Неконформная теория поля

Всё было ровно так, как рассказывал мистер Лавгуд. Их поприветствовала профессор Макгонагалл — Ксено знал, что у этой строгой дамы с затянутыми в тугой пучок волосами и умением обращаться в кошку лучше находиться на хорошем счету. Под её внимательным надзором они прошли в просторный зал удивительной красоты, где вьющихся над головами призраков освещали плавающие в воздухе свечи, а на месте потолка раскинулось то самое зачарованное звёздное небо, который каждый уважающий себя маленький колдун мечтал увидеть с детских лет. Не было детей, которые не мечтали бы попасть в Хогвартс. Если и были, то молчали. Преподаватели разместились по обе стороны трона директора школы, который своей плывущей улыбкой и спрятанным за очками-полумесяцами ласковым взглядом отдалённо напоминал мистера Лавгуда, а вглубь уходили четыре факультетских стола. О них пела остроконечная распределительная Шляпа с заплаткой на заплатке на табурете перед детьми — Гриффиндор, Слизерин, Рейвенкло и Хаффлпафф. Огонь, вода, воздух и земля. Сотни глаз этих факультетов прожигали любопытными взглядами новичков. А те, в свою очередь, старались выглядеть достойно. Не у всех это получалось: встрёпанный мокрый Барти, оказавшийся самым низеньким в шеренге, путался в мантии и вызывал хихиканья толпы. Он в ярости дулся и сжимал руки в кулаки, хотя топчущийся молчаливый близнец был немногим лучше — в отличии от Барти, ему хватало достоинства держать голову высоко и не реагировать на насмешки. Ксено оказался зажат в шеренге между ними двумя — теперь его мантия тоже подмокала. Пришитый к плечу пацифик, на который водопадом скатилась вода из капюшона Барти, потемнел. — С сегодняшнего дня и до последних дней в школе ваш факультет станет вашей второй семьёй, — объявила профессор Макгонагалл перешёптывающимся детям. — Она станет всем для вас, а вы — всем для неё. Помните об этом. Мы надеемся, вы все окажетесь достойными представителями своих семей и не станете забывать о чести школы… — Особенно грязнокровки, — Барти фыркнул. Профессор Макгонагалл взяла с учительского стола свиток пергамента. — Когда я назову ваше имя, вы наденете Шляпу и сядете на табурет. Проснувшийся Пэдди кувыркнулся в брюках. Ксено ощутил странную тревогу. «Куда я попаду, мистер Лавгуд?» — спросил он накануне у дремлющего возле камина мистера Лавгуда, и тот, приоткрыв на него один глаз, безмятежно заулыбался. «А чёрт тебя разберёт, малыш. Чёрт тебя разберёт». У Ксено косили глаза, волосы напоминали сладкую вату, и если бы он мог, он бы всю жизнь просидел рядом с граммофоном и слушал пластинки мистера Лавгуда. Но от мысли, что его могут не пустить ни на один факультет, в душе что-то шевельнулось. Впрочем, долго беспокоиться об этом ему не позволили. — Блэк, Регулус! — было озвучено имя первого студента в списке, и с одного из столов синхронно вскочило трое мальчишек, в которых Ксено безошибочно узнал компанию с платформы — низенький, смуглый и длинноволосый. Ещё один, тот самый курящий и в шрамах, просто повернулся с многозначительной ухмылкой. Он явно тоже был частью шоу. — Извините за вмешательство, профессор, но мы решили, что младшего братишку самого Сириуса Блэка стоит поприветствовать как следует, — с сияющей улыбкой сказал мальчик в очках и взмахнул палочкой — одновременно с этим лица Регулуса исказилось в молчаливом ужасе. Загремели салюты, все столы засыпало конфетти красных оттенков, а над преподавательскими столами под протестующие возгласы вспыхнул яркий алый баннер с огненно-рыжими буквами: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, РЕГУЛУС!!!» — Добро пожаловать, Реджи! — они сами завопили во всё горло, и стол взорвался смехом вперемешку с аплодисментами. К ним присоединился Хаффлпафф, чуть тише — Рейвенкло. Стол Слизерина молчал. — Пришла пора вам познакомиться с главными пакостниками нашей школы, — скорбно вздохнула профессор Макгонагалл, и Ксено заметил, что она кусает губы, чтобы не улыбаться. — Пусть назначенная им прямо сейчас за срыв официального мероприятия отработка станет для вас всех уроком. — Придурки, — пристыжённо выдавил Регулус, и на бледной коже запылали розовые пятна от гнева. Барти широко ухмыльнулся: ему явно нравилось быть не единственным осмеянным на этом празднике. — Твой брат и правда ненормальный, — с удовольствием сказал он. Регулус смерил его раздражённым взглядом. — Заткнись. Красный и невероятно злой, он под смех толпы подошёл к Шляпе и нахлобучил её на голову. Истязания на этом не закончились. — Гриф-фин-дор! — застучала троица за столом — четвёрка, вернее, потому что сидящий на своём месте паренёк со шрамами тоже молча похлопывал ладонью. — Гриф-фин-дор! Гриф-фин-дор! — Слизерин! — заорала Шляпа на весь зал, и они в растерянности затихли. Зато стол Слизерина взорвался оглушительными аплодисментами. — Нет! — смуглый мальчик с Гриффиндора ударил ладонями по столу. Низенький последовал его примеру. — Как ты мог! — оскорблённо выкрикнул длинноволосый. — Какого чёрта! Они снова всколыхнули шум по столам, оставляя учителей переглядываться в добродушном недоумении. Директор школы улыбался. — Это жестоко, — прошептал Фокс — неясно, с восхищением или ужасом. Ксено взглянул на мальчишек за столом: в глазах старшего брата виднелось искреннее отчаяние. Кажется, ему было важно, чтобы Регулус оказался с ними. Кажется, Регулусу было важно оказаться от них как можно дальше. — Джеймс, Сириус и Питер, если вы не замолчите, мне придётся на вас наложить заклятие немоты, — строго сказала профессор Макгонагалл. Только тогда дети неохотно затихли. Регулус молча направился к столу Слизерина и сел между угрюмым мальчиком и высоким парнем со значком старосты — он одобрительно похлопал новоприбывшего по плечу. Регулус слегка улыбнулся. — Смотри, смотри, это твой брат, — Ксено ощутил ехидный толчок в спину. — Наследник, в отличии от тебя. — Крауч-младший, Барти! — громко объявила профессор Макгонагалл. Все снова замерли в ожидании. Мокрый Барти Крауч-младший. Совершенно невыносимо мокрый Барти Крауч-младший. Его обувь оставляла влажные отпечатки, а насупленные глаза были готовы пронзить любого, кто посмеет посмеяться, а таких было много. Не только из-за его незапланированного купания — бедняга Барти был так мал, что Шляпа накрыла его до самых плеч. Она немного помолчала, заставив его нервно крутить полы мантии, затем выкрикнула на весь зал: — Рейвенкло! Счастливый Барти тут же надулся от гордости, позабыл про смешки и важно спустился к своему сдержанно хлопающему столу. По пути его одежда высохла — Ксено заметил, как один из преподавателей шевельнул палочкой. Один за другим, дети сажались на табурет и тонули в широких полах Шляпы, пока она определяла их судьбу. Все столы успели похлопать хотя бы однажды, пожать руку новенькому члену школьной стаи и встрепать волосы. Ксено совершенно не интересовался происходящим: его взгляд был устремлён исключительно на строгого высокого парня со значком старосты на мантии. «Это твой брат, — эхом отдавал шепоток Барти. — Это твой брат». Его старший брат. Мистер Лавгуд никогда не рассказывал о брате — да он и вовсе ничего не рассказывал, выдумывая яйца, корзинки и изредка упаковки от хлопьев, на донышке которого вместо пластиковой игрушки обнаружил своего новенького наследника. С шестьдесят пятого года Ксено не знал, что у него есть старший брат — а раньше он себя не помнил. Но у него есть старший брат. У него были сахарно-ватные волосы, как у Ксено, только намазанные чем-то блестючим, что придавало им гладкую форму. Лицо острое, выражение лица совершенно непроницаемое. Но не как у Ксено, не глуповато-пустое — скорее таинственное. Когда он улыбался, поднимались только самые уголки. — Лавгуд, Ксенофилиус! — Ксено услышал своё имя — и вот тогда пронзительные серые глаза старшего брата неожиданно взметнулись прямо на него. Коротко оценили несуразность разинутого рта, мантии с цветастыми нашивками и тоненьких косичек от Дэйзи в волосах, затем отвернулись. Больше в сторону младшего брата он не смотрел. Этот старший брат не стал бы пускать фейерверк в честь родной крови на распределении. Должно быть, этот старший брат меньше всего хотел бы, чтобы они оказались на одном факультете. Ксено не слышал смешков и шепотков, пока брёл к Шляпе. Не замечал, с каким любопытством на него уставился весь Хогвартс. Как посмеивались над разноцветными завязками мантии, которые он беспокойно крутил в руках, над скакнувшим на плечо Пэдди. В душе, где всегда качались безмятежные волны, усилилась тревога, сердце зачастило, ноги стали кукольными, тряпичными: мозгошмыги, это всё из-за мозгошмыгов. Они как улеглись не на месте при отъезде, так и не вернулись обратно… Ксено задышал прерывисто и жалко. Опустившись на табурет почти обморочно, накрыл себя Шляпой и спрятался ото всех. — Ксе-но-фи-ли-ус, — протянула Шляпа. — Вижу… вижу… Мерлин. Она примолкла. Потом сердито воскликнула, возвращая затерявшего в собственном разуме Ксено на землю: — Что мне с тобой делать? Я ничего не вижу! — Ничего страшного, — на всякий случай сказал Ксено. Шляпа его презрительно передразнила: — Ничего страшного! Ничего! В твоей голове — ничего! Нет и капли отваги для Гриффиндора, ни крупицы трудолюбия для Хаффлпаффа, для Слизерина ты слишком простодушен, а твой ум… Твой ум! Какой ум, когда у тебя в голове пустота? Куда мне тебя отправить? Ксено пожал плечами. — Мне всё равно. — Всё равно, — Шляпа снова возмутилась. — Всё равно, голубчик, тебе будет, когда тебя сгрызут! Что же. Гриффиндор слишком шумный, ты быстро в нём затеряешься. На Слизерине ты не сумеешь отстоять себя, на Хаффлпаффе уже бедные дети не сумеют отстоять себя перед тобой… Что же, что же. Может, пустота у тебя не просто так? Что он мог думать? Он снова пожал плечами. — Рейвенкло! — Шляпа оповестила зал. Так Ксенофилиус Лавгуд под остолбеневшие взгляды свидетелей, знавших его как полоумного наследника Малфоев, был отправлен на факультет для самых блестящих и одарённых представителей магического общества. Ученики смотрели в немом ужасе — Барти, довольно крутящийся за столом Рейвенкло, в ужасе уставился на аккуратно возвращённую на табуретку шляпу. — Не может быть, — простонал он. И Ксено отправился к своему столу под жидкие хлопки. Стоило ему сесть, как вокруг него с обоих сторон образовались пустые места: никто не захотел рядом с ним сидеть. По правде сказать, выбор шляпы был странен. Причудлив. Как насмешка. Никто не хотел маленького Ксено за своим столом — но Гриффиндор бы отнёсся к нему с добродушием. Хаффлпафф бы его пожалел. Даже Слизерин, скрипя зубами, согласился бы, что его чистая магическая кровь даёт ему полное право находиться за их столом. Но Рейвенкло не прощает глупцов — а Ксенофилиус Лавгуд был очень, очень глуп. — Розье, Эван! — тем временем, объявили следующего ученика. Им оказался промокший близнец, уже высушенный заботливым учительским составом и избавленный от лишнего позора — Шляпа без лишних мыслей отправила его на Слизерин. — Розье, Пандора! Его сестра надела Шляпу следом — та снова не стала долго раздумывать: — Рейвенкло! Вокруг Ксено поднялись ворох аплодисментов — род Розье был известен за свой проницательный ум. Но девочка осталась сидеть на табуретке, не шевелясь. — Ступай к своему столу, Пандора, — профессор Макгонагалл сняла с неё Шляпу, открывая недовольное перепуганное лицо. Девочка встала. Сделала несколько маленьких шажочков к столу Рейвенкло — стоило профессор Макгонагалл опустить Шляпу на табурет и взять список имён, как тут же развернулась и нахлобучила Шляпу обратно. — Пандора! — Слизерин, — забормотала девочка, вцепившись в полы Шляпы. — Слизерин, Слизерин, скажи Слизерин! Тогда встал Дамблдор. — Пандора, — мягко сказал он, положив свои большие морщинистые руки на её худенькие плечи. С ним девочка спорить не осмелилась: стиснув зубы, бросила последний взгляд на застывшего за столом Слизерина брата и направилась к Рейвенкло. — Тяжёлые в этом году малолетки, — фыркнул старшекурсник напротив Ксено. Другой издал смешок. — Високосный год. Пандоре пришлось сесть рядом с Ксено: все норовили оттесниться как можно дальше от него, будто он был болен заразной инфекцией, и свободного места попросту не осталось. Он улыбнулся девочке и махнул рукой, как делал на фестивалях, чтобы познакомиться с другими детьми — она презрительно отвернула блестящий от слёз взгляд. Вскоре с другого бока сел улыбчивый Фокс. — Я думал, что попаду в Хаффлпафф, как папа, но шляпа сказала, что мой ум имеет большой потенциал, — радостно сообщил он, кажется, единственный не смущённый присутствием Ксено. Бедняга Фокс — он был плохо знаком с местными нравами, и это не раз выйдет ему боком. — А тебе что сказали? — Что во мне пустота, — отозвался Ксено. И хотя ему не показалось, что в этом было что-то странное, Фокс чуточку отодвинулся. Больше с Ксено за вечер никто не заговаривал. Он сытно поужинал жареной картошкой и овощами, выудив из ломящегося яствами стол привычную еду, а потом отправился со всеми первокурсниками спать. Стерджис, староста Рэйвенкло, повёл их по винтовой лестнице одной из многочисленных башней Хогвартса. — Сколько можно подниматься, — обречённо вздохнул сонный Фокс, устав уже на полпути. — А у нас самая высокая башня, да? — Барти толкнул его в спину. — У Гриффиндора выше, — отозвался Стерджис к неудовольствию мальчика, которое мгновенно отобразилось на лице. Оглянувшись на еле передвигающихся первокурсников, Стерджис усмехнулся: — Так что если вам тяжело, представьте, каково им. И запомните: на Рейвенкло слабых не терпят. Наконец, они остановились у древесного полотна с бронзовым дверным молотком в виде орла. Стерджис постучал по нему под взглядами недоумевающих первокурсников, и орёл заскрипел, разевая свой бронзовый клюв. — Новички? Что же, дам вам загадку попроще. Корми меня, и я буду жить. Напои меня, и я умру. Что я есть? Стержис выжидательно обернулся к первокурсникам. — Огонь, — торопливо сказал Барти. Орёл согласно заскрежетал, и дверь распахнулась, открывая вид на изящные арочные окна с шёлковыми занавесками. — Всякий раз, когда вы захотите попасть в гостиную Рейвенкло, вам придётся отгадать загадку, — кратко пояснил Стерджис. — Не надейтесь, что они будут такими простыми, но и не бойтесь, что не попадёте — загадки орла чётко выверены так, чтобы любой студент Рейвенкло смог попасть. Истинный студент, конечно же. На этих словах его взгляд сузился на Ксено. Тот молча перешагнул порог. Он застыл, глядя на расписанный звёздами куполообразный потолок. Потом на виднеющийся за окнами лес и озеро. Напротив входа к спальням, разветвляющихся на маленькие башенки, восседала мраморная статуя Кандиды Рейвенкло — дети шёпотом поговаривали, что с избранными студентами она даже может переговорить и дать ценный совет. — Женские спальни направо, мужские налево, — распорядился Стерджис. И они разошлись в разные стороны — Пандора со злыми мокрыми глазами в одну сторону, Ксено, Барти и Фокс в другую. — О Мерлин, — простонал вдруг Барти, застыв у двери. — Нам придётся делить комнату, не так ли? Меня поселят с самым психованным психом во всём Магическом мире. Меня, Барти Крауча-младшего, с психом… Так и оказалось. Круглая комната с тремя кроватями, тумбочками и одним мягким креслом была подготовлена для него, Ксено и Фокса — их вещи уже находились возле кроватей. Фокс сразу рухнул на свою, на ходу сбрасывая обувь, Барти с тяжёлым вздохом пнул свой чемодан, а Ксено присел на краешек кровати и задумчиво уставился в окно. Из кармана высунулся Пэдди. Он квакнул несколько очень ярко выраженных нот — угадав мелодию, Ксено погладил его пальцем и тихонько засвистел: When I was younger so much younger than today I never needed anybody's help in any way But now these days are gone, I'm not so self assured Now I find I've changed my mind and opened up the doors В голову полетела подушка Барти. — Если ты не заткнёшься, я выброшу тебя из окна, — пообещал он. И Ксено замолчал.