***
— Госпожа, куда мы идем в этот раз? — Подожди, обещаю, тут будет очень весело. — Но разве мы не здесь по причине, что вы будете обучать меня? Но Богиня Элиатроп лишь звонко посмеялась, снова начиная танцевать на зеленой траве, наслаждаясь каждой секундой, проводимой в этом месте. На моем лице было хмурое выражения лица: как можно так инфантильно и несерьезно относится ко всему? Ее тело и волосы медленно сменились на человеческий оттенок, хотя блина волос продолжала быть колоссальной; она явно опять что-то задумала. Схватив меня за руку, красивая на вид, женщина повела меня к небольшому водоему, в котором, как зеркало, отражалось лазурное небо. — Создай здесь беседку, — она указала прямо в середину, — здесь, — Я взмахнула своим посохом, чтобы услышать цоканье со стороны наставницы, — Сделай это без помощи своего инструмента. — Но так гораздо проще, — пробурчала я, держа свой голубой посох, созданный из вакфу, что кристаллизовался из-за стазиса. Небольшая мраморная беседка появилась прямо из воды, что, скорее всего, была вакфу, учитывая что это измерение — чисто один из проектов богов; богиня прошла внутрь беседки, чтобы мягко улечься на поверхность стола. Она радостно вздохнула, наслаждаясь прохладной поверхностью — Как скажешь, но рано или поздно тебе надо научиться и без палочки-выручалочки работать, — она подняла взгляд своих карамельных глаз на меня, — и кстати, тебе кто-нибудь нравится? Наставница всегда могла легко менять темы по щелчку пальца, надо лишь приноровиться к ее быстрой смене настроения; с Великим Драконом не было такой проблемы, он был понятен словно спокойный поток воды в лесной речке. — Никто, моя госпожа, — мой ответ был честен, да и вдаваться глубоко в тему не имело смысла, кроме них, я больше никого не знаю. Женщина немного улыбнулась. — Мы тебя подбирали, ты была рождена среди смертных, а людей не понимаешь, хотя сама одна из них, — задумчиво сказала Богиня Элиатроп, все так же, внимательно посмотрев в мои глаза. Я не понимала, о чем она говорила — разве я не была создана ими как помощник и инструмент, чтобы разбираться со скверной и прочими вредителями баланса? Я изначально была бессмертной и совершенной. — Это проблема, госпожа? — задала я искренний вопрос. Красивая женщина встала из стола, чтобы вся беседка тут же превратилась в воду, которая потеряла свою форму. — Ах, была бы у меня возможность, то заставила тебя перерождаться вновь и вновь, пока ты бы не поняла людские сердца, — протянула богиня, создавая вихрь вакфу, из которого, словно бабочки, взлетали искры. Я склонила голову, слегка дернув своей левой серьгой. — Какая ерунда и трата времени… — прошептала я. — Мы продолжим наши занятия? В следующий раз, я уничтожила все мишени стазиса, что создал Дракон, пока я отбивалась от других целей; несколько заклинаний достигли нужного места, чтобы оно завершилось прекрасным взрывом вакфу, из которого так и искрилась энергия. – Ты молодчинка! — прокричала Богиня, показывая знак победы. — Учитывая, что с тем, с чем тебе придется сражаться, то надо быть быстрее и проворнее. Наставница пошла вперед, потягиваясь на ходу, давая знак своему супругу. — Пять секунд перерыва! — она крикнула. — Что? Но это же мало! — сказала я с досадой, пока мои колени подгибались от усталости. — Отдохнем на смертном одре, — был краткий ответ женщины, пока она брала в руки несколько палок. — Но мы все бессмертны, разве нет? — спросила я с сомнением, подлетев к ней поближе. Она улыбнулась. — Вот поэтому — у нас нет ни секунды на отдых! У нас впереди целая вечность, столько дел и работы, — она подняла одну из палок к небу, — и если остановиться хотя бы на мгновение, то начнешь много думать и отягощаться жалостью к себе, а когда работы много, то и времени на это не будет. Я всегда искренне удивлялась мотивации своей наставницы, что не находила секунды хотя бы для маленькой паузы; так что мое мнение о моей богине - трудоголик. Был глубокий вечер, когда между нами потрескивал костер, богиня сидел напротив, когда Великий Дракон обернулся вокруг нас, словно защищая от возможной атаки. Но здесь ничего не было. — Я не понимаю, для чего вы развели костер. Нам не нужен сон или тепло, чтобы согреться, — я искренне недоумевала с ее странностей, что типичны для смертных. Женщина только напевала что-то о своем, словно, и не слышала моего вопроса; Дракон открыл один из своих глаз, посмотрев на меня. — Это называется «поход», когда люди вместе собираются в лес, чтобы там переночевать: рассказывают истории, жарят еду и делят вместе одно место для ночлега, — перечисляла божественная наставница, продолжая одновременно играться ногами, — это здорово для развития отношений в группе. Не прекрасно ли это, моя дорогая бабочка? Я лишь тяжко вздохнула, прекрасно понимая, что она снова творит всякую ерунду, а не говоря о чем-то более возвышенном; да кому вообще интересно, чем живут обычные люди? — Тебе будет полезно поизучать. Эмпатия — полезное свойство живых созданий, — закончила Богиня. Сегодня был день посвящения меня в архимаги: я проходила сквозь бесчисленное количество колонн, где небо кросмоза сливалось в горизонте с землей. Я почти дошла до обители богов-создателей, пока в этом пути меня сопровождал Великий Дракон, пролетая рядом; войдя в зал, меня уже ожидала Богиня Элиатроп в своем истинном облике. Волосы из вакфу практически создали ореол вокруг нас, когда она спускалась с клине, похожее на диван со спинкой: она мягко поцеловала мой лоб, поздравив с назначением: мои крылья слегка затрепетали. Была очередь для Великого Дракона, отчего мои цвета сменились с желтого-черного на черно-белый, с фиолетовым акцентом. Не теряя времени, она уже испарилась в портале, когда Дракон подлетел прямо напротив меня: из стазисного дыма, протянулась когтистая рука, с золотистым браслетом на запястье, что были и у богини – он мягко коснулся места, между моих “рогов”. «Прости нас». Я с непониманием взглянула на своего, теперь “босса”, а не божественного наставника, но тот махнул величаво своими крыльями, чтобы оказаться выше той зоны, где он мог меня услышать. С того дня, мы больше не особо разговаривали. Хотя я могла вспомнить похожий разговор и с Богиней Элиатроп. — Мы не по этому тебя взяли, что ты нам приглянулась. Разве, ты не сама желала изменений в своей скучной и однообразной жизни? Увидеть что-то интересное, быть обладательницей секретов, которые невозможно рассказать? Не поэтому ли ты залезла в запретную библиотеку, в которую только старейшины деревни могли зайти? Позади меня была девушка в обычной сельской одежде, что можно было бы увидеть и у авантюристов, но ее внешний вид был ужасен: платье в грязи, подбитое колено и одно из некогда блондинистых хвостиков потеряло форму. Почему она была так знакома мне? Чтобы там ничего не найти? «Что на самом деле, они владеют только крохой волшебства? Не смотря на все годы тренировок и опыта — что не имело, в конечном итоге, никакого смысла? Что те, кто как раз и владеет такой силой — никогда даже не знали о нашем существовании?» Перебирая все записи, я не нашла ничего путного: мне верно **** говорил, я только зря время трачу, но я уверена, что я права и вне нашего мира есть и другие. Может, там есть те, кто владеет “магией”? Что ложь старейшин о том, что магии в нашем мире нет и нет смысла заставлять людей изучать этот путь. Смысл знать то, что ты не можешь применять в практике. Мир был огне: лиловые и голубые вихри выходили из трещин, что были глубокими на планете, люди кричали, все буквально плавилось от магической энергии, что не выдерживала наша планета. Я бежала сквозь сгоревшее любимое пшеничное поле, пытаясь найти своих ребят; паника только нарастала и в решительный момент, я споткнулась. Боль была такой острой, что и звука не могла произнести, но услышав шорох, я подняла свои глаза, чтобы только перед собой увидеть две руки, что были прекрасного голубого и фиолетового оттенка — они тянулись ко мне и все стало черным. Придя в себя после наваждения ни фигуры, ни божеств – никого не было в этих бесконечных коридорах. В последнее время, меня часто одолевают подобные вспышки, после которых я чувствую себя запутаннее. «Это наше, ты отрицаешь». Другой ли мне все знать? Она никогда не лелеяла наших богов, когда только обрела свое мнение — мне стало скучно, да и хотелось попробовать новые чары, благодаря чему, у меня есть хотя бы кто-то, с кем можно поговорить о чувствах. Ах да, говоря о цветочках. Махнув рукой, из портала появилось зеркало, что показало мне мир элиатропов — все так же, ничего не поменялось. Возможно, я отсутствовала неделю, максимум. «В любом случае, им все равно, что я делаю, поэтому проведаю моего очкастого и ушастого дружка». И я исчезаю в портале.***
Килби сидел на старой скамейке в беседке, где деревянную крышу обвивали давно высохшие виноградные лозы. Выскочив из “кротовой норы”, я буквально чуть не попала в грязную лужу: благо, я успела зависнуть в воздухе. Погода была не очень хорошей, самый разгар осени, когда буквально не осталось золотистых листьев, пасмурное небо и куча опавших листьев. Моя цель сидела сгорбившись: некогда белая рубашка и штаны был заляпаны грязью, будто он торопился сюда, но судя по пятнам – он сидел здесь давно; даже когда я подошла, он так и не поднял головы. — Я вижу одни и те же лица, слышу их голос, поведение — но они ничего не вспомнят обо мне, — парень заговорил, все еще не меняя своей позы. — Мое проклятие и дар, который я не желал, но, так же, я храню самые сокровенные воспоминания. Я уже не в состоянии больше выдерживать это, но ты приходила ко мне всегда тогда, когда я ничего не помнил о тебе. Откуда в тебе было это желание — каждый раз начинать заново? Но у меня его и не было; оно было уже чисто механическим, за столько прошедших столетий, что чувство дежавю я стала игнорировать. Я всегда игнорировала свои чувства, а когда стала архимагом — они не к чему, когда нужно сохранять баланс в кросмозе. Просто я очень ответственная, но все же, чувство того, что у меня есть старые проверенные способы, что всегда работали с ним – придавали мне уверенности, а сейчас – только неизвестность. И страх, что буду отвергнута, потому что неидеальна и ничего не знаю. — И как давно ты тут сидишь? — я пыталась поближе осмотреть его, но он только дернул рукой на мое прикосновение. — Каждый день сюда прихожу, пока сестра не заберет обратно домой, — приглушенно ответил элиатроп, так и не поднимая головы со своих колен. И только мне хотелось сделать ему замечание, как чья-та рука упала на мое плечо, мягко похлопывая. — Он опять чудачит, да? — я повернулась, что увидеть элиатропа в знакомой голубой шапке, что был немного выше меня. — Я помогу проводить его до дома. Элиатроп подошел к согнутой фигуре, чтобы одним рывком заставить блондина мгновенно встать: тот отмахнулся от его руки, буквально теряя равновесие, но тут же стабилизировавшись. — Я сам пойду, не нужна твоя помощь, — Килби хмыкнул, но не решился посмотреть на меня, когда мы шли по тропинке, что вела к их дому. Его сестра мягко поприветствовала нас, будто и ничего и не произошло; она мягко цокнула при виде одежды брата и ушла в дальние коридоры. Блондин хмуро взглянул на парня в голубой шапке, чтобы со скрипом сесть на стул. — Я тебе говорил не приходить ко мне, Юго, я занят. — Занят чем? Самобичиванием? Или ты думал, что наша семья не будет о тебе беспокоиться? — обвинительно начал русоволосый, махнув рукой в его сторону, — Ты закрылся ото всех нас и не говоришь причину! Конечно, мы будем волноваться за тебя! Ого, судя по его словам — это происходит не одну неделю, которую меня тут не было, но ощущая, что ситуация явно не желает присутствие чужого человека, я незаметно сделала шаги в сторону стены, что разделяла две комнаты: она делила кухню и зал на две отдельные части, поэтому я просто уселась на одно из кресел-подушек, вышитые орнаментов из цветов. — Вы это мне каждую жизнь говорите и все равно ничего не меняется, — буркнул Килби и судя по звукам, он отодвигал стул. — Я несусь с вами, оберегаю – чтобы вы только однажды забыли меня. Наступила тишина, после которой другой собеседник сделал шаги. — Мне жаль, что я не помню тебя, Килби, — ответил Юго явно сожалеющим тоном. Он всегда был искренним в своих чувствах, когда пытался понять другого. «Большую часть времени, пока гордыня его не переплюнет». Было слышно, как блондин мягко вздохнул. — Это мое бремя, которое я несу за всю нашу семью, в этом нет твоей вины. Может, вы меня не вспомните, но я буду помнить за всех вас. И важно то, что ты сейчас здесь, жив и здоров и разве, это не прекрасно? Владелец голубой шапки хмыкнул, активно шурша тканью. Не плачет ли он? О кросмоз, я совершенно не вовремя прибыла сюда и почему Богиня или Дракон не остановили меня… — Насчет полей, где нужны пестициды, я уже сделал формулу, нужно только чтобы я… — Сядь и ничего не делай, мы дальше сами с Советом разберемся, — перебил его Юго. — Как я могу сидеть сложа руки, если я должен… — Килби прошипел сквозь зубы, явно вставая со стула. — Ты можешь хоть раз дать мне сделать все, а не выстраивать из себя супер-старшего, всезнающего братца? В своем состоянии, ты только дров наломаешь, — упрекал его брат-элиатроп, явно не желая слышать отговорки от старшего. Послышался легкий скрежет об деревянный пол, словно кто-то когтями по полу идет. — Он прав брат, мы сами справимся, а ты не переживай так, ведь, не маленькие уже, — промолвила Шинономе своим мелодичным голоском. Они некоторое время еще говорили про проблемы людей, что просят помощи и что кому-то стоит больше уделять время сну и отдыху, но в остальном их гость покинул дом, пожелав приятного отдыха. Я немного расслабилась в кресле буквально забыв о том, что я тоже в гостях и меня никто не вспоминает: у меня появилась идея тихо скрыться в портале, чтобы в следующий раз выбрать другое время для посещения. Кто-то смотрел мне буквально в затылок. Обернувшись, я увидела обладателя шапки цвета словной кости, что устало смотрел на меня: я могла поклясться, что видела в этих бездонно тусклых глазах искру. — Я думал, что ты ушла, ибо так тихо сидишь и еще не ощущаю твоего вакфу, — он поспешил добавить, — будто, тебя здесь нет. В один шаг элиатроп оказался прямо перед моим лицом, чтобы быстро коснуться моей щеки; видимо удостоверившись, что я не плод его больного воображения, он мягко сел на соседний мешок-кресло крепко обняв меня. Мы могли и подольше так сидеть, но мое усиленное обоняние ощущало то, что кого-то я выкину в горячую ванну прямо сейчас и без предупреждения. И обязательно хорошенько намылив. Словно прочитав мои мысли, из перегородки показалась дракон, что не меньше моего скривило лицо — а ведь у драконов тоже хороший нюх и терпеть они вряд ли будут. Шинономе схватила его за шкирку и под протесты ее брата, она повела его на второй этаж, где и находилась ванная и их спальни; решив не мешать намыливанию одной точки моего приятеля, я осталась за дверью, давая ответы на каждый его возмущенный комментарий: он не хотел терять меня из виду. Я прошлась пальцами по его мягким и слегка влажным волосам, пока он лежал на их большой кровати с прикрытыми глазами: блондин был очень вымотан, но просто отказывался засыпать. Шинономе мягко коснулась моего плеча, чтобы без слов дать понять, что она пока приберется: удивительно, как иногда она была похожа поведением на своего отца-бога, что тоже не особо давал внимания словам. Моя рука слегка коснулась основания большого крыла на голове элиатропа, отчего он слегка вздрогнул; наш разговор должен был продолжиться или хотя бы с его обвинений в мою сторону, но за весь этот вечер он не произнес ни слова, просто продолжая цепляться за меня, как голодная пиявка в морозной речке. — Ты вообще, кроме своей семьи – с кем-то еще общаешься? — я припоминала тех трех ребят, что поддерживали его интересы в исследованиях и еще кого-то, но в последние присутствия перестало замечать рядом других людей. Парень нехотя отрицательно хмыкнул, но не уходя от моей руки, что была на его голове. — Даже никто не нравился тебе? За столько жизней? — я продолжала донимать его вопросами, беспокоясь за его будущее; как долго он собирался прятаться здесь, в своей каморке? — Я никогда не интересовался любовью, если подразумевалось создать новую ячейку для общества, — голос Килби глухо прозвучал из простыни. — Сказал бы, что тебе не интересно и все тут, — пробурчала я. Он всегда любил заумно отвечать, что аж голова болела. — Все так же предпочитаешь сидеть дома? Ответом мне стала тишина и тихое постукивание капель дождя в окно: единственный источник света были крылья элиатропа, что были явно больше, чем у обычных элиатропов, отчего, наверное, из-за своего веса они всегда были опущены, как ветки дерева. — У меня не было времени, чтобы прохлаждаться. Наш народ нуждается в нас, а моя семья – в моих знаниях и воспоминаниях. Так мы не совершаем одну и ту же ошибку, — все таки, блондин нарушил тишину, всматриваясь в окно, где началась самая настоящая буря. — Но а как же ты? Ты тоже устаешь и тебе тоже нужно время на себя – Юго прав, они сами справятся, не нужно за ними гоняться, как курица с цыплятами, — я не выдержала в своих словах своего возмущения за него, когда от элиатропа и не требовалось занимать какую-то определенную роль, ведь создателям все равно, пока получается отличное шоу-драма. Но сказать прямо не нельзя. Парень резко присел, смотря на меня этими обезумевшими глазами. — А что я сделаю, чтобы заслужить их доверия и любовь вновь? Они забывают обо мне сразу, стоит кому-то умереть – в итоге, годы стараний дракону под хвост. Я устал из раза в раз повторять одно и то же, — Килби продолжал без остановки выговариваться, — а если все оставлю – обо мне забудет собственная семья! — Но у тебя есть сестра-близнец, — я уточнила. — Нас больше, чем два человека, это не одно и то же, — парень устало опустил голову. Но мое лицо не изменилось на его слова — человеческие чувства на самом деле очень просты, но люди так изводят себя, что становится смешно и он главный пример такого поведения: сам сказал как ему плохо, а потом, что он их не оставит. Я насмешливо улыбнулась, вспомнив и слова Богини о том, как она восхваляла мелкие бытовые вещи смертных, как они увлекательны, что я даже почувствовала резкое желание вернуться в свое измерение и ждать новых задач: здесь я потеряла нить понимания с этими людьми. А он занимается самопожертвованием, как благородно, хотя сам уже на грани. « Все равно не понимаю – зачем так изводить себя ради тех, кто все время все забывает? Запомнят – хорошо, забыли – ну ладно, — я склонила голову к своей руке, чтобы дать шее отдохнуть, — неудивительно, что он был всегда таким тревожным.» «Неудивительно, что он был всегда таким тревожным». — Ладно, все ясно, — я сменила позу чтобы встать, но мою руку крепко схватили, отчего пришлось присесть снова на старое место. Элиатроп поднял свой взгляд на мою фигуру и его брови нахмурились. — Ты снова собираешься пропасть в никуда? — его голос звучал надломлено, что мне показалось, что дело было не только в семье. Я лишь внимательно смотрела на его руку, что так крепко держала меня, но не причиняла боль. — Но и я себе хочу немножко счастья. Разве я так много прошу? Я всегда делал все для благополучия семьи всего народа и моя очередь почувствовать себя особенным, — слезы стали скапливаться на его глазах, пока он отчаянно пытался их убрать. — Я тоже хочу быть любимым за ни за что, как и они… Мое сердце екнуло при виде его отчаяния; что-то близкое по боли немного ощущаю и я, хотя не могу вспомнить точно причину, в отличии от Килби, чья память была безупречной, как белая плитка в моем измерении. Хотя, я была немного недовольна тем, что он все время мне врал, что ничего не помнит, только чтобы я не исчезла вновь, как и каждый раз, когда он достигал нужного возраста для возвращения всей памяти: я делала это не потому, что я так хотела, а то, что меня кто-то мог запомнить и мне бы пришлось уйти навсегда и тогда… — …Я могла бы тебя оставить одного навсегда, — нравоучительно произнесла я, — но раз ты все знаешь, то время открывать мне небольшой секрет. Я встала с кровати, пока он следил за каждым моим движением. Его рука снова ринулась к моей, чтобы притянуть к себе и упереться в нее головой. Блондин тихо что-то шептал, отчего мне пришлось напрячь весь свой слух. — Если эта тайна заставит тебя исчезнуть, то мне не нужно ничего знать. Тайна того, что я архимаг, похоже, откладывается. Вторая я настойчиво просит розовых соплей, но мой холодный разум и тревога твердят, что наше прикрытие готова улететь, как фанера над цветочным морем, которую киты с радостью проглотят. Может, хоть раз стоит отложить в сторону свою работу и немного насладиться кампанией того, кто тоже вечен как и я? Пока, конечно, кое-кто сверху не достанет меня. Я нежно беру его щеку, чтобы его взгляд был направлен на меня и мои слова, что я собираюсь произнести. Слова, которые я надеюсь, он примет близко к сердцу. — Ты прекрасен, как и все твои братья и сестры. Ты рождаешься, растешь, живешь и умираешь. Ты проходишь этот цикл с людьми, которые тоже любят тебя и дорожат тобой и порой, слова не раскрывают всю любовь тех, кого мы считаем близкими и родными, но знай… «Я не меняюсь. Я вечно молодая леди вечности, что и делает, что служит во имя богов-создателей и ни шушу не понимает человеческие чувства. Нет смысла держать обиду на того, кто и плакать не умеет». — …что я готова разделить с тобой твое несчастье. Не знаю, могли ли повлиять на Килби мои слова, но похоже, он ничего не слушал учитывая то, как он крепко обнял меня рыдал так громко, что я временно потеряла слух на одно ухо. «Ты же соврала ему». «У меня не было выбора, и не в первой таким заниматься. Вопрос времени, когда они тоже станут кросмической пылью». «Но ты не хочешь этого». Я обняла юношу еще крепче, одновременно вдыхая его аромат, который сопровождался легким запахом каких-то химикатов из лаборатории и корицы. Приятно знать, что он пьет тот чай, который я ему подарила. Была уже глубокая ночь, когда он все же смог уснуть — он уткнулся мне в грудь, тихо сопя от прошлого перенапряжения его нервной системы; мне был не нужен сон, поэтому весь мой разговор уходил с другой “я”. Мы сошлись на том, что пока ситуация не критичная и что только на Совет Шести магия сокрытия не действует, то мы продолжаем присутствовать в мире; даже если я буду появляться только у Килби дома, то уже будет все в порядке. Но как поведут себя тогда остальные? Не возникнет ли у молодых голов ревность? Они иногда казались такими глупыми, что хотелось умиляться… «Они все равно все забывают с перерождениями, можно забыть об этом». «Нора говорила, что у нее был дневник из прошлой жизни, поэтому она легко узнала меня. Не мешает перестраховаться.» «Хорошо милая, твоя взяла. Я проиграла этот спор». Килби уже успел прижаться поближе, когда наши “крылья” соприкоснулись, пока я продолжала докапываться до другой себя: теперь, я точно не выберусь из этой хватки. Сбоку прижалось еще одно тело, которое я успела забыть: Шинономе, словно кошка как могла тихо пристроилась к моей спине, тихонько приложив ладони к моим лопаткам. Я забыла, что она тоже успела привязаться ко мне, но какой у нее уровень привязанности? Так же, как и у ее брата? Дракон всегда была немногословной и часто умалчивала свои проблемы, отдавая приоритет брату и остальным; следующая задача — поговорить лично и с ней. «Есть вероятность, что она ни слова не скажет. Я могу помочь из нее выдавить слова». Мое лицо скривилось от этой мысли; я не особо лелеяла надежду на удачный исход, но, честно говоря, я и сама успела к ним сильно привязаться и прощание с ними будет, наверное, самым тяжелым. «Попрошу Богиню хотя бы оставить их вакфу душ как сувенир, если их решат уничтожить», — с грустью подумала я. Исход всех неудавшихся игрушек — лететь в помойку. Хотя, у создателей еще не было такой задачи для меня.***
Холодный ветер продувал мои ноги, заставляя меня укутаться чуть больше – хотя, чары на возвращения чувств к моему кристальному телу и действуют в целях иллюзии боли или хотя бы чувствовать касания к нему, но холод или жар был одними из самых неприятных. Это то, что практически невозможно заставить прекратить влиять на меня, отчего я хотела скорее вернуться в теплое помещение. Был разгар снежной зимы, где играли в снежки множество элиатропов, в том числе и братья и сестры Совета; Килби встал поближе ко мне, чтобы прижаться в поисках тепла. — Не хочешь поиграть в снежки, — невзначай спросил блондин. Я фыркнула. — Издеваешься? В такой мороз и еще играть, — я взглянула на играющих детей и Юго, что активно развлекал их, — я и так дико замерзла. Элиатроп положил голову на мое плечо. — Можно разогнать кровь, чтобы тебе стало теплее. Хотя, элиатропы способны при помощи вакфу разогревать себя, странно, что ты замерзаешь, — он хмыкнул, — наш народ и не такое может. — Ты немного предвзят считая, что ваш вид преобладает над всеми остальными. Килби ничего не ответил, только выпуская маленькие облачка пара, что исходил из его рта. В последнее время, он буквально стал одержим звездами, особенно идеей других миров и измерений — их изучения и пополнения своей коллекции экспонатов. Я старалась молчать, что меня уже тошнит от мысли, что мне надо куда-то сунуться, только потому, что мне так сказали мои “боссы”. Всякие миры, где вместо земли слизь — спасибо, ради этого, оно не стоит моего присутствия там. Он изучил все, что мог предложить его родной мир: жил как аристократ, был никем и ничем, был путешественником и пробовал где-нибудь осесть — он перепробовал все. Его сестра Шинономе больше любила эту “стабильность”, ведь она знала все наперед и это ее очень воодушевляло, когда Килби наоборот, только подавляло внутренне. Надо же, какими могут быть разными близнецы. «Как и их божественные родители». Но я видела, с каким восторгом Килби рассказывал о новых открытиях, о звездах, что он видел в недавно изобретенном телескопе; маленький Чиби буквально отклеиться от него не мог, пытаясь изучить строение это “штуки”, а Юго предвкушал новые приключения. В такие моменты, Килби очень напоминал свою мать, что была в одном восторге от предстоящей работы – явные трудоголики, какая гадость. Великий Дракон сообщил, что возможно в правом секторе кросмоза от Инкарнама — снова появилась скверна, а поблизости от одной мирной планеты кросмические черви: что скверна, что черви отнимают катастрофически много времени. У меня было не очень хорошее предчувствие, да и дело было срочное, поэтому кратко сообщив Килби о том, что у меня есть очень неотложные дела, он в полусне попросил не тянуть с этим, когда уже полностью провалился в сон. Разбив в дребезги очередную гадость, с которой боги не собирались разбираться и посылали на это меня, я создала портал, чтобы отдохнуть в своем измерении; не имея понятия, сколько прошло времени, пока я спала – я не нашла счетчики. Проклятый Кселор, он так их не починил и не вернул мне. Мои ноги левитировали над сгоревшей землей: кроме кучи пепла и сгоревших тел механических созданий, здесь больше ничего не было. Мир был в огне, поглощаемым фиолетово-голубыми огнями. Мотнув головой от наваждения, я так и не нашла следов элиатропов – может, только остатки их некогда тел; вакфу немного теплился на этой мертвой планете. Восстановление будет критически долгим, если этим серьезно не заняться. Мне было грустно, что я снова впала в “спячку”, что буквально проспала здесь целую войну, но я отчетливо ощущала дофусы, очень далеко отсюда, что было очень странным — Богиня и Дракон никогда не перемещали своих созданий в другие миры. Мне стало немного радостнее, что мой друг жив (может и немного здоров), просто очень далеко отсюда. — Или кто-то исполнил свою мечту увидеть другие миры, — я кротко улыбнулась, но тут же опомнилась, — что буквально невозможно, учитывая их ресурсы и знания. С новыми мыслями, мои думы становились темнее — не похитил ли их кто или боги-создатели опять мне ничего не сообщили? От усталости после битв и вычищения от скверны, но нужно было найти беглецов; мой глаз заметил механическое тело, что было смутно знакомым. «Похоже на те железные игрушки с того мира, где нет растений. Я имею в виду тех, кто считал, что они живые. Механоиды, робоиды…» «Неважно, ведь от них тут осталась только пыль. Неужели, они решили сжечь тут все живое? Хотя, у них в мире разгоралась гражданская война из-за классовых различий, но они вряд ли бы стали выносить свой мусор из дома». Я пожала плечами на эти размышления, потому что видела этот народ мельком, да и не особо интересно было: они не были внешне привлекательны, чтобы там задерживаться. — Хотя, как там поживает Вонворм, она была очень миленькая, когда она мы познакомились… — я вспомнила одного жителя, что на редкость была болтлива.***
Все очень изменилось. Настолько, что мое присутствие просто не имело смысла — Килби нигде не было, даже его вакфу, но мне удавалось создать связь с Норой, через статуи Богини Элиатроп, но кто-то постоянно сбивал меня, кто-то чужеродный и с этой планеты: эта гадость притворялась богиней, путая мысли юной элиатропки и Эфрима. Последнее, что мне удалось увидеть — как мир горел из-за присутствия огромного механизма, чье имя мне было не знакомо; невероятный взрыв, который я видела из кросмоза, что полностью уничтожил все живое на планете и я даже не смогла спасти дофусы, чтобы хоть как-то сохранить артефакты на безделушки для моей коллекции хлама. Я вернулась в свое измерение, что так и продолжало быть кристально белоснежным: раньше, я экспериментировала с цветом и интерьером, но самым оптимальным вариантом так и остался чистейший белый, словно не начатый холст для работы. Звук моих каблуков раздавался по коридору, отчего моя головная боль от тревоги становилась сильнее. «Я и ты тонем в любви, Навсегда, навсегда лишь ты и я». — Интересно, где я это слышала? — промелькнула мысль в моей голове, пока марево желтого и голубого не появилось перед моим взглядом. Там стояла девушка, среди пшеничного поля, под голубым небом: ее взгляд встретился с моим и она нежно улыбнулась мне, пока ее белокурые хвостики трепал ветер. Кто-то звал ее по имени, кто-то знакомый но и одновременно далекий. Ах, все стало на свои места, потому что я смотрю на саму себя. Я провалилась в сон. — Пришла проведать меня, дитя мое? Богиня все так же тепло приветствовала меня, несмотря на свое печальное положение: ее руки и голова были окольцованы золотыми печатями, что выглядели как огромный забор из золота, украшенный сложным орнаментом; ее голова с невероятно длинными волосами свисали из главного кольца, но женщина не предприняла никаких попыток к побегу. — Пришла посмотреть, как поживает моя “наставница”, — приветливо ответила я, держа в правой руке свой кристальный посох. Богиня мягко усмехнулась, но больше не отвечала; решила, что с нее хватит, раз я не принесла ей ничего интересного. — Боги обустроили мир и там живет множество разных людей, с разной верой – довольно занимательное зрелище, — я добавила к этому молчанию немного новостей из мира вне. — Не забывай о балансе – они относятся к нему проще, чем мы, хотя не побрезговали “наказать” меня, — Богиня Элиатроп махнула ладонью в сторону, — только мой супруг перестал общаться со мной, — ее последние слова прозвучали обиженно. Я взглянула на эту женщину, что превышала меня размерами в сотню раз, но оставалась беспомощной в этих печатях; знала ли она вообще, почему Дракон с ней не разговаривает? Учитывая ее напористый характер и лидерство в их отношениях, то и удивляться этому исходу нельзя. Но волновало ли состояние их созданий, их детей, что оказались в бегах из-за другого народа? Что игнорировали их крики о помощи? Я не обратила внимание, что мой последний вопрос я озвучила вслух. — Не интересно. Никогда не интересовалась, что и куда они пропали. Я немного нахмурилась с ее слов. — Но разве ты не говорила с ними через пророка, своих детей? Я, ведь, не выполняла там свою обычную работу, потому что вы запретили вмешиваться в их дела, — я сделала уточнение, что в этот раз я была лишь наблюдателем. Богиня засмеялась. — Вот именно — жить с ними это одно, а направлять их не надо. Пусть попробуют сами разобраться, так и нам интереснее смотреть, — можно было ощутить, что сквозь волосы, которые скрывали ее лицо – Элиатроп улыбалась. — Они должны научиться самостоятельности, иначе они не будут развиваться и исчезнут, как будто их и не было. Мы боги, мы созидаем и разрушаем, а ты наблюдаешь. Я поняла легкий намек, что разговор явно окончен и была готова развернуться, чтобы вновь уйти по мраморному коридору из этой кросмической темницы для Богини Элиатроп. Она окликнула меня. Вот это ситуация — я не могу сдержать раздражения Уничтожение всего живущего, полная гибель нации, стертая в порошок: я пыталась сдержать свою злость в себе, но с меня достаточно. Ни один из этих людей не говорил мне спасибо или не считали меня чем-то особенным – поэтому, не было смысла жалеть тех, кто стал кросмической пылью. Прошедшие тысячелетия ясно показали мне, что чаще побеждает тот, кто лучше плывет по течению времени: Богиня пыталась научить меня ощущать чувства, радость человеческих эмоций, которых я не осознавала даже будучи смертной, но я считаю, что это только помогло мне больше понять — нет никому дела до твоих истинных чувств. Веди себя как сумасшедшая или человек в отчаянии — только покажешь отличное шоу с попкорном, а боги только по аплодируют. И к сожалению, я не собираюсь переходить на сторону добра, но не испытываю печали. — Надеюсь, твой гнев спадет, когда придет время. Здесь не очень весело сидеть, так работать хочется, — простонала богиня, тряся наручниками. — Ты же сама знаешь, за что ты здесь, моя богиня и как архимаг, я имею право наказать тебя за твои преступления, — произнесла я свои слова максимально дружелюбно, что я не собираюсь снова обсуждать с ней этот вопрос. Некоторые особо сговорчивые боги проболтались мне, что сказал им Великий Дракон об архимагах: мы имеем возможность временно заключить свое божество под стражу, если оно в чем-то провинилось; архимаг был как страховкой на случай, если божество начнет рушить баланс. Поэтому, выбор человека в архимаги очень важная вещь и особенно, чтобы он был верен своему божеству – поэтому божественный пантеон не интересовался подобными вещами, так как они считали, что и без “секретарей” хорошо с работой справляются. Какая наивность. Хотя, Кселор умудрился собрать хранителей для каждого месяца — единственный бог, которому не все равно. Богиня Элиатроп была заключена мной за то, что со своим мужем — разрушила мою планету, которая не была способна выдержать такой объем магии: большая часть моей памяти вернулась ко мне, хотя до сих пор есть белые пробелы, но хоть, они и пытались стереть ее, так как я бы наверняка впала в депрессию. Но как оказалось, тогда они нарушили какой-то закон, поэтому даже если оно произошло тогда, когда я не была в их подчинении, то все равно имею право “поставить в угол”. В любом случае, я выбила себе отпуск. Такая как я — один из их экспериментов, в который они слишком много вложили, чтобы так просто выбросить: боги делали много вещей, что расшатывало баланс и как помощник, я давно должна была провести суд, но кто мне об это скажет? Великий Дракон склонил свою огромную голову передо мной поклявшись, что будет в стороне и выполнять все, что я скажу в качестве его наказания: он искренне стал волноваться за своих детей, что буквально исчезли с их планеты. «Это вопрос времени, когда они снова возродятся. С шестью дофусами и нашими детьми – они возродят народ элиатропов и драконов», — поведал мне Дракон, пока я скептически смотрела на это. Я была в мире Двенадцати, а не Десяти, как было ранее — боги плодятся как кролики, что просто смешно; элиатропам будет сложно здесь жить, учитывая как мне говорил мой старый друг, что они миролюбивый народ. «Вот чушь», – подумала я на это счет, ведь, в этом мире все стараются доказать, что они заслуживают свое существование на этой планете, а если ты не готов бороться — то тебя растоптают и Бракмар был тому доказательством. Хотя, мне понравились горки в Бракмаре, они оказались, на удивление, веселыми. Я даже хотела прокатиться еще, но за это пришлось бы платить в два раза больше, а золото, что я брала из сокровищницы Энутрофа — закончились бы очень быстро. Кто мог подумать, что человеческую натуру будет так сложно стерпеть; я могла бы назвать свою состояние отчаянием, если бы могла хоть что-то чувствовать. Не обращая внимания на Богиню, я продолжила свой путь к выходу отсюда – на данный момент, у меня больше нет тем для разговора.