Не злите Мантикору

Утром, в приступе паранойи, я решил, что лучше будет взять зелье с собой. Глупо? Несомненно. Но тогда это показалось мне верхом безопасности. Так что, одеваясь к завтраку, я, накинув поверх всего рабочий халат для зелий, снял крышку с котла, где отстаивалось зелье. Его насыщенный фиолетовый цвет с перламутровым паром выглядел потрясающе, а уж пахло зелье палача и вовсе великолепно. Может, именно этот вдох паров заставил мой разум немного прийти в себя. Эту комнату во имя моё охраняют все мёртвые, а если надо, то и живые эльфы Хогвартса! Так что я аккуратно перелил серебряным черпаком зелье в одну колбу, а остальное оставил в котле и накрыл крышкой. Колбу спрятал позади старого и толстого фолианта на одной из полок. Снял с себя фартук, и после этого, с небольшой сумкой через плечо, в обычной школьной форме, но без, теперь уже ненавистных мне, символов Гриффиндора, отправился в Большой Зал. Много времени на покушать мне не дали: едва-едва я расправился с яичницей и собрался приступить к овсянке, как Дамблдор встал со своего «трона» и направился между рядами столов прямо ко мне. Радовало только одно — любитель поесть Рон Биллиус Уизли пришёл в зал позже меня, и не успевал съесть почти ничего. Я немного позлорадствовал, но быстро загнал эту мысль на задний план — мне с ним, наверное, полдня придётся провести. — Доброе утро, Гарри. Готов? — Да, сэр. Конечно, — кивнул ему я, и встал из-за стола. Сидел я, по новой привычке, ближе всех к столу преподавателей, чтобы быть у них на виду всё время. Хотя, как показал вчерашний опыт — это почти ничего не гарантирует. Но сидел я один, будучи изгоем факультета, и ближайшие люди ко мне, какие-то первокурсники, сидели в двух метрах от меня, как если бы я вдобавок был прокажённым. Возможно теперь, когда они все услышали, что директор со мной общается нормально, часть из них оттает, сядет поближе, а то и вовсе попытается наладить прежние мосты. Вот только… Кто им сказал, что я захочу? Забрав Рона, мы отправились, к моему удивлению, не в Хогсмид, а в кабинет директора. Оттуда, камином, да будет проклят их создатель и весь его род, в Косой переулок, а там — в Гринготтс. Гоблин на кассе посмотрел на директора Дамблдора, заявившего, что Я желаю снять деньги, а затем на меня. Я кивнул, и протянул руку за золотым ключиком от моего сейфа, который неведомым образом оказался у Дамблдора, а сейчас был у гоблина. — Ключ возвращается хозяину после посещения и запирания ячейки, — скрипучим голосом отрезал гоблин, чья именная табличка гласила «Старший кассир Ургбагртраг», — Кодриг проводит вас. Гоблин с именной табличкой «Младший сотрудник Кодриг» появился где-то из-за той же стойки, и я всерьёз заподозрил, что у гоблинов там какая-то скрытая дверца, поскольку секундой назад позади стойки никого кроме Ургбагртрага не было. Ну да шут с ними. Тележка с нами троими (да-да, Уизли тоже) быстро пролетела вниз, но меня, привычного к пируэтам на Молнии, вообще не стошнило. Зато Рон позеленел. Интересно, он сейчас радуется, что не позавтракал? В хранилище, в которое я вошёл один, а Дамблдор с Уизли остались сидеть в вагонетке, я сгрёб примерно сотню галлеонов, несколько сотен сиклей, и несколько кнатов чисто для сдачи. После этого директор Дамблдор, вот так дела, наведался к своему хранилищу. Тут уже мы с Уизли сидели в вагонетке вдвоём. Правда, под пристальным прищуром зеленошкурого коротышки Рон не решился сделать ничего опасного для своей шкуры, так что просто молча буравил моё улыбающееся лицо взглядом. Ключик, кстати, Кодриг вручил мне лично, и я закинул его во внутренний карман мантии, с мыслью о том, что для такого дела надо бы купить зачарованную цепочку. Или зачаровать самому, но это уже дело для списка задач на -ннадцать дней: зачарованию объектов профессор Флитвик учил нас лишь пару раз, да и то это было одно шуточное заклинание, и одно заклинание подушки, чтобы сидеть было удобно даже на самых неровных и неприятных поверхностях. Снаружи банка мы, конечно же, первым делом направились к Олливандеру. Палочковых дел мастер был в своём репертуаре: появился из ниоткуда, начал рассказывать привычное «помню-помню». Только на второй раз это представление на меня уже не действовало, и мне, скорее, не хватало попкорна и дыма, при появлении старика. Зато на Уизли это подействовало как в первый раз. — Так что же, мистер Уизли, Вы снова умудрились сломать палочку? — Вообще-то, мистер Олливандер, её сломал я. И оплачу тоже я. Будьте так любезны, не слишком экономить, и подобрать именно то, что позволит Рональду беспрепятственно колдовать. — Увы, мистер Поттер, не волшебник выбирает палочку, но я Вас понял. И, честно сказать, я немного уязвлён, что Вы сломали прошлую мою работу. — Что поделать, такова жизнь. Простите, сэр, если та палочка действительно была столь дорога Вашему сердцу. Он, вздыхая, исчез между своими стеллажами, и возвратился с охапкой коробок с палочками. Спустя всего три негодных, палочка Уизли издала щебечущую трель, как если бы была живой птичкой, брызнула водой ему в лицо, а затем успокоилась и высушила его за секунду. — Кажется, мистер Уизли, у Вас, как и у Ваших братьев, ещё та штучка и шалунья из волшебных палочек! Кизил и волос вейлы! Никогда не задумывался даже чтобы собрать компоненты, у каждого из которых такой норов, такое эго, вместе! Но мой папаня, мир праху его, всё же экспериментировал со всем, что собиралось в волшебную палочку. Так что теперь она ваша, за всего лишь одиннадцать галлеонов. Я молча отсчитал деньги и подал их мастеру. Тот продолжал разливаться соловьём: — Да, десять дюймов, это слегка непривычно, после прошлых четырнадцати, но мне кажется, что эта палочка подойдёт Вам даже больше. Помните, что кизил, сам по себе игрив и непостоянен, а волос вейлы обожает чудить, так что нельзя давать такой палочке заскучать, иначе она, скажем, превратит Ваши волосы в розовые кактусы. Но чары должны получаться отменные, особенно различные шутки и розыгрыши. — Понял, спасибо, — мрачно ответил Рон, смотрящий то на Олливандера, то на свою палочку. С каждой репликой Олливандера, кроме последней, он выглядел всё больше так, как если бы ему подкинули прямо в руки ядовитую змею. Но услышав про шутки, он ухмыльнулся и бросил очень быстрый взгляд на меня. Я вздохнул и подумал: «Попробует — сломаю и эту». — Гаррик… — тихо произнёс Дамблдор. — Ах да. Мистер Поттер. Директор Дамблдор просил проверить вашу палочку, её техническое состояние и прочее, раз уж Вам придётся участвовать в Турнире Трёх Волшебников. — Четырёх, — поправил его я с усмешкой, — и разве Вы не должны проверить палочки всех чемпионов за несколько дней до первого тура? — О да, должен. В правилах так и написано. Но, помня, какой трудный Вы клиент, я решил, что будет не лишним проверить Вас в моей лавке, ведь если бы что-то случилось, то лучше сразу подбирать палочку, чем тащить Вас сюда. Я подал ему палочку, однако в голове крутились различные мысли. Главная из них звучала как: «Так Дамблдор попросил проверить палочку, или Олливандер решил, что её надо проверить? Звучит не очень складно» — О, Гарри! Разве Вы не знаете, что палочке нужен уход? — воскликнул он, — Нет, Вы не подумайте, технически она в порядке. Изолус! — от заклинания палочка зависла в воздухе, посередине кольца серо-зелёного дыма, — Фините! — палочка опустилась ему в руку, и он возвратил её мне, — Но вот чистить палочку необходимо регулярно! Да и руки мыть перед использованием! Выкрикивая ещё какие-то фразы о гигиене палочек, он снова ушёл куда-то в подсобные помещения, а я стал рассматривать свой волшебный инструмент. Ну да, я никогда его не чистил, ну да, остались некоторые царапины и маслянистые пятна. Но она и в подмётки не годится той грязи, которую я видел на сломанной палочке Рона. Так что не так уж я и плох в чистоте палочки. Олливандер вынес два набора по уходу за палочками, один из них ткнул Рону, второй мне, сказал об акции «Один берёшь, второй бесплатно», я заплатил ещё четыре галлеона, и как раз возвращал кошелёк на место, когда заметил безмолвный обмен информацией между директором и стариком. Дамблдор несколько раз поднял и опустил бровь, а Гаррик Олливандер каждый раз медленно прикрыл глаза, будто соглашаясь. Подозрительно… Может, это паранойя Грюма, но мне необходимо узнать всё. В том числе, что может быть в таких вот «наборах по уходу», и могут ли эти вещи повредить палочке. Из лавки палочковых дел мастера мы вышли, и направились к кафе Фортескью. Директор при этом сказал: — Простите, ребята. Кажется, я выдернул Вас из-за стола слишком рано, и чувствую себя обязанным побаловать Вас чем-то вкусным. Так что заказывайте! Мороженное и чашка чая за мой счёт. Уизли радостно согласился, а я спросил: — Простите, директор, а могу ли я ещё сходить в магазины одежды? А то у меня, откровенно говоря, лишь пара мантий и штанов целых, а остальное уже Репаро почти не берёт. — Конечно, Гарри, конечно. Вот по мороженому съедим, отправим мистера Уизли в Хогвартс и пройдёмся. И вновь паранойе это не понравилось, но я смолчал. В кафе я заказал себе тёплое шоколадное мармесуфле — уж не знаю, что это, но звучит достаточно странно и аппетитно. Директор Дамблдор взял кремовых утят на какао. Ну а Уизли, будучи собой, взял сразу пять шариков в одной тарелке: арахисовое, сосновое, апельсиновое, вишнёвое и клубничное. Уж не знаю, что там за сосновое мороженое, но надеюсь это не как в той шутке про соковыжималку и берёзовый сок. Рон управился быстро, и Дамблдор, попросив разрешения у хозяина кафе и взяв с меня слово никуда не сбегать без него, быстро прошёл через камин вместе с Роном в Хогвартс. Я же понемногу доедал мармесуфле, оказавшееся до жути сладким, и тихо радовался, что не выпил зелье: уж слишком внимательно директор на меня всё время смотрел. Он будто ждал очередного всплеска злости, или чего-то… Даже не знаю чего, но во много раз хуже. Когда директор возвратился, он был весьма сосредоточен, хотя всё равно улыбался. Он уселся напротив меня, попросил вторую порцию своих кремовых утят у официанта, а затем обратился ко мне: — Гарри, мальчик мой. Я понимаю, что последние недели были тяжёлыми для тебя, но то, как ты поступил с мистером Уизли… Боюсь, что не намерен впредь прощать подобные поступки. — Директор… — вскинулся я. Пускай я не доверял ему как прежде, но мне было важно хотя бы до него донести свою позицию. — Пойми, — не дал он мне сказать, — сломать палочку волшебника это большое оскорбление в магическом мире. Это то же самое, что сказать: «Ты не достоин магии». Даже преступников, которых сажают в Азкабан на пять лет и меньше, попросту лишают палочки, но не ломают её. Прости, Гарри, но не тебе судить, кто достоин магии, а кто нет. Даже я, будучи председателем Визенгамота, очень редко имею право вынести такой приговор, и ещё реже его выношу. Он сложил пальцы домиком и, чуть дёрнув головой, перевёл взгляд на меня, отчего колокольчики в его бороде тихо зазвенели. Я встретился с ним взглядом, и ответил как на духу: — Простите, директор, но мной, во многом, управляла обида. Мы прошли с ним сквозь столь многое, но он отвернулся от меня при первой же возможности. И более того, напал. — Гарри… Пришла моя очередь игнорировать попытки директора заговорить. — Нет, я понимаю, международный скандал, всё такое… Наверное, у Вас действительно руки связаны, иначе Вы не стали бы бездействовать. Поэтому в тот момент я просто решил взять свою безопасность в свои руки. Рон нападал на меня по меньшей мере трижды, и я решил, что это пора прекратить. В этот момент откуда-то издалека донёсся голос: — Том! Том! Слышишь меня? Я оглянулся, но звук, вроде бы, шёл с улицы, и я повернулся обратно к директору. — В общем, я просто хотел прекратить это, директор. Но, как видите, я совершенно не прочь возместить ущерб. Было бы у Рона ещё такое желание… Или если бы он хотя бы просто игнорировал меня, а не пытался свести в могилу. — Да, с мистером Уизли я пообщаюсь по этому поводу. Надеюсь, после разговора он больше не будет тебя донимать, — глаза директора сверкнули. После небольшой паузы я спросил: — И всё? Вы не будете меня просить о возрождении дружбы с Роном? Я действительно ожидал подобного разговора, но… — Том! Том! Слышишь меня? Где ты? Отзовись! Том! — снова услышал я с улицы. — Директор, там какого-то Тома панически зовут, — сообщил ему очевидное я. — Думаю, кто-то снова не может достучаться до Тома из Дырявого Котла, — добродушно сообщил он, — А что касается разговора, то… Мы с тобой оба знаем, насколько ты бываешь упрям. Я не буду навязывать тебе эту дружбу — ничего хорошего из этого не выйдет. Никогда не выходит… Я лишь понадеюсь, что ты передумаешь, и простишь мистеру Уизли его… Недальновидность, скажем так. — Сэр… — с тяжёлым вздохом ответил ему я, и признался, — Я просто устал от этого. Я не могу и не хочу заставлять Рона становиться лучше. Я едва нахожу силы на себя, и не желаю тратить их и на него. Возможно, кто-то взрослый подскажет ему курс действий, возможно кто-то из учеников. Но не я, сэр. Ни за что больше не я. Не после такого. — Понимаю, — ответил он, и глаза его снова блеснули, после чего он посмотрел в окно, — Кажется, будет дождь. Давай-ка пройдёмся по магазинам, только… Я, наверное, спрячусь. Но не переживай, я буду приглядывать за тобой. В примерочные, впрочем, заходить не стану, чтобы не смущать тебя, — Дамблдор подмигнул, стукнул своей волшебной палочкой себя по носу, и тот стал прозрачным. Спустя пару секунд весь директор выглядел так, словно и он, и его одежда сделаны из самого прозрачного стекла, а затем он просто растаял в воздухе. — Ну вот, можно идти, — послышался его голос с того места, где он стоял. Мадам Малкин встретила меня (или нас?) вежливой улыбкой: — Гарри Поттер! Добрый день! Чем могу помочь самому юному Чемпиону? После нескольких недель исключительно неприязненных взглядов (нейтральных только у самых исключительных индивидуумов и ещё мадам Помфри) такой приём был будто бы зайти в тёплый дом с мороза, поэтому я ответил не сразу, и не то, что хотел: — Вы не верите тому, что обо мне пишут? — Конечно нет, — улыбнулась женщина, — Скитер верить — себя не уважать. Помнится мне, она около года назад написала статью о том, что Гилдерой Локхарт — лжец и обманщик, воровавший подвиги других людей, и стиравший им память! Вот уж чего она ради сенсации не придумает, эта чертовка. Настроение сразу испортилось до невозможности. Первый же человек, поверивший мне, которого я встретил, оказался… не самым вменяемым. Впрочем, мне не нужна её вера. Мне нужно лишь купить одежды. Как оказалось, ни исподнего, ни простой одежды мадам Малкин не шила даже на заказ. Но дала наводку на другое ателье неподалёку, которое этим занималось. По снятым с меня меркам я заказал у мадам Малкин шесть мантий из материалов разной теплоты, плащ со вшитыми чарами от дождя, и парадную мантию более человеческого фасона: вырвиглазный зелёный, конечно, был почти в тон с моими глазами, но вся мантия столь яркая… Чем только думала Молли Уизли? Так что я заказал нечто более похожее на маггловский костюм, только с серебряной вышивкой. Сшить и доставить мантии в Хогвартс было делом двух-трёх дней, но вот парадная мантия… Мастерская Малкин утопала в заказах на мантии и платья на Святочный Бал в Хогвартсе, так что мой заказ должен был быть готов лишь тринадцатого декабря, а до того, максимум десятого, я должен был определиться, что стоит вышить на спине мантии, и прислать об этом письмо. В «Тканном удовольствии», как называлась лавка, я действительно приобрёл себе приятное нижнее бельё, и большое количество носков, футболок, маек и прочего-прочего, что только могло носиться под мантией. Хотел купить трое штанов, но меня продавщица уболтала меня на семь — одни штаны на каждый день недели, и к тому же взял пять кофточек из различных материалов. Согревающие чары, увы, мы ещё не изучали, да и я не был уверен, что смогу постоянно под ними ходить, не допуская исчезновения. Часть, из того, что я хотел, была ещё не сшита, так что и этот заказ частично должен был быть доставлен почтой. Наконец, я на минуту заскочил в «Изделия из кожи, металла и металлической кожи», где купил себе желаемую цепочку на шею, чтобы носить свой золотой ключик от банковской ячейки. А ещё, когда нагибался завязать шнурки, у меня выпала палочка из кармана, вследствие чего я приобрёл ещё и пару ножен для палочки: на пояс и предплечье. Да и кроссовки мои, доставшиеся от Дадли, были уже изрядно поношены, так что и две пары туфель, а также две пары ботинок с высоким голенищем тоже добавились к моим покупкам. Всё это было, конечно, не из драконьей кожи — не было у меня столько денег, но и шкура американского морского змея считалась достаточно прочной и долговечной, так что выбрал её, сэкономив почти в четыре раза по сравнению с драконьей шкуркой. И вот, после почти что двух часов покупок я и Дамблдор возвратились камином в Хогвартс. Он сказал мне, что сегодня я был полностью освобождён от занятий из-за нашей прогулки, но, возможно, профессор Снейп может быть раздосадован этим больше обычного. Я не стал перечить, и заявлять, что «Он ещё радоваться должен моему отсутствию», а лишь пожелал «Хорошего дня» и ушёл. Что-то было определённо не так, но я не мог понять что, и это чувство лишь усиливалось, отчего мне захотелось забиться в безопасный уголок и не вылезать. Что я и сделал, возвратившись в Комнату. А едва я закончил мыться — тут же понял, что пора. Пора пить зелье. Это было бы глупо делать на пустой желудок, так что я попросил у Добби обед, что было немного раньше привычного, ведь время только-только к часу, а типичный хогвартский обед в два пополудни. Три крепко зажаренные сосиски и одну тарелку вареной картошки спустя, я достал припрятанное зелье с полки, откупорил крышку и, не задумываясь, выпил. Наверное, с минуту ничего не происходило, и я решил подождать пока оно подействует, читая книгу на кровати. Взяв «Универсальные формулы Трансфигурации», что была, пожалуй, единственной нескучной книгой по предмету за этот год, я лёг на кровать. И едва моя голова коснулась подушки, как я уснул.