А Дост-кун умеет перевоспитывать...

К слову, ванная была необычная — специально прогнутая, и Иван посадил Федора на водонепрошицаемый стул и, настроив воду на теплую, стал мочить волосы Достоевского. — Вань, а можно воду немного теплее? — Ты не обожжешься? — Нет. Такая фигня меня не берет, — хихикнул Фёдор. — Ты ж мой непобедимый, — улыбался Гончаров, понемножку добавляя горячую воду, пока она не стала идеальной. Закрепив Лейку душа, он стал выбирать шампунь и остановился на восстанавливающем и придающем пышность волосам. На руку Ваня вылил немного шампуня, поставив на тумбочку флакон. Федор закрыл глаза, пока Гончаров запустил руку в мягкие, но сальные волосы. Впрочем, это скоро исправим. Совсем скоро Иван уже смывал шампунь с намыленных волос под облегченные вздохи нижнего. Потом ласково мылил его волосы во второй раз и, нежно гладя, смывал шампунь. В конце концов, высушив его волосы, они пошли обратно в хирургический, где Иван еще раз перевязал ему чуть намокшие руки и достал из шкафа какой-то флакон. — А зачем это? — недоверчиво глянул Федор на... Будто демоничесую улыбку Гончарова, который уже разбавлял неизвестную, розоватую дрянь с водой. — А это для того, чтобы ты отучился кусать пальцы! — зло ухмыльнулся Гончаров. Федор даже глаза от такого шире раскрыл. — А что это? — пробормотал Достоевский. — Сейчас узнаешь. Иван попрыскал на руки Достоевского с обеих сторон, в после попросил лизнуть или укусить. Достоевский с непониманием на него посмотрел, но потом легонько укусил и сморщился — на языке сильно загорчило, и он пошел полоскать рот. — Да ты просто демон какой-то! — Ты только что это понял, мой хороший?

* * *

— Ну давай в карты, что-ли? — Давай, — начал тасовать карты Гончаров, — я выиграю, вот увидишь. — Когда рак на горе свистнет. Сейчас они лежали на просторной кровати Ивана, и Федор, как маленький, кутался в теплое одеяло до самого носа, но вскоре всё-таки взял карты руки — пора было начинать партию. — На желание? — глянул на соперника Федор. — Конечно. Всю игру Достоевский показывал скрытое разочарование и малозаметную злобу на лице, дуря Гончарова. И вот результат — Ване достались шестерки на погоны. Полминуты Иван откровенно психовал, но Федор взял дело в свои руки — схватил Ивана за руку и усадил к себе на колени, и ущипнул за ягодицу сквозь тонкую пижамную ткань, от чего проигравший тихо пискнул и успокоился, но сильно покраснел. — Все? Успокоился? — миролюбиво спросил Достоевский. — Д-да... — Гончаров немного повертелся на заднице и, устраиваясь поудобнее, обнял своего "воспитателя"