choice

— Вам надо поменять комнату. — Пак вернулся почти сразу: он как-то резко отошёл, госпожа Сынчоль даже испугаться не успела. — Если свободных нет, я уступлю свои покои. Госпожа покачала головой. — В доме полно комнат. — Хорошо… Тогда идёмте. — Пускай Хосоки вернётся. Мы переночуем в его комнате. — Пак с очевидной жалостью смотрел на женщину. Дети немного вздремнули, самый маленький спал давно. Попросив подождать, Пак снова отошёл. На этот раз его не было 175 секунд — Сынчоль лихорадочно считала, замирая всякий раз, когда в коридоре полыхали свечи в канделябрах. Баронет вернулся с графином и двумя бокалами. — Я зайду. — подойдя к высокому тумбу с детскими одеждами, он аккуратно разлил напиток. — Это хенесси. Подарок Джина Кану. — Джин… — тихо повторила госпожа Сынчоль и фыркнула. — Звучит как-то чужеродно. — «Сынни» Хосока тоже. — подойдя к постели, Пак протянул бокал. — Не спешите, глотками, позвольте ему вас успокоить. — госпожа Чхве медленно приподнялась и откинулась на спинку кровати. После нескольких минут тишины, госпожа наконец решилась попробовать напиток. — Как вы рискнули развестись? — неожиданно задала вопрос, застав Чимина врасплох. — В наше время…подобное не одобряется. — Напротив. Сейчас многие заключают религиозный брак, потому что его легче аннулировать. — Пак немного кисло усмехнулся. — Как мы, например. — он отпил большой глоток. Кинул косой взгляд на няньку, что задремала в кресло-качалке рядом с кроваткой мальчика. Долгожданного альфы. — Мне нужны были деньги, связи, прочное положение. А ей — дети. Мы оба полностью разочаровались друг в друге, поэтому пошли дальше по отдельности. — И вы так просто ее отпустили? — Зачем мне ее с силой держать? Тем более, если бы она не подала на развод, это сделал бы я сам. — госпожа задумчиво отпила еще глоток. — Однако… Сокджину нужны были гарантии, что Кан не будет играть с ним, поэтому отправил со своей печатью за королевской лицензией. — госпожа Чхве посмотрела на кроватку сына. — Я слышала про эту грязную сделку… граф забирает омег дома. — Паку было неприятно слышать презрение из уст омеги, но ему нечем было крыть. Господин Ким действительно так и сформулировал, понимая, что Хосок никогда не сможет оставить тут детей с их матерью, и наслушавшись грязные истории за курением, Ким решил, что этот омеганенавистник с легкостью откажется даже от детей-омег. «С легкостью» за тяжелые деньги. А этих денег у графа предостаточно. — Вы сами сказали, что чья-то жалость может стать чьим-то спасением. Госпожа Сынчоль промолчала. Она ненадолго задумалась, затем с долей иронии прошептала. — Но…принимать ее оказалось намного унизительнее, чем я предполагала. Хотя, — голос стал жестче. Тон стал холодным и даже злым. Обозленным. — О какой гордости вообще может идти речь? — и осушила весь бокал. Сокджин с Хосоком так и не вернулись. Когда Пак в очередной раз пошел проведать их, оказалось, что после срыва, тот уснул на руках новообретенного супруга. Ким уже перекладывал того на кровать, когда зашел Чимин. — Вы…пришли к миру? — граф резко покачал головой. Конечно. Все не могло быть так легко. — Я приведу остальных. — Кан не показывался? — Нет… Думаю, он больше не высунется. — Ты слишком хорошего мнения о нём. — Полагаю, мы уедем с утра? — Конечно. Ты помоги госпоже Сынчоль расположиться тут, а я прикажу лакеям подготовить все необходимое. Позже они встретились в гостиной на первом этаже. Кто-то из гостей все еще сидел в кабинете хозяина дома вместе с хозяином, выпивали и шумели, все как и всегда. Однако это облегчало им следить за поганым сквертом. Конечно же, проследовать за каждым его шагом невозможно было, однако, все это оказалось неважно, так как господин Кан оказался лежащим у подножия ступеней с переломанной шеей, когда вздремнувшего Кима и Пака разбудил шум его скатившегося тела.