тонкую линию, впервые так близко рассматривая ее лицо, начинавшее потихоньку возвращать свой естественный цвет. Ее пересохшие губы точно так же сжались, как будто пародируя его мимику.       – Потому что, Вера Олеговна, на сегодня Вы мой единственный живой собеседник. И я не хочу упускать такую удачу.       Вера снова прислонилась головой к батарее.       – А знаете, – Демидов не отрывал от нее взгляда, внимательно следя за каждым движением ее губ, – мне смертельно хотелось Вас ударить, когда Вы подошли и так нагло сели рядом. Это называется нарушением личного пространства.       – До сих пор хотите ударить?       Она подняла на него спокойный взгляд и, помолчав мгновение, покачала головой:       – Нет. Но…       – Нужно быть начеку, я понял.       Что произошло дальше, никто из них не понял, потому что и Вера, и Демидов тихонько затряслись от практически бесшумного смеха. Перебрасываясь короткими взглядами, они наслаждались воцарившейся в офисе тишиной, ни один не находил в себе смелости нарушить ее. Вера разглядывала свои кроссовки, из-за опущенных волос не замечая, как Демидов рассматривает девушку.       Наконец, Минаева с досадой вздохнула и пробормотала, бросив короткий взгляд на циферблат:       – Мне пора домой, я на славу сегодня потрудилась, – и усмехнулась.       Через секунду Александр Станиславович уже стоял на ногах, протягивая девушке руку. Понимая, что после всего она не имеет права обидеть его отказом, Вера вложила свои пальцы в его теплую и удивительно широкую ладонь, и это движение отозвалось электрическим импульсом в теле мужчины. Ее ладошка практически утонула в его длинных пальцах. Поборовшись с желанием постоять так еще несколько минут, девушка все же спрятала руку за спину и неловко помялась.       – Благодарю. Что остались. И даже не выбесили своим присутствием.       – Благодарю, что так и не покалечили меня за то, что остался.       – Всё в жизни меняется, так что пока не за что.       Оба усмехнулись, и мужчина направился к выходу. На пороге он обернулся и проговорил:       – Что бы это ни было, не позволяйте ничему и никому так глубоко залезать Вам под кожу.       – Я учту это. Спасибо.       Он развернулся на своих каблучках и вышел из кабинета, оставив напоследок только шлейф своего одеколона. Шокированная девушка приросла к батарее, прокручивая недавно случившийся сюжет, и глубоко вдыхала аромат сандала. Как ни странно, теперь он не ассоциировался с его мерзким носителем, а наоборот, дарил успокоение. Вялыми ногами прошествовав к столу, Минаева с долей апатии стала закрывать все открытые на компьютере вкладки и расставлять по шкафам документы. Побросав зарядку, расчёску и ежедневник в сумку, она наконец направилась домой. Туда, где ее ждали.