choice

И игра, придуманная для разбавления вечерней скуки, началась. Играющие вели себя беспечно, шутили и звонко смеялись, запрокидывая голову назад. Веселье лилось через край, заряжая даже непричастную госпожу Шин. Даже слуги позволяли себе улыбаться краешками губ: они никогда не были свидетелями подобного непринужденного времяпрепровождения под крышей замка. Карты отбивались одна за другой, но удары и ходы одного игрока были самыми продуманными и напористыми. Граф, кажется, всерьез задумал выиграть у господина Чона. Он тоже шутил, но сдержанно, смеялся со всеми — напряженно, а глаза цепко метались между расслабленным лицом омеги и карточным столом. — Ладно! Снова я проиграл! — вскричал Пак. Он первым вышел из игры и теперь был вынужден выполнить наказание сразу от двух игроков, что пошли дальше играть. Пак определенно поддавался, это было понятно. Граф определенно в другой ситуации тоже поддался бы, но мучительный соблазн был велик. — Играем дальше? — риторически спросил, раскладывая карты. Омега ни о чем не волновался. Киму Сокджину вдруг захотелось спросить, неужто господин Чон такой расслабленный, что настолько уверен в себе, но, конечно же, не стал оскорблять подобным вопросом. Борьба началась с новой силой. Граф не намерен был отступать. Пак его всячески поддевал, пытался пристыдить, но…игра закончилась его безоговорочной победой. Господин Ким наконец-то смог легко и облегченно улыбнуться. Он даже позволил себе счастливо рассмеяться, словно выиграл не в какой-то дурацкой войне, а в борьбе за трон. Альфа чувствовал ни с чем несравнимое удовлетворение. — Ладно. — омега, фыркнув, встал со своего места и присоединился к Паку, абсолютно готовый к любому наказанию. — Сначала ты, Чимин… — омега задумался. — Попрошу вас спеть арию. — Чимин пораженно посмотрел на друга. — Лучше каждый вечер уподобляться петуху, Хосок! У меня нет склонности к пению… — Это же наказание, оно не должно приносить вам удовольствие. — Хосок очаровательно улыбнулся, и Паку не оставалось ничего, кроме как покорно отступить. — Думаю, игра на пианино отлично дополнит твое пение. — добил его граф. — Но для этого нам надо переместиться в музыкальную комнату. — Бррр, нет! Там адски холодно! — граф покачал головой. — Все помещения на этаже отапливаются. — граф приглашающе протянул свою локоть господину Чону. — Я вас сопровожу. — Хосок шагнул к нему и подал руку. Госпожа Шин Хе, в свою очередь, принял руку господина Пака. Баронет, разочарованный и побежденный, всю дорогу жаловался, что не хочет играть и петь одновременно, чем вызывал скорее улыбки, чем жалость. — Твое тело вспомнит навыки, позабытые за годы. Мы с вами дети благородных родителей, конечно же, нас обучали музыкальному мастерству. — успокаивающе пропел господин Чон, но Пак не успокаивался. В музыкальной комнате и вправду было тепло, но граф все равно приказал подбросить несколько дров, дабы поддать жару. Омеги сели поближе к камину, Пак занял место за пианино, а граф, в свою очередь, встал у каминной полки и подал знак принести глинтвейн. — Этот пианино старше моих родителей! — не переставал давить на жалость. — Будь уверен, старше и их родителей тоже. Но он настроен и отлично работает, пусть к нему десятилетиями и не прикасались. — Господин Ким, а вы не играете? — спросил господин Чон. Сокджин пожал плечами. — Не для кого. — это прозвучало чересчур печально и одиноко, и граф торопливо прочистил горло, чтобы сбросить навевающую тоску. — У меня мало гостей, а сестра редко приезжает в родовой замок. — У вас есть сестра? — Пак взял с пианино нотную тетрадь и передал господину Чону, чтобы тот выбрал арию, и подошел к столику у окна, заставленного алкогольными напитками. — Да, старшая. Она, можно сказать, воспитала меня после смерти родителей. — А с ними…что случилось? — Чума. — коротко, но емко ответил. Да. Надо было догадаться. Мама Хосока тоже умерла от нее. Много лет назад по их империи пронеслась эта грязная болезнь, забирая жизнь не только нечистоплотных крестьян, но и благородных и высокородных людей. — Вот. — господин Чон даже не смотря выбрал первую попавшуюся арию и, встав, передал господину Паку нотную тетрадь. — Итак, мое желание, дражайший господин Хосок. — первые нотки начали литься почти сразу. Игра господина была медленная, неловкая, он будто пальцами пробовал черно-белые клавиши. — Прямо сейчас? — омега удивленно воскликнул. Его застало врасплох резкая смена темы. — Я подумал, что хочу поберечь его. — Хосок непонимающе нахмурился. — Не понимаю. — Я пока не придумал ничего. — Просто…придумайте любое наказание! — А кто сказал, что я хочу вас наказывать? — граф многозначно улыбнулся. — Вы обещали исполнить мое желание, а принять наказание от меня. Господин Чон от чего-то раскраснелся. Он все это время играл невсерьез в надежде, что наказание будет легким и смешным. Господин Чон отчего-то даже не предположил, что граф потребует исполнение желания. — Карточный долг дороже чести, господин Хосок. — граф, видя смущение омеги, еще шире улыбнулся, словно сытый кот, наевшийся сметаны.