Есения уплетала блинчики со сгущенкой и посыпанными сверху ягодами, сидя на высоком стуле рядом с Верой, которая, в свою очередь, налегала на заказанные Демидовым стейк из говядины и крабовый салат. Рядом с тарелкой Веры зачем-то появился бокал вина, от которого вначале девушка с сердитым упрямством отказывалась, но мужчина убедил ее в том, что один бокал не сможет ее опьянить, зато прекрасно подойдёт к ее блюду и успокоит нервы. В благодарность за его помощь Вера решила не спорить, лишь мягко поблагодарила и уже спустя секунд десять с блаженством закатывала глаза от восхитительного вкуса вина, которое стоило, как минимум, будь здоров.
– Мама, ням-ням.
Это означало, что было очень вкусно, и Вера засмеялась, исподтишка глянув на Демидова. Тот с улыбкой наблюдал за девочками, интеллигентными движениями нарезая тот же говяжий стейк и запивая его брусничным компотом. Минаевой до того неловко было пить вино в одиночестве, что она едва притрагивалась к бокалу, сосредоточив внимание на еде. Поэтому, когда все тарелки практически опустели, ее бокал был тронут всего лишь дважды.
– Вера, тебе не понравилось вино?
«Черт, мое смущение он воспринял, как недовольство выбранным им вином! Кошмар! Позорище, Минаева».
– Что Вы! Вино потрясающее. Просто мне так неловко его пить одной... – пролепетала девушка, касаясь пальцами стройной ножки бокала и стыдливо пряча взгляд.
– Не надо смущаться, – рука потянулась к руке Веры, и мужчина бережно коснулся пальцами ее тонких фаланг. – В следующий раз тебе не придется пить одной, я исправлюсь. Обещаю.
– Это приглашение на свидание? – ее хихиканье было встречено мягкой улыбкой и абсолютно серьёзным взглядом.
– Можно и так сказать.
Минаева удивлённо вскинула глаза на спутника. Словно испугавшись, он тут же отдернул руку.
– Мы же... друзья, – нервный смешок выдавал сильнейшее волнение.
– Безусловно, – коротко отозвался Демидов, не отводя взгляда от Веры. – Это может быть... дружеская встреча.
– Хорошо, – покорно откликнулась девушка, слегка выпучив глаза.
Это было слишком странно. И внезапно. Ещё недавно они не выносили друг друга, а сейчас сидели вместе, да ещё и с Есенией, что уж точно не соответствовало ее принципам, и вот приглашение на свидание. Пускай и дружеское, но это не меняло сути. Потому что где-то глубоко внутри Вере казалось, что дружеского в его отношении к девушке становилось всё меньше. Конечно, это пугало, но почему-то не отталкивало. И дело было не в распиаренной женской любви к мужскому вниманию, скорее, ей доставляло всё больше удовольствия быть в обществе в прошлом вечно хмурого Злого Короля. Сейчас она уже его так не называла, но прозвище слишком крепко прикрепилось к его образу и напоминало о том, что люди меняются. Впервые в жизни наблюдая воочию процесс формирования новой или давно забытой старой личности, девушка радовалась. Жить стало легче, когда в университете на два этажа выше существовал человек, не желающий ее смерти и унижения, а предлагающий ей дружбу. Правда, существует ли эта хваленая дружба между мужчиной и женщиной с ребенком? Минаева не знала, но свято верила в это.
Есения соскользнула со стула, бросила на маму вопросительный взгляд и потопала в сторону детской зоны, огороженной невысоким заборчиком. Спустя десять секунд ее макушка исчезла среди детских фигур, и только радостный вскрик оповестил о том, что девчушка была довольна.
Вера с любовью наблюдала, как дочка в полном восторге копалась в игрушках, подбрасывая цветные шарики вверх и звонко смеясь.
– Хорошее место, – заключил Демидов, также наблюдая за ребенком. Как будто напрашивался на комплимент за удачный выбор места, и Вера решила не обрезать ему крылья:
– Да, действительно. Спасибо, что привёз...ли нас сюда.
В последний момент исправившись, она подперла ладонью подбородок, сделав вид, что так и было задумано. Мужчина тихо рассмеялся:
– Прошу прощения за столь неформальное обращение в течение дня, просто...
– Это казалось уместным, учитывая обстоятельства, – закончила за него Вера и кивнула. – Ничего страшного, я не против. Но когда мы придем на работу, думаю, надо будет вернуться к прежним унылым, светским речам.
– Совершенно согласен с Вами, Вера Олеговна.
Фраза сочилась нотками флирта, но девушка постаралась закрыться от манящего голоса и соблазнительных манер собеседника.
"Он твой начальник, – упрямо твердил разум, –
да ещё и старше тебя почти вдвое. А сейчас он всего лишь оказывает тебе услугу, как любой добропорядочный джентльмен. Не смей, Минаева!"
И Минаева не смела. Не смела отнять глаз от дочки, чтобы не пялиться на своего красивого спутника и его до тошноты идеальные черты лица. Кто-то мог бы заметить, что его брови слишком густые, особенно когда он хмурился, что его нижняя губа заметно выпирала, когда он упрямо поджимал рот, что его нос был неидеальным засчет небольшой горбинки посередине, но Вера не замечала всех этих несовершенств, потому что хороший человек, коим и являлся теперь для нее Демидов, не мог быть уродливым. А назвать этого мужчину уродливым или просто непривлекательным язык не поворачивался. Стоило только обратить внимание, как женщины провожали его долгими похотливыми взглядами, и сомнений не оставалось, что Демидов был если не эталоном красоты, то совершенно точно красивым мужчиной в глазах доброй половины столичных женщин. В груди разлилось чувство гордости и довольства, что желаемый многими женщинами лакомый кусочек сейчас сидел рядом с ней. Аромат его одеколона впитался в воздух и теперь был повсюду, накаляя атмосферу между двумя людьми.
Его нежный взгляд путешествовал по ее лицу, касаясь каждой скрытой чёрточки, каждой еле заметной морщинки и талантливо распознавая эмоции девушки. Он опустил глаза к лежащей на столе изящной ручке и подавил желание прикоснуться к ней. Знакомое чувство вожделения помутило разум. Почему она на него не смотрит? Смущается? Или не чувствует необходимости хотя бы просто поговорить с ним? Брови снова сдвинулись к переносице, в то время как мысли ураганом носились в его загруженной голове. Демидов пальцами помассировал переносицу, внезапно почувствовав усталость и ужасное переутомление из-за произошедших событий. Давно он не был так напряжен, и уж тем более давно он так не переживал за кого-то. Эта девушка стала его головной болью, но только эту боль он согласен был терпеть столько, сколько потребуется. Тяжёлая мужская рука, обессилев, упала на стол. Вдруг мужчина почувствовал под своей ладонью шевеление и понял, что случайно положил руку на пальцы Веры. Вскинув изумлённый взгляд, он столкнулся с такими же удивлёнными и распахнутыми глазами. Демидов ждал, когда она деликатно освободит свою руку из-под тяжёлой ноши, но она этого не делала. Опять же, почему? Мужчина и женщина продолжали смотреть друг другу в глаза, чувствуя, как стремительно учащается пульс. Устав бороться с желанием, мужчина осторожно провел подушечками пальцев по гладкой нежной коже и ощутил электрический разряд, потрясший его тело. Вера приоткрыла губы, захватив побольше воздуха, но не дернулась. Ощущения были приятными, словно кто-то укрыл ее пеленой заботы и внимания, заставил почувствовать себя под защитой. И, черт возьми, как ей этого не хватало! Одно небольшое касание вызвало в молодом сердце бурю эмоций, волнуя и успокаивая одновременно, и она ни за что бы не убрала руку сейчас.
Складки на лбу мужчины постепенно разглаживались, и строгость уступила место мягкости. Минаева облизнула пересохшие губы, сделав короткий вдох. Нервы были напряжены до предела. Всё это было похоже на пытку, и черт знает, насколько сильно нравилась ей эта пытка. Похоже, очень сильно.
Демидов скользнул взглядом к ее губам и сжал челюсть. Ещё минута, и он не выдержит. Вот чертовка! Всего лишь облизнула губы, а он уже с ума сходит!
– Прошу прощения... – нежный голосок прервал начинающий формироваться горячий шар где-то внизу живота и выбросил мужчину в реальность. Он откашлялся, и они оба резко отдернули руки. Смотря куда угодно, но не на собеседницу, Демидов пробормотал:
– Это Вы меня простите. Вышло случайно.
– Случайно, да... Я понимаю, – отозвалась Вера, уставившись на лежащую на столе салфетку. – Думаю, нам пора ехать. Есения!
***
Снова в окне замелькали дома, полоски тротуаров, разноцветные баннеры. Демидов молчал, хотя сотни раз пытался начать диалог, но не мог своим гениальным мозгом найти повод. Смешно. В бизнесе он был профессионалом, а здесь ощущал себя неопытным мальчишкой.
– Спасибо ещё раз за всё, Александр Станиславович. Если бы не Вы... – девушка передернула плечами, поморщившись. Продолжать фразу на хотелось.
– Не за что, Вера Олеговна. Ах да, теперь Вы спокойно можете пойти в суд и подать заявление на определение порядка общения. И этот Андрей вряд ли захочет связываться с полицией в следующий раз. Кажется, храбростью его обделили.
Девушка не стала сдерживать смешок и подтвердила:
– Это точно, он до ужаса боится этого. Теперь не будет творить и вытворять, лишь бы не иметь проблем с законом.
– Вот и отлично. Я рад, что смог помочь, – не смотря вправо, произнес Демидов абсолютно будничную фразу.
– Вы не просто помогли, – обратила на него трогательный взгляд, – Вы нас буквально спасли.
– Думаю, Вы преувеличиваете мою роль, но спасибо.
Минаева опустила глаза, смущённо прикусив губу, и прошептала:
– Нет, я не преувеличиваю.
Машина остановилась возле их подъезда.
– Кажется, кто-то не выдержал события и уже крепко спит, – оглянувшись назад, улыбнулся Демидов.
Вера посмотрела на сладко спящую дочь и вздохнула:
– Бедняжка. Я так хотела оградить ее от подобного, но, видимо, не судьба. Или я просто мать никудышная.
– Минаева, – строгий голос, так укоризненно произнёсший ее фамилию, прям, как в школе, заставил ее поднять взгляд на спутника и обнаружить его лицо в непозволительной близости, – никогда так не говорите. Вы прекрасная мать, и всё это не Ваша вина.
Его горячее дыхание опалило кожу, по телу опять побежали сбивающие с толку мурашки. Глаза-омуты завладели разумом, утягивая за собой в эту прекрасную тьму. Внезапно девушка почувствовала теплую ладонь на своей щеке. Кончиками пальцев мужчина прошёлся по ее разгоряченной коже и бережно заправил выбившуюся прядь волос за ухо. Вера забыла, как дышать. Поразительно, что этот строгий мужчина умел
так нежно прикасаться к кому-то. Девушка поборола желание прильнуть к его горячей ладони, спрятаться от всего мира во властных руках, которым она теперь безоговорочно доверила бы свою жизнь, и просто улыбнулась.
– Спасибо ещё раз. Я готова миллионы раз это повторить, но тогда мы здесь просидим до рассвета. И я все равно не смогу высказать Вам всю свою искреннюю благодарность.
– Не стоит благодарности, – Демидов слегка отпрянул назад и выпрямился. – Давайте я Вам помогу.
Они вдвоем осторожно вытащили спящую Есению из машины, и мужчина помог девочкам добраться до квартиры. Около двери Минаева прошептала:
– Спокойной ночи, Александр Станиславович. Спасибо за автокресло. Вы даже об этом успели позаботиться.
Он пропустил Веру в квартиру и, закрывая за ними дверь, ответил:
– Не за что. Спокойной ночи, Вера. Берегите себя и Есению.
Последний взгляд, за которым скрывалась тонна невысказанного, и черные глаза исчезли за тяжёлой дверью.
***
Есения сладко спала, а Минаевы сидели на кухне и вяло обсуждали произошедшее. У Ольги Андреевны поднялось давление из-за переживаний, она выпила таблетку и теперь постепенно приходила в себя. Вера жевала остатки кекса, запивая горячим чаем.
– Почему ты мне не позвонила сразу? – упрекнула Ольга Андреевна.
– Прости, мам. У меня голова пошла кругом, а когда сели в машину, единственной мыслью было побыстрее свалить из этого ада.
– Как он мог так поступить, – сокрушенно покачала головой бабушка, – неужели ему настолько плевать на Есению? Или он просто не понимает, как подобные выходки сказываются на ребенке?
Вера язвительно посмеялась:
– Он вообще в этой жизни ничего не понимает и много раз это доказывал. Вспомни хотя бы первое время после родов, когда он каждый день выносил мозг из-за всякой хрени.
– У тебя тогда практически сразу молоко пропало...
– Да. Если бы он нами дорожил, не делал бы так.
– Если бы он тебя любил...
***
«Если бы он тебя любил...»
Лёжа в кровати уже глубоко за полночь, девушка предалась печальным мыслям. А ведь действительно, Андрей ее не любил. Как бы грустно ни было признавать, но это правда. Она была его целью, долгими годами манящей целью. Ухаживания, катания на машине, кофе, цветы – всё по классике жанра, а она просто приняла это за любовь. По молодости и глупости влюбилась в человека в ответ на его настойчивость. Не было толпы мужчин, ходящих за ней хвостиком и окружающих вниманием, и Вера отдала свое сердце первому встречному. А ведь она просто не знала, каково это, когда тебя любят и ценят. Когда бегут по первому зову, решают твои проблемы и, если не носят на руках, то хотя бы всего лишь держат тебя за руку. Черт, неужели ее никто никогда не любил? К глазам подступили непрошеные слёзы от обидной, колючей правды, от несправедливости. Ведь ее сердце было горячим, молодым и живым, она готова была любить, отдавать всю себя любимому человеку. В ней было столько любви и жизни, что она могла обнять весь мир. Согреть своим теплом. Но никто в этом не нуждался. А сейчас... Сейчас она просто ходячий элемент этого суетного мира, один пазл из миллиарда себе подобных. Вряд ли она умеет любить. И обнимать уже тоже разучилась.
Смахнув солёную жидкость с мокрых щек, Минаева положила голову на подушку и закрыла глаза.
«Если бы он тебя любил...»
