Не злите Мантикору

Проснулся, умылся, собрался. Не помню, чтобы я так хорошо высыпался в башне Гриффиндора хоть раз за прошлые три курса. Забавно, как я готов прощать «лучшему другу» свой постоянный недосып из-за его храпа. Точнее, был готов. Теперь пусть катится Мордреду в задницу, и если мне когда-нибудь придётся снова ночевать в спальне факультета — я затолкаю рыжему предателю в глотку его вонючие носки. Пока завтракал, интересно побеседовал с Добби: — Так что это за комната? — Комната теперь часть Добби, а Добби — часть Комнаты. Она исполняет желания, и Добби тоже. Только Добби может готовить еду, а Комната — нет. — Какие желания может исполнять Комната? — Очень-очень много различных желаний, хозяин Гарри Поттер сэр. Я понял, что перечня возможностей не добьюсь, так что решил, что надо спрашивать конкретнее. — Если я пожелаю, чтобы она никого кроме меня и тебя не впускала? — Комната будет против. Они будут против. Но можно спросить. — Они? — Они, хозяин Гарри Поттер сэр. Когда домовые эльфы становятся старыми, а их тело дряхлеет и понемногу осыпается в пыль, эльфы Хогвартса приходят в Комнату и отдают ей дух. Сила любого эльфа, кто умер в этих стенах становится частичкой Комнаты и продолжает служить. — То есть, они — это умершие домовые эльфы, которые управляют этой Комнатой? Они здесь? Они смотрят? Мысль о том, что за мной кто-то подсматривал всё это время ужасала. — И да, и нет. Добби знает, но не знает. Им нет дела, но они бдительны. Они исполняют и не исполняют пожелания. Добби считает, что хозяин Гарри Поттер сэр — хороший волшебник, великий волшебник. Может они согласятся служить Гарри Поттеру. — И тогда Комната станет моей? Эльфёнок пожал плечами. — Веди, — решительно сказал я, вскакивая со стула. — Не надо идти, хозяин Гарри Поттер сэр. — произнёс Добби, мягко усаживая меня назад. — Чтобы увидеть, нужно просто закрыть глаза. К моим закрытым векам прикоснулись два тёплых пальца домовика, и я, казалось, полетел в тёмную пропасть. *** Макгоннагал вроде бы как собиралась провести существенный ремонт своей аудитории после какого-то случая неудачной трансфигурации у старшекурсника, но я не мог быть уверен наверняка. В конце концов, в гостиной я не появлялся с тех пор, как меня избил Уизли, так что объявления об этом не видел, как и не знал точного номера нужного кабинета. Вот и пришлось после завтрака у себя спешно идти к Большому Залу, чтобы оттуда проследовать за Макгоннагал к месту проведения занятий. Голова немного гудела, отходя от той мозгомойки, которую мне устроил совет эльфов. Эти их глаза, как теннисные мячи размером, иногда оторопь вызывают, когда это один лишь Добби, а уж когда этих глаз несколько сотен, если не пару тысяч, и все они светят на тебя огоньками из стены мрака… В общем, если бы они не одобрили моё право на исключительное использование Комнаты-по-Желанию, я был бы очень зол, а так я обрёл хорошее пристанище, безопаснее которого, наверное, была лишь башня директора Хогвартса. Кстати о директоре: Альбус Дамблдор эльфам очень не нравился, по не озвученной для меня причине, и потому моей платой за помощь Замка и жизнь в Комнате была смена директора Хогвартса на кого-то более подходящего. К счастью, цена эта взымалась уже после моего выпуска из этой школы. Был ли я удивлён? Да не очень. После того, как я понял, что профессор Дамблдор мне лжёт, я был зол на него, и, очевидно, лгал он не только мне, так что человеком был… не из лучших. Вот чему я был удивлён, так это выкрику «Редукто!» почти напротив входа в Большой Зал. Грохнуло, свистнуло, тонкая полоска боли пробежала по моей щеке. Кто посмел?! Рыжий увалень номер-6 из семьи Уизли, конечно же! — Локомотор! — снова выкрикнул он быстрее, чем я успел навести на него палочку. Меня бросило о полуоткрытые двери Большого Зала, после чего я пролетел ещё метров пять и шлёпнулся на пол. В спине что-то щелкнуло, и я не был уверен: встало на место оно при этом, или сломалось. В Зале воцарилась тишина, посреди которой прорезался голос кого-то из старшекурсников: — Вот это я понимаю «эффектное появление». Как тебя только избрали в Чемпионы, Поттер, если тебя Уизли по полу валяет?! Многие негромко захихикали, но не решались в открытую среагировать как-то ещё при преподавателях. Поднимаясь на ноги, я бросил взгляд на преподавательский стол. Конечно же, Дамблдор был там. — Директор! На меня напали. При Вас. При свете бела дня. — Мальчик мой, как я говорил, ты можешь исправить всё, попросив прощения… Я мотнул головой, не став слушать дальнейшего бреда. Ярость красными молотами стучала в моей голове, и я решил не словами, но делом показать свой ответ. Ворвавшийся в Зал рыжий был как раз к месту. — Экспеллиармус. Забавно, я не кричал, скорее шептал из-за внезапно осипшего горла, но эффект получился как прежде, если не лучше: Рона бросило на двери Зала, что были позади него, а его палочка прилетела ко мне, и я поймал её левой рукой. Не успели остальные что-либо сказать, как я переломил палочку Уизли пополам. — Мистер Поттер! — первой отреагировала Макгоннагал, и, конечно же, криком. Я не дал ей закончить, громко сказав: — Прости меня! Прости меня, палочка! Прости, прости, прости! Я посмотрел на её разломанные половинки, показал остальным вокруг, и затем добавил чуть тише: — Кажется, прощение не работает. — Мистер Поттер! — вопль Макгоннагал был тише, но я снова её перебил. — Покупку другой палочки для мистера Уизли я оплачу. Я в ярости, но я не тварь, как некоторые, — на этих словах я обвёл взглядом школьников вокруг, — И прощение для меня, увы, не работает. *** На трансфигурации было… интересно. Да, народ меня сторонился, но мне было плевать. Ёжика в кактус я трансфигурировал безупречно, так что Макгоннагал даже начислила мне два очка. Сраная кошатина с её фаворитизмом — то-то Грейнджер, справившаяся второй, сиречь после меня, получила десять очков. Ну да плевать. Мне было плевать. Впереди была гербология, а затем — свободный вечер, а потом и зелье будет готово. Осталось подождать ещё немного. — Мистер Поттер, подождите, пожалуйста. Я хочу с Вами поговорить тет-а-тет, — сказала Макгоннагал, когда я собирался уже покинуть её кабинет. — Я слушаю. — Завтра Вы с директором Дамблдором отправитесь в Косой переулок. Мистер Уизли к вам присоединится, и Вы приобретёте ему палочку. Новую, — добавила последнее слово она так, как если бы считала, что я куплю ему какой-то пользованный ширпотреб из Лютного. — Я не дешёвка, мадам Макгоннагал. И пускай раньше я экономил, дабы не задеть чувства этого… друга, но теперь не собираюсь отказываться от возможности одеть что-то лучше обносков моего кузена Дадли. Так что спасибо Вам, профессор, и спасибо директору за возможность обновить мой гардероб. Она посмотрела на меня каким-то нечитаемым взглядом. — Если это всё, то я пошёл. — Мистер Поттер. Гарри. Подождите пожалуйста ещё. — Да? — Я хотела бы сказать, что, возможно, это не моё дело, но вам стоило бы завтра найти возможность примириться с мистером Уизли. Ваш отец, помнится, высоко ценил дружбу… — Профессор, — перебиваю её я, — Моего отца, в итоге, предал его близкий друг. Это во-первых. Во-вторых, когда я приходил к Вам действительно с Вашими делами — ВЫ не слушали. Кража Философского камня? Если бы я послушался Вас и проигнорировал бы всё, Волдеморт уже владел бы камнем, а может и телом. Огромный василиск в школе? Увы, но благодаря ВАМ Джинни Уизли бы погибла, и хоть как я зол на её брата, но она была околдована и невиновна. Да-да, если бы я оставил всё профессионалам, как Вы сказали, Вы бы отчитывались перед Молли и Артуром о СМЕРТИ ИХ ДОЧЕРИ. Нападение дементоров? Увы, но Вы, ДЕКАН, даже не поинтересовались моим состоянием, хотя это сделали все до единого остальные учителя. А сейчас, Вы правы. Это — не ваше дело! Выхожу, громко хлопая дверью, тут же набрасываю мантию-невидимку и иду на прорицания. Решил сходить, просто чтобы Трелони не заставила потом сонники за постоянные прогулы писать. Увы, занятие было отменено — она особо плохо себя чувствовала, и директор Дамблдор, почему-то помогавший профессору прорицаний сам, вместо мадам Помфри, разогнал всех, приказав отдохнуть и поесть сладостей. Почти час пришлось прослоняться туда-сюда, потом я заглянул в свою новую комнату, натянул тёплую мантию и отправился на УЗМС. Естественно, под мантией-невидимкой. Мне повезло, что на улице не было ни снега, ни дождя, которые бы меня демаскировали, но… Я задумался. Стоит ли мне вообще ходить на Уход за маг. существами, если каждый такой поход, это риск, что меня где-то подловят и тогда Редукто Уизли прилетит мне в грудь или голову? Или мне стоит найти другой способ для скрытности? Надо будет хорошенько изучить тему. На самом уроке Хагрид показывал нюхлеров. Забавные тварюшки, клады и вещи драгоценные ищут, «наслаждаясь» при этом крайней формой клептомании. Ещё забавнее то, что у них, как и у многих магических животных, очень тонко и точно настроен «внутренний сканер», и они прекрасно понимают, что за человек перед ними. Так что даже когда Хагрид дал нам задание взять себе по нюхлеру и найти на каждой грядке по сиклю, к тому же Рону ни один нюхлер не приблизился и на милю. А когда этот неряха попытался взять тварюшку в руки, та так истошно завопила, что две девчонки, при том одна со Слизерина, а вторая — Фэй Данбар с моего «любимого» Гриффиндора, запустили в Уизли по проклятию. В итоге, парализованный Уизли хлопнулся лицом в грязь, одновременно потеряв сознание. Грейнджер его быстро расколдовала, но эффект получился… что-надо. В общем, на этом урок быстро свернули, и Хагрид отправил всех в замок, сказав, что те, кто сегодня не пытался подойти к практике, попрактикуются в следующий раз. Меня, правда, он задержал, и попросил зайти к нему в хижину. Там он поставил чайник, ткнул своим розовым зонтом в камин, отчего там жарко разгорелись дрова, и сел за столом напротив меня: — Слышал, побил тебя Рон крепко? — спросил он. — Угу. — А что ж ты ему сдачи не дал? Решил, что поделом? — Хагрид, — вздохнул я, — Где я, и где Рон? У него два брата в школе, и трое выпустились. Семья за спиной, всегда поддержат и прикроют. А я? Если бы я отбивался, а они решили в суд пойти? Вспомни, как ты Клювокрыла в том году проиграл. За тобой ведь тоже никого, по сути не было. — Эт да, — крякнул великан, — До сих пор рад, что вы Клювика спасли. — Да я тоже. Дело ведь правильное, — пожимаю плечами, — А насчёт поделом… Не бросал я своего имени в Кубок, Хагрид. НЕ БРО-САЛ, понимаешь? Тысяча галлеонов? Прости, Хагрид, но ты и сам видел, что мне родители больше оставили. Вечная слава? Так и её мне родители обеспечили своими жизнями. Пускай эмоции полувеликана всегда было трудно различать из-за его бороды, но я немного уже разбирался. И выглядел он от упоминания жертвы моих родителей так, будто собирался расплакаться. Молчание затянулось, и я решился заговорить снова: — Ты же хочешь что-то сказать, я прав? — Да, Гарри. Я понял тебя. Но ведь профессор Дамблдор говорил… Я сжал зубы. Хагриду не надо было заканчивать фразу, чтобы я всё и так понял. Вот только я знал его дольше, чем даже Рона с Гермионой. И не хотел, чтобы мой первый настоящий друг в магическом мире дальше считал меня лжецом: — Хагрид, ты пойми… Если Дамблдор скажет, что это не я напрямую, остальные директора взовьются, будет скандал на весь мир, и пострадает весь Хогвартс. Ты же знаешь, директор о школе печётся… Боже, какая же ложь. Мне противно было это говорить. Я же знал от эльфов, что за школой директор, по сути, совершенно не следит, и не помогает её магии, отчего они и злы на него. Но Хагрид иначе не поймёт. — Да, директор великий человек… ну это ж ни в какие ворота! — загрохотал он, — Хоть Рону-то и Гермионе можно сказать! Тогда может и мордобоя бы не было. Это ж несправедливость какая! — А они бы послушали? — Так а чё же… — не нашелся с ответом тот. — Хагрид, Рон всю жизнь в тени братьев. Чарли в квиддиче лучше него, как и близнецы. К тому же, близнецы — лучшие балагуры всей школы со времён моих родителей. Перси вон староста, какого ещё поискать был. Билл тоже и староста и в квиддич умеет. А Рон только пытается за их славой угнаться. Вот только теперь у меня глаза открылись. И всё это не повод быть неблагодарным дерьмом бесчувственным, без грамма понимания других людей. Лесник печально вздохнул: — Эт да… Дык а Гермиона? Она же девочка умная… — неуверенно сказал он. Отлично, сомнения — то, что мне нужно. — Ну, — пожимаю плечами, — Я её тоже не понял. Видимо, Рон ей нравится больше, чем я. — А, — ответил великан, и немного мечтательно улыбнулся, что на его заросшем лице выглядело жутковато, — Ну да. У девочек так всегда. Боюсь, что даже не хочу знать, с чего он так. — Лады, Гарри. Я ж за тебя переживаю, так что береги себя. — Спасибо, Хагрид, — сказал я, вставая, чтобы уйти. — Не-не-не, не уходи сейчас. Я ж это… Ещё не всё, — сказал он, быстро поднимаясь и наливая кипяток в чайник с чаем, — Я ж ещё пару вещей рассказать-показать хотел. — А? — В-первых, ты же мантию-невидимку всё ещё пользуешь? — Да… — Ну тык завтра в девять вечера, под мантией, естессно, приходи к моей хижине. Сходишь за мной, увидишь кой-чего. Ток не шуми, и не показывай, что ты вообще есть. Понял? — Ладно, — решил довериться ему я. — Вот и чудненько, — заметно нервничавший Хагрид успокоился, хлопнул себя по коленям, вставая, и притащил ко мне поближе довольно большой, метр на полтора и ещё метр высотой, деревянный короб. — Смотри-ка, — произнёс он, — Я решил назвать их мантикорокрабы! В ящике лежали странной формы… Я пригляделся и понял, что это было совершенно не то, о чём я подумал. На самом деле, это были бледно-серые яйца, каждое размером с ноготь моего мизинца, или даже чуть меньше. При этом, они были скреплены между собой странной слизью чисто-белого цвета в такие палочки, толщиной до трёх сантиметров в диаметре, и около пятнадцати-двадцати сантиметров длинной. Поверх этих палочек уже ползало три личинки или многоножки, такого же цвета, как и яйца. — Мантикоро — крабы? — переспросил я у лесничего, подавляя отвращение в себе. — Я назвал их так потому, что это попытка скрестить мантикор с огненными крабами. Они пригодятся для… угхм. Тебе знать не положено для чего, — перебил он сам себя. — Надеюсь не для охраны ещё одного Философского камня? Ещё одного Пушка я не выдержу, — засмеялся я. — Не-е, — протянул Хагрид, но углубляться в тему не стал, — Вообще, я хотел создать что-то такое же стойкое к магии, как мантикоры, но менее прожорливое, и менее способное откусить человеку голову за один прыжок. Но вот задачка… — А? — Короче, Гарри, ты слышал, что мантикоры — изначально химеры. Их вывели в Греции для охраны частных особняков, но потом оказалось, что твари это своевольные, дикие, дюже мстительные, и дрессуре почти не поддаются. А ещё, что они хорошо выживают сами по себе и размножаются. — Ничего себе, — присвистнул я, и потому, что это была интересная информация, и потому, что это было самое научное, что я когда-либо слышал от Рубеуса Хагрида. — Ага. Самцы ещё ничего, бурный нрав сдерживать могут. Но вот самки… В прошлом веке был случай, когда парочка браконьеров из Америки приехала в Африку, украла дитё мантикорши, и свинтила к себе. Хотели продать его цирку. И продали… — Погоди, — не понял я, — Ты же говорил, что мантикор вывели в Греции. — Так-то да! Ток, стало быть, мантикоры это ж тело и голова льва, крылья орлиные и хвост со скорпионьим жалом. Говорят, что ещё бывают у них вместо хвостов живые змеи, но я такого не видел ни сам, ни в книжках. Ну и летать эти тварюшки умеют и любят. Вот и живут от Японии, по всей Сибири, берегам Чёрного и Средиземного морей, и даж в Африке. А ещё я слышал, что пара мантикор как-то прилетела гнездиться аж в Канаду! — Круто! — выдохнул я, представляя себе возможности таких сверх-хищников. — Ну дык вот. Говорю, украли у мантикорши дитёночка, а она приплыла или прилетела в Америку, нашла их, сожрала, перебила весь цирк, который купил дитё, а затем с дитём вернулась назад в Африку. — Ничего себе! А откуда знают, что вернулась? — Дык ей цирковые умники воткнули копьё с красным бантом в бок. Таким обычного льва только ранишь, а уж мантикору… Короче. Ходит она с обломком того копья и бантом, наверное, по сей день — живут то мантикоры под двести лет. — И это — помесь краба с мантикорой? Ты прости, Хагрид, но если из каждого яйца вылезет по твари, то я боюсь, что Хогвартс не выстоит… Надо сказать директору. — Кхех… Эта… Тойво. Гарри, не надо никого звать. Я тут схитрил чутка… — видеть смущающегося Хагрида было для меня вообще шоком. — Ты о чём? — Ну… Мантикора тварь ну уж слишком волшебная. Не получаются из неё химеры. Дык я и скрестил не совсем её, а крапчатого скорпиона с огненным крабом. Из крапчатых скорпионов же у мантикоры её жало. Да и устойчивость к магии — от них же. — То есть это скорпионо-крабы? — уточнил я. — Ну вроде как да. Ток мантикорокрабы звучит лучше. — Может, всё-таки манти-крабы? Оно так короче и проще. — Мантикрабы, — повторил он, — Звучит! — Вот и чудно, Хагрид. Тогда я пойду? — Угу. — Но вообще ты молодец! Скрестить, пусть и не мантикору, с чем-то ещё — это уметь надо! — Спасибо, Гарри. Заходи ещё как-нить. — Зайду. В школу я возвратился под мантией-невидимкой. На ужин решил не идти, тем более, что Добби мне принесёт ужин прямо с кухни. Хотел сходить в библиотеку, но, хлопнув себя по лбу, вспомнил, что Комната может предоставить мне нужные книги. Конкретно сейчас, я решил сесть за трансфигурацию — свободное время есть, а эссе на три фута от Макгоннагал, которой я сегодня откровенно нахамил, пытаясь достучаться до её деканского мозга, это именно то слабое место, в которое она может ударить в ответ. Впрочем, пока вполглаза читал книги, всё дольше думал: зелье будет готово к употреблению сегодня в третьем часу ночи. Вот только каков будет его полновесный эффект? Нет, про преображение мышления я понял. Но что, если будет ещё что-то? Вот от бодроперцового из ушей валит дым и пар, от сонного тоника глаза становятся синеватыми, а от зелья палача? Вдруг я временно чешуей покроюсь, или ещё что?! Нет-нет-нет, выпью, когда вернусь из похода с Дамблдором и Уизли. Поработав над эссе почти до одиннадцати вечера, я решил, что начисто перепишу его послезавтра, и, по-быстрому приняв душ, отправился спать.