***
Эмоций не было от слова совсем. Все они остались в минувшем дне. В ночи, которую Годжо смог пережить только с помощью спиртных напитков, иначе он просто не смог бы смириться с тем, насколько он жалкий, раз не может помочь своему же лучшему другу. Однако от навязчивых мыслей не спасала даже апатия. Хотелось биться головой об стенку, только бы не слышать собственный голос разума, который в последнее время стал слишком невыносим. Из раза в раз повторяющиеся и однотипные мысли сводили с ума. Верить в то, что единственным способом спасти человечество было убийство Гето, отчаянно не хотелось. Однако Сатору уже понял, что его друг будет стоять на своем до последнего. Его даже не захотели вчера слушать, о чем может идти речь? Сугуру даже не готов был поднимать тему того, чтобы его план подвергся хотя бы небольшой корректировке. Сатору поставил швабру возле кровати и поднял разбившуюся рамку с фотографией, на которой были изображены два подростка, Годжо и Гето, в моменте, когда они в шутку пихали друг друга из-за очередного дурацкого спора. Когда Иёри для проверки качества сфотографировала их на свой новый фотоаппарат, Годжо настойчиво просил ее удалить эту глупую фотку, однако девушка никак не поддавалась на уговоры, в итоге отправив её ещё и Сатору. Годжо долго отнекивался от неё, однако спустя время в тайне от всех всё-таки поставил её в рамку, которая стояла в его комнате возле кровати и по сей день. Эта фотография давала фантомное ощущение того, что всё было не таким уж и плохим. Каждый раз, когда парень смотрел на эту фотографию, в груди разливалось приятное и тёплое чувство, которое часто придавало ему сил и помогало двигаться дальше, несмотря ни на что. Несмотря на то, что между Сугуру и Сатору уже давно не было такой крепкой дружбы. Годжо провёл большим пальцем по их счастливым лицам, грустно улыбаясь. Тогда они даже не подозревали, что всё может обернуться таким образом. Интересно, как бы они из прошлого отреагировали на то, что происходит между ними сейчас? Наверное, они оба были бы в шоке и не поверили бы ни единому слову того, кто рассказал бы им их дальнейшую историю жизни. Более того, назвали бы этого человека дураком, который совершенно не умеет врать, ведь такая дружба, как у них, просто не могла закончиться, и ничего не смогло бы повлиять на этот факт. Парень аккуратно вытащил фотографию из сломанной рамки и положил её на прикроватную тумбу. Старая потёртая рамка уже давно нуждалась в замене, так что Сатору мысленно пообещал себе на днях присмотреть новую. Он снова взял швабру в руки, продолжая драить пол. Квартира уже выглядела относительно чистой, по крайней мере осколки стекла и разбросанная по всей квартире, разобранная на несколько частей и, откровенно говоря, изуродованная мебель были выкинуты. По дороге до мусорки, Годжо то и дело ловил на себе косые взгляды соседей, неся мусорные пакеты с бренчащими бутылками. По их лицам было видно, о чём они сейчас думали — их предположение насчёт пьянки Сатору оказалось правдивым, на что сам Годжо постоянно закатывал глаза из-за неловкости и стыда. А когда он выносил сломанные стулья, стол и даже диван, которому тоже сильно досталось, они и вовсе, казалось, всерьёз задумались над тем, чтобы переехать в другую квартиру с более адекватными соседями. Всё-таки иметь за стеной неуравновешенного «психа» не хотелось никому. И самое обидное было то, что они были абсолютно правы. Уже вечерело, а парень успел сделать только половину работы, что только ухудшало общее состояние Сатору, который до сих пор мучился от похмелья. Он всегда долго от него отходил, его положение не улучшало даже бесчисленное число таблеток от боли в голове, животе, тошноты и дальше по списку. Это было второй главной причиной, по которой Годжо всячески избегал алкоголя. Сатору мысленно пообещал себе больше никогда не притрагиваться к разного рода спиртным напиткам, запоминая далеко не позитивные последствия после всего этого. Когда пол уже почти блестел от чистоты, в голову Сатору внезапно пришла идея, которая могла стать последней надеждой на счастливую жизнь Годжо и Гето, да и всех людей в принципе. Его глаза блеснули, и он ненадолго замер, в деталях продумывая свои дальнейшие шаги. План был неоднозначный и в какой-то степени даже бредовый, но попробовать определённо стоило. «Лучше сделать и пожалеть об этом, чем вообще ничего не сделать, правильно?» — подумал он и достал листок с ручкой, чтобы написать письмо с объяснением на случай, если его будут искать. А искать его точно будут, так как парень и сам не знал, насколько может затянуться то, что он задумал. В надежде на то, что после своего отчаянного поступка старейшины не будут орать на него больше месяца, вероятность чего была крайне мала, он быстро настрочил всё, что только было у него в голове. Когда письмо было готово, Сатору оставил его на самом видном месте — холодильнике и написал сообщение Сёко о том, что он, наконец-то, нашел возможное решение их проблемы, и, не дождавшись её ответа, бросил швабру и убежал собираться. Вот от нее он точно получит больше всех, но это будет потом, так что пока можно сильно не беспокоиться. Это будут проблемы уже будущего Сатору. Он быстро переоделся из домашней одежды в уличную, потратив на это меньше минуты. Нельзя терять время, пока он не успел передумать насчёт своего опрометчивого решения. «Нужно найти его!» — подумал про себя Годжо, хватая ключи и вылетая из квартиры со скоростью света. Повязка и очки остались благополучно забыты на тумбочке в прихожей.***
Парень с черными, как смола, густыми волосами сидел за столом и разбирал украденные из магического колледжа секретные документы в попытках найти информацию о том, где хранятся пальцы Сукуны. Зная то, как часто магический колледж завуалировано писал обо всём, о чём только было можно, независимо от того, был это секретный документ или что-то абсолютно неважное, Гето пытался найти в записях скрытый смысл. Он вчитывался в каждое предложение, чуть ли не в каждое слово, однако ни к каким положительным результатам это так и не привело. Сугуру устало выдохнул и отодвинул от себя стопки бумаг куда подальше. Глаз был сильно замылен, и эти документы сейчас хотелось видеть меньше всего. Склонив голову, он тщательно стал разминать шею, которая начала порядочно так болеть из-за почти неподвижного положения парня. Тут дверь с тихим хлопком закрылась и в помещение вошёл Ханами с чем-то странным под рукой. Но это был не пакет и даже не вещь. Он с грохотом поставил это нечто на стол так, что некоторые бумаги попадали со стола. — Эй, поаккуратнее нельзя?! — заорала голова Джого, что самое необычное — только одна голова. Глаза Сугуру тут же округлились, и он с немым вопросом посмотрел на Ханами, который сел за стол, рассматривая старые документы. — Нашёл на одной дорожной трассе, — пояснил он и недовольным голосом обратился к Джого, точнее к тому, что от него осталось. — Между прочим, если бы я тебя не нашёл сегодня днем, то ты так и остался бы лежать так ещё неделю уж точно! — Ханами развернул его голову к себе, чтобы сказать это лично ему в лицо. — Ты вообще должен сказать мне спасибо! Джого лишь раздражённо сцепил зубы, понимая, что Ханами всё-таки был прав. Однако признать это вслух, а уж тем более за это благодарить, было слишком для его гордости, поэтому он лишь молча стал испепелять Ханами взглядом. — Так, что произошло? — всё ещё находясь в недоумении, спросил Гето, переводя взгляд с одного на другого. Ханами лишь пожал плечами, возвращая свое внимание к документам и всем своим видом показывая, что он не в курсе того, как так получилось, что теперь их сообщник выглядит так. — Да это все твой сучёныш сделал, — раздражённо проговорил Джого и, поймав негодующий взгляд, вздохнул, понимая, что причину своего позорного поражения придётся объяснить. — Он дрался с каким-то проклятием особого уровня, кажется, он был на миссии, а я был неподалеку, вот и решил не упускать возможность и посмотреть, на что он способен, — он сильно нахмурился. — Чёрт, я сильно недооценил этого ублюдка, он просто расширил свою территорию, а я даже моргнуть не успел, как голова отлетела метров на сто от моего тела… А этот урод даже не посмотрел на меня, — зарычал Джого, явно разочарованный в таком высокомерном отношении к своей персоне. — Это на него похоже, — только и сказал Гето, понимая, что речь идёт о Сатору. Его голос как-то странно надломился, что заметил Ханами, однако он промолчал, лишь внутренне делая пометку о том, что с их боссом в последнее время творится что-то уж очень странное. Неужели это как-то связано с Годжо Сатору? — Мы должны убить его, иначе мы точно не сможем осуществить то, что задумали! — всё продолжал орать Джого. — Мы не будем его убивать, — холодно произнёс Сугуру, посмотрев на Джого так, что тот сразу заткнулся. Казалось, что этот взгляд смог бы сжечь его адским огнём прямо сейчас, не смотря на то, что стихия огня всё-таки принадлежала проклятию. — А что нам тогда делать? Он и правда слишком большая заноза в заднице, — тяжело вздохнул Ханами, — а мы не сможем с ним справится даже в полном составе. Если он будет против нашего плана, то это обернется для нас самой настоящей катастрофой. — Мы запечатаем его так же, как и Сукуну, — тихо сказал Гето. Слова давались с трудом. На такие меры идти очень не хотелось, однако Сугуру давно понял, что его друг ни за что не согласится на сотрудничество, и для его же безопасности это было необходимым решением, как бы неохотно было это признавать. Сугуру не был до конца уверен в том, что проклятиям хватит благоразумия не лезть на рожон. А такая мощная сила Сатору могла стать большим препятствием на пути к исполнению задуманного. Повисла тишина, во время которой каждый переваривал только что полученную информацию. Было даже слышно тиканье настенных часов. — Запечатать?! Куда? — снова начала орать голова Джого. — То есть ты считаешь, что убить его невозможно, а запечатать вполне реально? Так, что ли, получается?! — Запечатать его будет гораздо легче, чем убить, — предупреждающим тоном ответил ему Сугуру, постепенно выходя из себя. Злость усиливалась с каждой минутой всё больше и больше, однако проклятие не обращало на это совершенно никакого внимания. Его дерзкие высказывания о Годжо нехило проходились по нервной системе, из-за чего маска вечного спокойствия в очередной раз дала огромную трещину. Джого хотел сказать что-то ещё, однако Ханами несильно стукнул его по голове, заметив, что дело достигает критической точки. Джого на него недовольно зыркнул, однако всё-таки заткнулся. На некоторое время вновь стало тихо. Гето, недолго думая, вновь стал изучать документы, усердно игнорируя чье-либо присутствие. Однако тишину вновь нарушил тяжелый вздох со стороны Джого. — Хорошо, делай, что хочешь, — только и сказал он, — но если что-то пойдет не так, я его убью, будь в этом уверен. И никто и ничто меня тогда уже не остановит, — уже немного спокойнее сказало проклятие, с вызовом смотря на Сугуру. Гето на этого ничего не сказал. Только глаза потемнели настолько, что, казалось, у них и вовсе не было радужки. Он смерил проклятие тяжелым взглядом и лишь подумал, что если угроза Джого окажется воплощена в жизнь, то от него не останется ровным счётом ничего. И от мира, пожалуй, тоже.***
Когда Ханами и Джого стали спорить о какой-то, откровенно говоря, ерунде, совершенно не касающейся их плана, разбираться с документами стало и вовсе невозможно. А когда к разговору подключился ещё и недавно пришедший и до ужаса громкий Махито, Гето вообще чуть ли отчаянно не завыл, однако во время себя сдержал. Всё-таки лидер должен вести себя спокойно и сдержанно, хоть это и было тяжело рядом с такими персонажами. Он несколько раз просил их быть потише, и каждый раз тишина воцарялась ровно на минуту, после чего спор возобновляется с новой силой. Не действовали даже предупреждения и запугивания своими проклятиями. Голова просто раскалывалась, а боль неприятно давила на глаза. Он отшвырнул от себя надоевшие бумаги, уже не в силах сдерживать злость и раздражение. Было принято решение выйти проветриться, ведь только так все останутся в живых с большей вероятностью, чем если бы он остался здесь и продолжил терпеть это испытание на стрессоустойчивость. Слишком увлечённые своим разговором проклятия даже не заметили, как Гето ушёл. Вечерний воздух обдал все тело приятной прохладой. Сугуру сделал жадный глоток, почувствовав, наконец, что-то кроме навязчивого запаха пыли и сырости. Было слишком много всего, что надо было обдумать и решить. Где найти оставшиеся пальцы Сукуны, как осуществить план с минимальными потерями, как склонить Короля проклятий на свою сторону, как найти Королевство тюрьмы, в которое можно было заключить Сатору? Когда в мыслях всплыл образ Годжо, парень нахмурился, опять начиная винить себя за вчерашнее. Он не должен был так реагировать, должен был дать парню сказать то, что он хотел, а после спокойно объяснить, что план Сугуру ни за что и ни при каких обстоятельствах не изменится. Но вместо всего этого получилось то, что получилось. Неожиданно захотелось вернуться в убежище и снова сесть за бумаги, потому что так мысли были заняты только этим, а не удушающим чувством вины перед Годжо. Гето тяжело вздохнул, осознав, что он ушел слишком далеко от общей квартиры, поэтому он продолжил свой путь в надежде на то, что гудящая от постоянно крутящихся мыслей голова, наконец, успокоится и даст парню возможность прожить остаток дня без нервов и переживаний. За всеми этими размышлениями он и не заметил, как ноги его привели к тому кафе, где они и встретились вчерашним днем с Сатору. Он ухмыльнулся такому забавному стечению обстоятельств. Опять это место. Решив, что чашка ромашкового чая — неплохой способ успокоить суматошный мозг, парень уже хотел было перейти через дорогу, однако за спиной послышался крик. — Эй! — крикнул знакомый голос, который заставил Гето обернуться. К нему быстрыми шагами направлялся Годжо. Выглядел он, мягко говоря, помято: волосы торчали в разные стороны, он был сильно запыхавшийся, как будто от трёхнедельного кросса, а глаза были сильно опухшими, будто от слёз. Он плакал? Значит, вчера Гето его всё-таки обидел. Эта мысль тупо кольнула куда-то между рёбер. — Господи, почти весь вечер тебя сегодня ищу, — почти неразборчиво из-за тяжёлой отдышки пробубнил парень, решительно идя к Гето. Сам не понимая своей реакции, Сугуру развернулся и стремительно стал уходить от Годжо. Куда и зачем он сейчас шёл, он и понятия не имел, знал только то, что он просто обязан быть где-то далеко от Сатору. Грудь невыносимо сильно сжимало с такой силой, что казалось, что кости вот-вот не выдержат и просто переломаются от такой давки. Нет, Гето причинил ему слишком много боли, чтобы сейчас сделать то же самое. Надо уходить. — А ну стоять! У меня есть кое-что важное, что я должен тебе сказать, и ты, мать твою, выслушаешь меня! — почти приказным тоном прокричал Сатору, переходя на бег, чтобы догнать удаляющегося от него Гето, который никак не хотел сбавлять скорость, с которой он в буквальном смысле убегал от Годжо. — Сатору, я… — парень хотел сказать о том, что сожалеет о вчерашнем и о том, что его переубеждать уж точно идея не из лучших, но его резко схватили за руку, заставляя остановиться. Теплая ладонь крепко сжала запястье, не оставляя даже малейшей возможности на то, чтобы вырваться из этой стальной хватки. Гето всё ещё избегал смотреть Годжо в глаза, поэтому его голова была отвернута в сторону пустого переулка. Однако за спиной послышалось то, что Сугуру мог услышать, как ему всегда казалось, только в своих мечтах и не сбываемых грезах. — Я согласен. Одна фраза заставила, кажется, весь мир остановится. Гето распахнул свои до этого непроизвольно зажмуренные глаза и устремил взгляд куда-то вперед. — Повтори, — одними губами прошептал Сугуру, будучи не в состоянии ни то, чтобы внятно говорить, а даже думать. Рука Сатору сжала запястье ещё сильнее, причиняя боль, однако Гето остался неподвижен. — Я хочу присоединиться к тебе, — еле слышно сказал Годжо. Его голос немного дрожал, а рука начала потеть, однако никто из них не обращал на это никакого внимания. К Сугуру вновь вернулся контроль над своим телом и он медленно развернулся, во все глаза вперившись в напротив стоящего парня. Хотелось проверить, правда ли это или всё-таки какой-то отвлекающий маневр, чтобы схватить Сугуру и заключить под стражу. Однако увидев глаза Сатору, в которых не было и толики сомнения, у Гето не осталось и малейшей мысли о том, что его слова могли быть обманом. Однако кое-чего он всё-таки не понимал. — Почему? — глядя в небесно-голубые глаза, которые даже в темноте казались ярче любых звезд, задал вопрос Гето. Годжо грустно улыбнулся, ослабляя хватку, но всё ещё держа руку Сугуру в своей. — Потому что я понял, что не хочу жить в том мире, в котором моим соперником будешь ты, — тихо сказал Годжо. — Я не хочу, чтобы мой лучший друг был моим врагом, это неправильно. Я не хочу больше жить вот так, я устал делать вид, что могу с этим справиться, — сказал он, окинув грустным взглядом пустую улицу взглядом. Им было слишком тяжело друг без друга, и отрицать это было бы просто глупо. От услышанного глаза Сугуру противно защипало от наступающих слёз, и он поджал губы, пытаясь таким образом сдержаться и не разреветься прямо сейчас. И откуда в нём только столько сентиментальности? Он резко подался вперёд, заключая Сатору в крепкие объятия и утыкаясь куда-то в изгиб шеи. Ему так давно хотелось это сделать, что слёзы радости всё-таки хлынули из глаз. Их было слишком тяжело сдерживать. Это был слишком долгожданный момент. Слишком много всего накопилось, чем Сугуру не мог ни с кем поделиться, и сейчас, почувствовав, наконец, что с ним готовы разделить его боль, он смог вдохнуть полной грудью. Годжо ошарашено смотрел вперёд себя. Ему потребовалось достаточно много времени, чтобы осознать, что сейчас только что произошло. Он стоял как истукан, пытаясь понять, что ему сейчас нужно делать. Однако еле слышные всхлипы привели его в чувства и он с улыбкой обнял Сугуру в ответ, зарывшись носом в чёрные волосы и вдохнув родной запах, который спустя столько времени совсем не изменился. Он почувствовал небольшое и такое долгожданное облегчение от чужого тепла. «Так, значит, не я один сегодня буду ходить с опухшими глазами…» — мягко улыбаясь, подумал Годжо, почувствовав как его толстовка с каждой секундой всё больше и больше становится мокрой от чужих слёз. Их руки по-прежнему были крепко сцеплены в замок. Теперь они не отпустят друг друга никогда и ни за что на свете. Теперь не будет бессонных ночей и, наоборот, кошмаров, из-за которых каждый из них просыпался в холодном поту, боясь, что увиденное во сне может сбыться в реальности. Не будет постоянных чувств вины и тревоги. Они достаточно натерпелись, чтобы, наконец, стать по-настоящему счастливыми рядом друг с другом. Теперь всё, наконец-то, должно было наладиться, ведь они пройдут через все трудности вместе. Теперь они преследуют одну цель и они снова на одной стороне. Теперь они снова будут сражаться бок о бок, а не против друг друга. И теперь всё, наконец-то, будет как и раньше. Теперь всё точно будет хорошо. Ведь так?