Золото и серебро.

Дела шли не очень хорошо. По общему признанию в Раю не бывает тяжёлых или плохих дней, но бывают хреновые. Адам разрывался между работой и тем, к чему лежит душа. С одной стороны ангелы высоких чинов готовились к слушаниям, разбирались в проблемах и урезали любые предпосылки смуты. На краю сознания сидела Алекс. Лицо её серело с каждым днём, и только редкие визиты первого мужчины помогали ей не опускать руки. Конечно, она об этом не знала. Он "случайно" раскрывал дневники Мишель на страницах с моментами, где та описывала совместно проведённые дни. Ронял фоторамки, рисунки младшей и плюшевые игрушки каждый раз, когда девчонка плакала. Потустороннее взаимодействие сначала пугало её, но со временем Алекс привыкла и стала ждать странных происшествий с трепетом надежды. Он гордился результатом, пока не наведался к Амалиэлю. Сроки перенеслись на пару дней, и ничего не изменилось. Амалиэль едва сдерживался, чтобы не рухнуть лицом в клавиатуру. Красные окошки и пиликанье усиливались, и он был на грани того, чтобы опустить руки. Хранитель с потухающей надеждой наблюдал за попытками Адама изменить ситуацию. Иногда казалось, что что-то ещё получится. Что сам первый мужчина в силах вытащить девочку из лап скорби. Но графики бессердечно повторяли обратное. Тогда он разнёс заброшенное здание в мире смертных, чтобы вернуть самообладание. Лют нашла его среди обломков, злого и измотанного. Она стояла рядом, как немая опора и поддержка. Адам вертел в руках маску, сгорбившись над зияющей пустотой подвала. Он сгрыз губы и кожу на пальцах, нервно дёргая ногой по бетонным обломкам. Лейтенант села рядом, присоединившись к разглядыванию мирской черни. — Расскажи ей, — она передала ему стакан с газировкой. — Чтобы что? — он огрызнулся и гневно выхватил напиток, едва не расплескав содержимое по разрушенному полу. — Вырвать нахер все её внутренности, погрызть и вставить обратно со словами «Хэй, твоя любимая маленькая сестрёнка собирается вскрыть себе глотку из-за тебя и отправиться гнить в Ад!» — он тяжело дышал, обнажая растущие клыки. Лют сжала его плечо, прекратив неразборчивый словесный поток. Жест привёл Адама в чувства, и он заметил, что сжал стаканчик в руке до хруста картона. Сладкая жидкость пролилась на мантию, грязную и помятую от вспышки гнева в людском мире. Он откинул стакан, который растворился в воздухе с едва заметным блеском. Лейтенант подняла камешек и зажала между указательным и большим пальцами. — Не только об этом, — она остановилась, выжидая, когда в нём мелькнёт интерес. — О себе. Знаете, стоит выговариваться кому-то кроме своего лейтенанта, — на это он усмехнулся и слабо хлопнул её крылом. — Ну да, это ведь очень блять поможет делу, — ангел покачал головой. — Поддержка нужна не только зелёным. Если облегчишь ношу ты, — Лют прищурилась, разглядывая камень, — то хотя бы сбросишь этот груз с плеч. Может, тогда ответ всплывёт на поверхность? — галька треснула под её пальцами, обнажая осколок цветного стекла за слоем серой пыли. Ей осточертело видеть, как её командир и друг угасал в безысходности и безмолвии. — Лют, — он подал голос спустя долгое молчание, — ты лучшая боевая сучка во всём Раю. Она с гордостью улыбнулась.

***

Зал суда переполнился ангелами всех чинов. Целую неделю трепет крыльев действовал ему на нервы. Обязан сидеть там по три часа в день и слушать доклады разведки и контрразведки. Ему приходилось отправлять Мишель домой пораньше, а в выходные тратить свободное время на тягомотину. И так изо дня в день, скука и серость. Вот только сегодняшнее слушание отличалось от обычных. С новым участником. Лют с Адамом сидели вдали, в одном из укромных мест, так как центральные заняли серафимы и рвущиеся к справедливости архангелы. Первый мужчина же, будучи таковым, предпочёл сегодня более скромное и незаметное ложе. Ему даже не хотелось быть здесь, но Сэра обозначила его присутствие как необходимое. Потому он, распластавшись на стуле, настукивал мелодию новой композиции, которой хотел поделиться с Мишель. Два ангела отворили дверь, и послышался размеренный стук каблуков. Взгляд Адама намертво прицепился к стакану воды перед ним. Из чувства собственной важности и достоинства. Он давно перестал нервничать или чувствовать неуверенность рядом с ней. Остался только привкус раздражения и режущей пустоты. Первый мужчина научился ничего не ощущать при встрече с той, что оставила Рай. И его самого. Лилит в звенящей тишине плавно прошла по залу и расположилась на стуле, как на величественном троне. Всё, чего касалась первая женщина, превращалось в царственное и возвышенное. Недосягаемое простым душам. Помещение обвил морозный ветерок. Кто-то неуютно вертелся на месте, ёжился или отводил взгляды. Адам не двигался, понурый, но полностью спокойный и серьёзный. Лют игнорировала перемену настроения в суде. — Лилит, — Сэра поднялась в окружении остальных серафимов. — Первая человеческая женщина, ныне первая павшая, оповещены ли вы о причинах и целях сегодняшнего слушания? Серафимы располагались полукругом в ложе балкона на самом верху, заставляя присутствующих задирать подбородки, чтобы видеть шестикрылых созданий. Адам пусть и не смотрел, но знал, что Лилит держит голову прямо и расслабленно, не собираясь пресмыкаться пред ними. Она элегантно скрестила лодыжки и положила ладонь поверх другой, не делая ни одного лишнего движения. Как и всегда, вот только что-то заставило золотые перья стать дыбом. Адам отбросил это чувство. — Прекрасно осведомлена, — тягучий женский голос звучал излишне уверенно и спокойно. — Чудесно. Что вы скажете о ваших действиях в период первой недели января этого года? — один из архангелов встал, продолжая говорить по бумаге. — Кажется, бушевал шторм, — Лилит поправила светлые локоны. — Дни выдались непривлекательно пасмурными. Что конкретно вас интересует? — Отсутствие отчётности о ваших действиях в тот момент, когда начались сбои и... необычное поведение сотрудников, — он закончил и, судя по всему, глянул на Лилит. Адам всё ещё отказывался смотреть выше её плеч, поэтому мог только предполагать, что вылепленное ангелами лицо не пропустило ни тени эмоции. Бледная фарфоровая статуэтка. Лют нацарапала запись в блокнот, выводя острым почерком ответы допрашиваемой. Он только потянулся в карманы, ища бальзам для губ. Вкус обычно арбуза рассеивал кислотное ощущение вокруг. — Разве это вопрос не к тем, кого приставили ко мне? — Лилит чуть подалась вперёд, глядя на ангелов исподлобья. — Неужели ангелы допускают столь грубые ошибки и пренебрежение манерами, как недосмотр за дражайшей гостьей? — поднялся гул шёпота, стихший, когда один из серафимов поднял руку. — Ангелы не ошибаются, — с улыбкой в голосе ответил архангел, — если их не соблазнит тёмное начало. Тогда они теряют свою Небесную сущность, — в его голубых глазах замерцало подобие веселья. — Не вам ли не знать? Тишина наполнила зал как живое существо, уткнувшееся в затылки каждого присутствующего, чтобы обаять прогорклым дыханием. Адам чуть не выронил тюбик с бальзамом, в последнюю секунду успев подхватить за крышку. Они с Лют переглянулись, и он легонько прикусил язык, чтобы не выдать череду неподходящих шуток. Психика защищала своего владельца самыми неуместными способами. Как же не хватало или попкорна, или пустырника. Наблюдать цирк уродов осталось ещё час. — Как интересно, — послышался щелчок, и на колени Лилит легли чёрные очки, которые та соизволила снять, — что между белыми перьями и серным огнём не такое уж и большое расстояние. — Вернёмся к теме заседания. Что вы можете сказать о начале января? — архангел перелистнул страницу. — С кем вы контактировали за этот промежуток? — Разве что со своим эскортом и — локоны качнулись, указывая на изменение положения головы, — милой заместительницей. Вы зовёте её второй. Адам непроизвольно прикусил щёку. Горячая кровь хлынула в рот. — Прошу прощения? — отвечающий нервно оглянулся на серафимов. — О, вы знаете, о ком я, — она сменила позицию ног и чуть наклонилась вперёд. — Мы побеседовали при охраннике, поэтому я не считаю необходимым отчитываться. Правила сделки не нарушены, вы не можете держать меня здесь, — её оборвал серафим, не сдержавший формы множественных глаз. — Заблудшее дитя, ты забываешься, — он дёрнул рукой, выхватывая тонкую цепочку, что вела к запястью Лилит. — Соглашение твердит, что ты не можешь колебать положение Рая, если хочешь, чтобы твоё гнилое пристанище оставалось целым, — резкий голос доносился со всех сторон, царапал череп изнутри. Лилит не шелохнулась. Что-то в её извечно равнодушной манере не сходилось. Их намеренно создали разными, контрастирующими, как идеальное сочетание холодного и горячего. Святые силы хотели добиться гармонии противоположностей, но первый блин всегда получается комом. Вторая попытка вышла не лучше. И до недавнего времени Адам думал, как и остальные, что она сгнила в чертогах дьявола. — А разве это моих рук дело? — она встала и повернулась к судящим спиной. — Мои руки чисты. Я не нарушила ни одного пункта договора, ищите проблемы в своих рядах. Можете опросить приставленных ко мне людей. И ещё, — цоканье каблуков остановилось у дверей. — Ева передаёт радушный привет. Первый мужчина не выдержал и поднял голову. Такая же, какой он её запомнил. Её взгляд на миг коснулся его, и внутри ангела всё застыло. Холодные, отстранённые глаза. Безжизненные и колючие, но самое страшное, что Адам только вспомнил о том, какими пронзительными и безразличными они были. Какой пугающе знакомый металлический блеск сверкал в радужках. Хуже всего, что они не просто заставили сжаться изнутри, а напоминали о других. Он забыл, что они были серебряными. Адам застыл, не реагируя на всплеск эмоций вокруг. Ангелы перекрикивались, некоторые даже слетели с мест и устремились за Лилит. Хлопот крыльев и массовое волнение не тронуло первого мужчину. Шум отзывался в голове слабым потрескиванием. Его не волновало происходящее, скрытое за пеленой накатившей горечи. Осознание резало как раскалённое лезвие. Как он мог забыть о них? Адам через силу вернулся к заседанию, хотя и пропустил половину. Лилит увели под стражу. Первую женщину экстренно было решено передать под руководство серафимов, пока те разбирались в деле. Без предварительных запросов вызвали охрану, даже попробовали выкачать воспоминания, игнорируя негуманность методов. Но вся неделя записалась серым, мутным пятном на отрезке памяти одновременно четверых ангелов. Они выглядели потерянными, проснувшимися от сна или комы. И никаких следов влияния Лилит или её сил... Исходя из сделки придётся отпустить её, если так и не найдут доказательств, указывающих на её вмешательство. Как она могла контактировать с Евой? Где вторая женщина? Её след затерялся тысячелетия назад, и ангелы надеялись, что она исчезла с концами, чтобы стереть язву с истории сотворения мира. Адам безучастно отвернулся и прошмыгнул мимо беснующейся толпы. За ним последовала обеспокоенная Лют, однако оставила достаточную дистанцию, чтобы понаблюдать за его поведением расстояния. Он повернул за угол и исчез в портале, в который лейтенант успела влететь в последнюю секунду. Она оказалась в шумной забегаловке с жизнерадостными песнями и молодыми ангелами, которым не было и десяти лет в Раю. Адам выделялся меж них, сидя за дальним столиком и проговаривая заказ. Он заметил Лют и, на секунду застопорившись, шепнул официанту что-то ещё. Для неё. Тот радостно принял заказ и устремился на кухню, а лейтенант приземлилась на противоположное место. Ангел хлопнул в ладоши и откинулся на спинку, завязывая разговор неподходяще бодрым голосом: — И чё там в итоге? Опять всё повесят на наши шеи? — он громко фыркнул и ударил коленкой по столу. — Наше подразделение вполне могут отправить на поиски Евы. Её местоположение в Аду неизвестно, — она привычным движением шлёпнула папкой по древесине. — К тому же, она может быть в мире смертных. Адам неопределённо кивнул и отвернул голову, наблюдая за танцующими. — Мне кажется или... — он замялся, не совсем понимая, как сформулировать мысль. Благо, Лют умела делать это за него. — Они похожи, — полуутвердительно закончила она и нахмурилась. — Шанс на совпадение цвета не так мал, так что... — Нет, не только это, — он поджал губы. — Не только внешне. Лют не стала отрицать очевидного, опустив взгляд на стол. Именно по этой причине она не могла привыкнуть к Мишель в первое время. От неё веяло спрятанным за нежной улыбкой холодом, что насторожило лейтенанта. Адам же забыл об этом, точнее, заставил себя. Силой вырвал из памяти тёмные отрезки, всплывшие сейчас с удвоенной болезненностью. Лют вздохнула. Ничем хорошим это не кончится. Больше он о Лилит не говорил, вернувшись к ворчливой дурашливости. Вдоволь наевшись, ангел нехотя вернулся в офис, где его дожидалась Мишель. Так как должность она занимала уже третий месяц, то по договору могла оставаться в кабинете без присмотра начальника. С некоторой осторожностью Адам открыл дверь и сунул в проём голову, настороженно наблюдая за помощницей. Рога скребли стены, но та их не услышала, как обычно погрузившись с головой в документы. Мишель сидела за рабочим столом с бесстрастным лицом, плавно щёлкала пальцами по клавиатуре и изредка перелистывала страницы отчёта. Не напряжённая даже после долгих часов работы поза, чуть опущенные плечи и собранные в хвост волосы. Грудь размеренно опускалась и поднималась в медленном, почти сонном темпе. Она повернула голову к дальней папке, позволяя ему рассмотреть её лицо по-новому. Глаза казались другими, хотя и остались такими же. Отстранёнными и равнодушными к окружающему. Мишель сейчас не было здесь. Её голову занимали числа, данные и даты. Она игнорировала мир вокруг, а вместе с ним и Адама. Ему стало тошно и жутко от мысли, что, возможно, он больше не увидит в ней никого кроме Лилит. Серебро приносило тревогу, и первый мужчина вспомнил это. Ангел прикусил губу, сдерживая отчаяние. Он смирится с этим, это только вопрос времени. Всё равно Адам не искал чего-то... бо́льшего. Мишель случайно подняла глаза выше стола и, заметив начальника в дверях, ожила. Она улыбнулась, и сухой, тусклый взгляд исчез, наполнившись маленькими искрами. Палмер аккуратно отодвинула стопку бумаг и полностью повернулась к нему. — Адам! Рада тебя видеть. Думала уже, что ты решил меня бросить со всей этой отчётностью, — она смахнула чёлку. — Как прошло совещание? — Э-э, так себе. Скучно, — он отмер и прошел внутрь, закрыв дверь. Мишель заметила напряжение в плечах и кратком ответе. Что-то не так. Палмер прищурилась, но решила не донимать его вопросами. Он выглядел не важно, а информацией высокой важности поделиться не мог. Тогда она встала и подхватила с края стола миску, чуть приподнимая её для начальника. Адам непонимающе склонил голову набок. Как она, нарушив свои принципы чистоплюйства, пронесла в офис липкие сладости? — Я стащила из столовой твои любимые ириски, — она закинула одну в рот и довольно ухмыльнулась. — Взяла по несколько штук с каждым вкусом. Мишель знала, что он ненавидел совещания и всегда возвращался с них с плохим настроением. Она обедала в одиночку и при виде одного из любимейших лакомств первого мужчины долго не думала. Адам приоткрыл рот и затаил дыхание, не веря тому, как легко холод и любой намёк на присутствие Лилит растворялись в светлом взгляде. Он помешкал и, полный неудобства, поднёс конфету ко рту. Мишель терпеливо ждала, пока он попробует её добычу. Сливочно-карамельная сладость расплылась во рту, и Адам довольно замычал. Сладко, но не приторно сладко. Любимое угощение окутало язык, а трепет — сердце. Тяжёлый осадок после заседания потихоньку спадал, возвращая ему уверенность и воодушевление. Он в суматошном состоянии поторопился с суждениями и с наслаждением принял их как временное заблуждение, соскребая с души остатки скверны. — Кошечка, — с улыбкой протянул ангел, — ты просто нечто. — Раз уж ты так говоришь, — она пожала плечами, не скрывая ухмылки, и закинула в рот ещё одну ириску. — Ты не представляешь, как тяжело было сдерживаться всё это время. Она улыбалась, шутила и пыталась поднять ему настроение. Думала о нём. Мишель была такой живой, что он почти почувствовал себя глупо, сравнив её с Лилит. Они имеют общие черты, схожее поведение и, более того, одинаково пронзительные серебряные глаза. Но кроме всего сближающего, они были чрезвычайно разными. Палмер и близко не похожа на ту предательницу, ненавистную всем всем сердцем. На ум пришёл совет Лют, и он прикрыл глаза, собираясь с мыслями. — Я узнал, как ты умерла, — Адам не смотрел на неё, чтобы не дрогнуть. — Узнал в первый же день, просто подумал, что тебе не стоит знать. Я, э-э... — ангел взъерошил каштановые волосы, — не хотел как бы... Блядство, — он тихо шикнул и сжал челюсти в ожидании осуждения. Но Мишель удивила его: — Я в курсе, — она заставила его подавиться ириской. — Догадалась по твоим ответам, — Мишель мягко приулыбнулась. — Чёрт, почему ты молчала, если знала? — наполовину сердитый, наполовину шокированный, он бегал взглядом по её лицу, пытаясь найти признаки огорчения или досады на него. Ничего. — Я поняла, что ты не хочешь говорить из желания уберечь от чего-то очень... неприятного, — Мишель села на край стола, опустив миску на колени. — И было очевидно, что ты хочешь, чтобы было как лучше. Я доверилась, — она провела пальцем по краю миски. — Если там что-то настолько ужасное, то я лучше прислушаюсь к твоему мнению. Ты ведь заботишься обо мне. Адам почувствовал весну, расцветающую в груди от беспрекословного доверия. Ветви и молодые листья щекотали рёбра, пытались разрастись сквозь плоть. Вместе с весной пришёл жар, охвативший голову и руки. Щёки зачесались, и он кашлянул, скрывая застигнувшую его врасплох робость. Ангел подхватил ириску и радостно зажевался. Концентрированный в конфетах сахар ударил в голову. Определённо. — Всё же мы в ответе за тех, кого приручили, — Адам дёрнул бровями и так громко засмеялся, что её уши заложило. — Я практически подобрал тебя с улицы! — Ириски останутся для меня, — она шутливо попыталась убрать миску за спину, но он перехватил ёмкость и прижал к себе. — Щедрость — это добродетель, киска. Не будь такой жадной сучкой, — ангел усмехнулся, а после смягчил взгляд и отложил миску в сторону. — Так ты не хочешь..? — Мишель непонимающе моргнула, а затем приоткрыла рот в осознании. — Я оставляю это на твоё усмотрение, — Палмер приободряюще, отчасти меланхолично улыбнулась. — Может быть, не всё сразу, чтобы это не было таким ударом? — она неловко сжала колени, не желая выпрашивать или ступать на неизведанную территорию. Адам колебался. Однако давление, которое нарастало из-за всех тайн с каждым днём, помогло решиться. Малыми, хоть и резкими шагами. — Тебя убил один ублюдок. И клумба на животе это вроде... — он нахмурился, — видоизменённого следа от того, как ты умерла. Ебучий значок с отличием, — ангел фыркнул, глядя на её смятение. — Я не понимаю, кто мог... — Это тоже пока вне зоны доступа, — Адам расслабил мышцы лица и сел рядом, спихнув папку бумаг на край. — Ты защитила свою маленькую сестрёнку. Твоё место заслуженно здесь, храбрая кошечка, — он положил ладонь на её плечо и деликатно сжал, чувствуя под пальцами дрожь. В её глазах застыла влага, однако слёзы так и не полились. Она закрыла веки и наклонилась ближе к прикосновению. Он понял, что его тяжесть и тепло успокаивали её, поэтому скользнул рукой по плечам и приобнял помощницу. Мишель не хотела давить на него, но эта немая тоска сподвигла его на решение не сдаваться с попытками реанимации младшей Палмер. Он сможет, потому что не хочет видеть, как её глаза потухнут и станут такими же мёртвыми как у Лилит. Как вся она потеряет тепло.