choice

Ким Сокджин тщательно следил за Каном. Тот даже не думал отсиживаться и прятать свое лицо от горстки гостей, что остались. Баронет сразу же, как только увидел опухшее с чудовищными кровоподтеками лицо сквирта, понял, что это дело рук графа. Даже не спросил, чтобы удостовериться, а лишь грязно выругался себе под нос. — Ты лезешь в петлю. — единственное осмысленное, что он потом добавил. Хосок выглядел бодро. Он не проводил много времени в гостиной, — лишь бы не дать лишнего повода брату придраться, затем остаток дня проводил с близняшками. Госпожа Чхве вела себя точно так-же. Впрочем, как и Чимин. Он проводил время в обществе Кана лишь во время приема пищи, в остальном предпочитая общество прелестных омег, — и за это Ким Сокджин не мог его судить. Его сущность сама рвалась к ним. Пак Чимина даже не пугала госпожа Чхве, которая почти всеода пронзала альфу недоверчивым взглядом. Ким же, напротив, всегда бывал в поле зрения Кана, чтобы тот не забывал, чего будет стоить очередной срыв. — Эти поганные лестницы — пытка! — единственное, что он сказал, когда некоторые выразили беспокойство из-за его разбитого лица. Все поверили, так как лестницы и впрям были ужасно неудобные. Ким Сокджин страшился, что Кан все-таки сорвется, поэтому вел себя тихо, ведь во время взрыва измываться будут не над ним, и это ужаснее всего. — Госпожа Чхве, уделите мне время после обеда? — тихо попросил он у госпожи, когда дама заходила в столовую. Хозяйка дома уже сняла платок, скрывающий следы мужской жестокости. Она бросила быстрый взгляд вперед, где в компании столичных друзей находился ее супруг, и также быстро кивнула. — Там же, где беседовали раньше. — бросила и прошла вперед. Граф дождался, когда спустится Хосок, который чуть не споткнулся, когда увидел ожидающего его альфу, и вместе с ним зашел внутрь. Омега упорно его игнорировал. Временами даже избегал больше обычного. Может, тот чувствовал смущение? Не хотел чувствовать жалость? Сокджину хочется, очень хочется сказать, что готов взять ответственность за него, но сделать это нужно таким образом, чтобы его нежные чувства не приняли за жалость. — Вы уже выбрали себе новую лошадь? — граф тщетно пытался завязать разговор. Хосок в очередной раз ответил жестом, безо всякого аппетита ковыряясь вилкой в тарелке. — Скоро многие разродятся…могу я вам подарить жеребенка? — омега замер, бросил на него полный удивленный взгляд, но тут же отвёл в сторону. — Я помню, как вы говорили, что любите скакать на лошади… в южной части графства у меня есть поместье… там чудные виноградные плантации, которые можно объехать лишь верхом. Думаю, вам там понравится в начале осени, когда запах спелого винограда смешивается с запахом уходящего лета. — все тщетно. Ким Сокджину больше не удалось поймать взгляд омеги, сколько ни старался. Так обед и кончился. — Хорошего вам дня. — лишь прошептал тот, в спешке уходя из-за стола. Сокджину хотелось спросить о рубцах на спине, но не смог ещё больше смутить омегу. Выждав, пока все омеги покинут столовую, а альфы перейдут в кабинет хозяина дома на первом этаже, чтобы распить спиртные и раскурить сигареты, Ким Сокджин вышел из дома и уверенно обошел его. Скотный двор находился поодаль, а укромное местечко госпожи Чхве невозможно было разглядеть ни из какого либо окна, что радовало: ему не хотелось давать пищу для разговоров. Хосок слишком дорожил этой женщиной. — Госпожа Чхве… — хозяйка дома сидела на скамье. Она медленно встала, подошла к графу, заставив того напрячься от удивления, и крепко сжала сухие жилистые пальцы. — Хосок мне все рассказал, но…я не могла вас поблагодарить сразу. — граф отступил. — За это не благодарят. Я сделал то, что сделал бы… — Ким Сокджин осекся, заметив горькое выражение на лице дамы. — Спасибо вам не за то, что избили Енсока, а за то, что не воспользовались Соком… Этот мальчик…не заслужил всего, что пережил за эти годы. — Годы! — пораженно повторил за ней граф. Его лицо моментально побелело от осознания того ужаса, что переживал Хосок день за днём. — Меня всегда поражало, как Хосок может так самозабвенно любить эту жизнь, а по вечерам терпеть…всякое. — госпожа Сынчоль наконец-то могла с кем-то разделить свою боль. Она не понимала, какие чувства переживал граф, но то, что он не поступил так же, как другие партнёры Кана, о многом ей сказало. — Я хотел встретиться с вами вот из-за чего. — прервал ее граф. Его голос был глухой, а лицо будто посерело. — Насколько сильно вы позволите мне вмешаться в ваши дела? Оставить все как есть даже не требуйте. После того, что я увидел… Кана следует убить. — Ни один закон не оправдает ваше вмешательство. — госпожа Сынчоль села обратно. — Мы годами уживаемся с жестокостью Кана, но такова сущность альф: это раз за разом доказывали все партнеры моего супруга. Тем более…один из них станет супругом Хосоку. — Что, простите?! Сынчоль перевела взгляд на него. — Еще до отъезда в столицу, мой муж сказал, что ищет жениха для Хосока… Он намеревался выдать его замуж до зимы. — Черт побери! — вдруг выругался граф. Он резко провел по лицу, с силой растирая. Госпожа Сынчоль спохватилась. — Правда, он тогда был зол, может уже не хочет. Я…не знаю. Мне очень хочется, чтобы Хосок уехал далеко отсюда, но и оставлять его одного — не хочется. — Если не хотите, чтобы я его убил — подайте на развод. Я ваш ценный свидетель. Позвольте решить все мирно, если не хотите, чтобы потекла его ублюдская кровь. — госпоже нечего было ответить. Она недоуменно замерла, ошеломленная грубостью графа. — Если вы не займетесь этим в кратчайшие сроки — я возьму дело в свои руки. Граф развернулся и поспешно ушёл, прикидывая в голове, где в последний раз видел господина Пака.