***
Их завязавшиеся на стечении худших обстоятельств отношения не были похожи на сюжеты мелодрам, где один из парочки помирал и не хотел говорить об этом. Игорь о его диагнозе был в курсе и не понимал, чё он выёживается. Не умер же ещё, так чё приуныл? — Хуй от таблеток не встаёт? — сверкая синими, как пламя газовой горелки, глазами, поддразнивал его Гром. — Так я помогу. Хочешь, редисонька? Поставим в стойку смирно павшего воина. Денис заливался со смеху от таких подъёбок. Его не считали больным, и уже этого ему хватало, чтобы не пытаться отогнать от себя Игоря. Как бы по-сучьи тот себя порой ни вёл. Первое время Денис не замечал за ним никаких приколдесов, наоборот, словил нихеровую эйфорию оттого, что Гром накопал материала на журналистов, которые копали под него. «Моська.ру» предлагала Игорю-журналисту новую должность взамен на грязный компромат на владельца «TrueTalk», а он записал этот разговор и слил всё это самому владельцу. — Со мной не пропадёшь, редиска, — толкая его в бок, обещал Игорь. — Иди делай подкаст про этих мудаков, но меня не пали. Сказани, что тебе подписота эксклюзивчик скинула. Денис верил и уже тогда паршивые мысли отходили на второй план. У него появился кто-то, из-за кого он поверил, что помереть в апатии и печали — дерьмовая идея. Перед смертью не надышишься, но подсобить майору-журналисту он сможет. И не раз. Ведь у того тоже водились проблемы. Незаметные глазу, но ощутимые. Пиздец как похожие на биполярку.***
Шутки про павшего воина быстро перетекли в вертикальную плоскость. То, что между ними творилось, сложно было назвать сексом. Ебля, долбёжка лицом к лицу, когда яйца касались задницы, а истекающий смазкой член грубо надрачивали. Денис любил, любил до ненависти, когда его возили спиной по столу его кабинета или держали на весу в лифте, вколачиваясь почти без подготовки и кончая внутрь. Никаких свиданий, подержаться за ручки и поцелуев в щёку. Его трахали, имели, то в задницу, лапая её, шлёпая до красноты. То в рот, насаживая до хрипоты и слёз. Денис любил принимать, находя своё отражение в глазах напротив. Не секретарши, не очередного напарника Игоря, не сучки-журналистки. Его до одури, до сорванных криков бесило узнавать, как Гром опять с кем-то трахался, будто одного его ему мало. Игорь равнодушно разводил руками и говорил, что это на один раз, случайно перепихнулись, искал компромат, отвлекал внимание. Клялся, что с ним по-настоящему, а с другими чисто слить и пойти дальше. Дениса распирало от негодования, но он унимался, потому что дерьмовое поведение Грома, как по таймингу, сменялось адекватным. Однажды он позвонил ему из клуба и попросил забрать. Денис приехал, готовясь сорваться в любую минуту, но остыл. Потому что сидевший в зашторенной приват зоне Игорь выглядел так…невинно, испуганно. Словно не отдавал себе отчёта, словно его реально заносило, а это не были тупые оправдания, чтобы извиняться и опять ебаться на стороне. И любил, и ненавидел, и любил до ненависти, убивающей сильнее сраной опухоли. Игорь в адеквате расследовал дела, как мент, писал о них, как журналист. Готовил завтраки, когда он заскакивал потусоваться в Питере, настоятельно просил пить таблетки и ничего крепче чая. С каким-то особым трепетом принимался заботиться о нём, напрашивался в Москву знакомиться с матерью. На встрече с ней был на редкость отзывчивым, всё хозяйничал в кухне, расспрашивал о ней, о нём, обещал, что с ним не пропадёт. Хоть начал избегать прикосновений, пугался, когда Денис пробовал его обнять, не говоря уж о том, чтобы погладить по ширинке джинсов или опуститься перед ним на колени. Игорь шарахался и позволял трогать себя исключительно в одежде. Игорь в неадеквате чудом что ещё не подхватил венеричку. Грубил ему, слал нахер, если Денис давал деньги оплатить квартиру или купить еду. Горделив был чудовищно, весь в Лермонтова, которого изредка ему цитировал. Нашёл мудня для подражания в мудачестве. Неадекватный Игорь сжёг на видео подаренную ему машину. Исходился желчью на то, как золотой мальчик жалеет нищеброда ебаного, пусть видит, чего его потуги стоят. Это и навело на мысли о болезни, а уж гугл подтолкнул к биполярке. Цикличные периоды мании и апатии. Грома стоило бы уже послать, но та любовная ненависть и надежда, что перед ним рил больной человек, а не симулятор хуев, заставила Дениса однажды обманом уложить майора-журналиста в больницу. Выдумал, что главный врач — садист и опыты на пациентах ставит. Добровольно Игорь бы лечиться не стал, вот и нужно было выкрутиться. А врач, как назло, реально оказался долбанутым и чуть не пришил их двоих. Разоблачив фальшивого пациента и санитара, не позволил покинуть омываемый со всех сторон водой островок, держал насильно, кормил таблетками. Лыбился, уёбок очкастый, со всех угроз Дениса, что его будут искать, явятся сюда. Называл Игоря впечатляющим экземпляром. Сраный рак, сраные таблетки. Тело не слушалось, не поддавалось. Сознание плыло. Видя ужас заключения в синих глазах, Денис однажды разглядел в них азарт. — Ты хотел как лучше, редиска. Чтобы я тоже прошёл диспансеризацию мозга и не нашёл у себя болячек. Больница пылала, из заполненного густыми облаками дыма крыла доносились вопли врача. Урвав ключ у одного из санитаров и одолжив пистолет охранника в поднявшейся шумихе, Денис готовился застрелить ублюдка в белом халате, но Игорь попросил действовать по-справедливости. И столкнул врача с лестницы в толпу беснующихся в огне пациентов. Денис ненавидел себя за то, что любил и из-за любви, срывающей голову и заливающей изнутри липким, скользким и вязким, как болотная жижа, старался лечиться, слетал в Германию за очередным печальным прогнозом. Но к алкоголю и табаку притрагивался всё реже. Если ему и суждено было умереть, он хотел подольше помогать Игорю не вылететь с работы и найти ещё способ нормализовать его состояние до пределов вменяемости. Даже когда Гром потащил его в замкадскую глушь, желая в ней сделать разоблачение века на Разумовского. По его сводкам, владелец «Вместе» стоял за пожарами в Питере. Игорь хотел вытянуть из него признание и подкрепить тем, что на время их отъезда пожары в городе бы прекратились. Предполагал, что истинный зачинщик — Волков. Денис пробил его контакты и охерел. Военный, опытный вояка. Они против головореза! — Если ссышь, так и скажи. Сам разберусь, — заявил Игорь по телефону. Даже когда Гром в разрушенной церкви раздел донага Разумовского, планируя так приманить к ним вояку, Денис терпеливо молчал. Молчал, сжимая в кармане боевой пистолет. Вряд ли бы он помог против сирийского наёмника. Тот снайперку мог принести и разглядывать их в прицел, как надоедливых мух, в любой момент имея возможность продырявить головы. Но если бы и помог, Денис бы его использовал. Смерть дышала ему в затылок, а Игорю ещё жить да жить.