Любимая республика

— Папа! Выше! — кричала девочка, задорно смеясь на всю улицу. — Куда выше? Тебя папа не поймает! — улыбаясь, афганка наблюдала за дочерью, кричащую из-за обычной игры в "самолётик". — Поймаю! — широко улыбался на визги малышки Совет. Лучше смех и веселье, чем горькие слёзы любимого ребёнка. — Милый, аккуратнее, не урони Саффи! — возмущалась Афганистан, всё же чувствуя в душе умиротворение от того, что всё в её жизни складывалось отлично. Любимый человек, чуть ли не носящий её на руках, обожающий их ребёнка, хоть и не родного. Главное, чтобы эта девочка улыбалась. — Афи, не волнуйся, — вновь поймав дочь, беззаботно произнёс он. — Расслабься, милая. Мужчина чмокнул в губы девушку, забрав всё её волнение себе. Продолжая качать девочку на руках и невысоко подкидывать её, Совет упивался этой атмосферой любви между ними. Афганка боялась, что в какой-то момент он уронит Саффину, и вновь слёзы из-за боли от царапин будут идти очень долго. — Всё! Папа! Я устала летать! — запищала девочка, рассмеявшись. — Да? Устала? — хитро спросил Союз, поставив малышку на землю. — Да! — попросив заплести косички, она побежала вперёд взрослых, направляясь к палатке. — Папа, а помнишь, ты обещал спеть песни на баяне? — Да, помню! — рассмеялся он. — Давай до завтра подождём? Буду петь не только я, но и дядя Марат и дядя Владимир. — Хорошо! — широко улыбнулся ребёнок. — А мама пойдёт? — Нет, — нахмурилась девушка. — А почему? — не понял причину её отказа Союз. — Не люблю места, где много людей, — отмахнулась азиатка. — Но ты же не одна. Я буду рядом с тобой и Саффиной, — продолжил Совет. — Там будут все наши. — Ну... Я же не ваша, а местная, афганка... — смутилась Афганистан. — Какая разница? — приподнял бровь он. — У нас тут и казахи, и грузины, и латыши приехали из родных краёв. — Ну... Не знаю. Я подумаю, — слабо улыбнулась она. — Ура, мама пойдёт с нами! — захлопала в ладоши малышка, смотря на афганку. — Буду ждать ответа, — прошептал он, взяв её маленькую ручку в широкую ладонь. — Я сейчас зайду в офис за документами, а вы идите в палатку. — Хорошо, — кивнула она. — Люблю тебя, — чмокнул в щёку девушку мужчина. Афганке всё время казалось, что её любимый человек слишком много дарит ей ласки и поцелуев. Постоянно целует её, хоть в щёки, хоть в губы. Ей казалось, что она не достойна этого всего, однако же коммунист ей доказывал обратное. Он всегда был добрым и тёплым по отношению к ней, не повышая голос на хрупкое создание. Пытался отдать ей всю свою ласку и любовь. Он любит её всем своим холодным сердцем. — Саффиночка! Пошли спатюшки! — позвала дочку афганка, наблюдая за активным ребёнком. — А папа куда пошёл? — спросила запыхавшаяся от бега девочка. — В офис. Ему нужно, — погладила её по макушке девушка. — Он сейчас придёт. — А... Хорошо, — улыбнулась Саффина. — Пойдём. *** — И жили они долго и... Счастливо, — закончил свою сказку Совет, поглаживая по макушке уснувшую, закутанную в плед девочку. Холодно стало ребёнку. Сжимая в руках небольшую фарфоровую куклу, которую подарил ей Союз на день рождения, она тихо сопела, надув губы. Почему-то его душу не отпускал тот факт, что враги вновь начали обстреливать лагеря Красной армии. И их часть — не исключение. Ладно, если пострадает он, приобретёт ещё пару-тройку шрамов. Но русский не простит себе, если пострадают его девочки. Не хотелось их втягивать в войну. Пули, взрывы гранат, закладка мин перед выходом, осколки — всё может навредить. И не хотелось ему слышать ни детский, ни женский плач. Пусть лучше всё нормализуется без них, чем пули будут летать над их головами. — Совет, ты почему не спишь? Неожиданно выбравшись из раздумий, он увидел приподнявшуюся на локтях афганку, что смотрела на него с удивлением. — Задумался, — кратко ответил он. — О чём, если не секрет? — Обстановка на землях опасная, — с этими словами азиатка полностью поднялась, и, нахмурившись, села поближе к коммунисту. — Что случилось? — Ну, они опять обстреливают лагеря и мирное население, — тихо пробормотал он, дабы не разбудить уснувшего ребёнка. — Всё плохо?.. — сжала губы она. — Не очень, но… — буркнул он. — Я думаю на время отправить тебя и Саффину домой. — Я не пойду, — резко отрезала Афганистан. — Почему? — удивился он. — На это есть две причины, — серьёзно сказала она. — Какие же? — не понял её коммунист. — Первое, и самое важное — я чувствую себя в безопасности только рядом с тобой, — хмуро произнесла зеленоглазая. — А второе, не менее важное — у Иран любовник — американец. Я боюсь, что он держится с ней из-за выгоды, и потому просто убьёт её, либо у него поедет крыша. Я же не знаю, что они делают с солдатами в казармах — не раз он приходил пьяным к ней и приставал. А мне не хочется жить на том свете из-за домогательства чужого человека в родном доме. — Я боюсь за тебя и за Саффину, — продолжил русский. — Пойми, если в вас прилетит граната или пуля, я не прощу себе этого. Тем более, мне самому нужно будет ехать в зону боевых действий. — Хорошо, — сдалась афганка. — Давай так: как только вражеская армия будет отступать, мы с Саффиной вернёмся обратно. Я не собираюсь оставаться под одной крышей с твоим врагом. — Хорошо, — кивнул он. — Теперь можешь идти спать. — Прогоняешь спать? — Рекомендую. — Ладно, — хитро улыбнулась она. — Тогда поцелуй меня. Хотя бы в щёку, на ночь. — Без этого никак? — улыбнулся он. — Теперь нет, — тихо рассмеялась она. Конечно, девушке было легче попросить его поцеловать её, поэтому она и была зачинщицей их недолгих ласк. Отодвинувшись от спящей малышки, дабы не нарушать её сон, девушка потянулась к его лицу, сжав в пальчиках ткань тельняшки. Не смог мужчина отказать ей. Обняв хрупкое тело, русский обхватил её губы, целуя свою зеленоглазую нимфу. Почувствовав под спиной твёрдую поверхность и его руку, она тихо промычала и в ответ провела языком по его нижней губе, на что её тело отреагировало мурашками и судорогой, и губы сами по себе разомкнулись в порыве страсти. Он вновь начал доминировать, проникнув в её рот, приласкав чужое небо. Тихое мычание азиатки сменилось на глухой стон, ощутив его руку на бедре. Теперь же русский не стал скрывать своего смущения, грубо и требовательно целуя женские губы, прося вторить ему. Удивлённо простонав, она резко отпрянула от него, чувствуя, как тёмный подол юбки из-за его пальцев слегка приподнялся. — Довольна душенька... — учащённо дыша, улыбнулась афганка. — Довольна, что у меня есть ты... Усмехнувшись, он поцеловал её в лоб, выпустив из своих обьятий. — Спокойной ночи, — улыбнулся он.