Невольник белой ведьмы

Прибытие в обитель седмицу назад произвело на Орвина впечатление. Отряд монахов и послушников ехал через деревушку с говорящим названием Песья пустошь, а на площади как раз возводили помост для казни. Солдаты в черной форме мирских сподвижников Пламени спешили закончить сооружение до темноты. Хвороста еще не привезли, но столб уже стоял, заметный издалека. Поодаль сидел под охраной в тесной деревянной клетке тот, кто завтра поутру должен был на себе опробовать результат приготовлений. Орвин случайно встретился взглядом с тварью в клетке. Мужчина, но возраст на вид уже не поймешь - лицо опухло от побоев. Колдун скорчился, прижав колени к груди и обхватив их руками. Жалкое зрелище, к которому даже и не поймешь, как отнестись. Усилием воли Орвин заставил себя больше не смотреть и не думать об этом. За пазухой у него лежало письмо от отца Бертара к новому наставнику, а в голове хранилось указание отыскать некоего брата Рогира и спросить у него о записях, которые он упоминал в переписке. Каких? Да кто бы потрудился объяснить! Вот, об этом всем и стоило сейчас переживать. Отец Эрик встретил нового подопечного вроде бы радушно, но было видно, что он внимательно присматривается, пытаясь что-то для себя решить. Орвин заметил его еще когда новоприбывших приветствовали наместник, настоятель и вся братия - этот болезненно-худой мужчина держался словно чуть в стороне. Теперь же он читал письмо отца Бертара. Хмыкал, качал головой, усмехался себе под нос. Закончил последний лист и зачем-то взялся читать заново. Орвин покорно ждал, стоя перед ним - спину ломило от дальней дороги в седле, но присесть ему не полагалось. Атмосфера кабинета словно давила на плечи. Стены без всякой отделки, сложенные из грубо отесанного серого камня. Нагромождение бумаг, увязанных пачками или подшитых в переплеты, на полках, на столе, на полу, гигантскими стопками, готовыми обрушиться и погрести под своим весом. Волей-неволей опять вспомнился колдун в клетке на площади. Завтра нужно будет присутствовать на церемонии. Потом опять всюду будет мерещиться вонь палего мяса. За узким окном виднелось единственное отдохновение для глаз и души - цветущий внутренний дворик обители, укрытый вечерним сумраком. Там чирикала какая-то птаха. Прикрыв глаза, Орвин слушал веселую птичью трель. – Род неизвестен, – заговорил отец Эрик. – Бродяжничество, воровство, укрывательство ведьмы. Да, мальчик мой, твои юные годы скучными не назовешь! Орвин напрягся. – Я за все заплатил сполна. – Вижу, – ехидная улыбка стекла с худого лица монаха. – Во-первых, я верю словам брата Бертара, и если он считает тебя надежным человеком, то так оно и есть. Семь лет послушания не каждый выдержит, а твои и вовсе скоро подойдут к концу. Во-вторых, и у святых было прошлое. Когда принесешь клятву, оно лишится власти над тобой. Главное, какое ты выбрал будущее. Знаешь ведь, куда тебя прислали? Орвин опять вспомнил колдуна на площади. – У вас здесь неспокойно. Я видел. – Ту зверушку в клетке? И снова ухмылка, которая задела Орвина. Видно было, что отец Эрик вовсе не веселится, а чувства, заставлявшие его кривить губы, были далеки от теплоты и человеколюбия. – Пойдем. Раз ты теперь мой подопечный, то должен увидеть это. Небо уже потемнело, наступил вечер. Незнакомые коридоры и переходы казались непроходимым лабиринтом. Но отец Эрик шел уверенно в густом полумраке, и Орвин не успевал даже оглядываться. Обитель была древним местом, еще до Раскола некий феодал воздвиг здесь свою крепость. Теперь же ее, некогда оставленную людьми, восстановили люди ордена. Впрочем, говорили, что строительством здесь еще нужно будет заниматься, укреплять стены, возводить новые сторожевые башни. Не зря отовсюду, даже из далекой Вары, орден слал людей к границе. От того, что где-то поблизости, за невидимой чертой, начинается проклятая земля Ривалона, было тревожно. Как и от догадок, почему сейчас нужно усиливать приграничные обители. Орвин не задавал лишних вопросов, но кое что все же понимал, и если догадки были верны… Что ж, его меч под рукой, а сам он всегда готов послужить Пламени. Отец Эрик привел его в подвал одной из башен, и Орвин еще издали, по запаху, понял, что там мертвецкая. Холодом пробрало до костей еще на лестнице. Над столами, накрытыми дерюгой, стоял монах и читал очищающую молитву. Значит, мертвецы отошли не своей смертью. Тяжкий труд - семь дней и семь ночей братья сменяют друг друга на посту. Монах стоял, опустив голову, и шептал, шептал, шептал, не двигаясь, не обращая внимания на вошедших. Он держал перед собой поднятую книгу, лицо закрывала густая тень капюшона, а рукава рясы съехали к локтям, и Орвин с увидел железные браслеты на его запястьях. Монах был одарен, или скорее - проклят магическим талантом. Отец Эрик разжег еще лампы, поярче освещая столы. Всего пять, три заняты. Он поднял покрывало одного из покойников, поднес лампу ближе. – Посмотри. Орвину уже доводилось переживать всякое, не зря прошли его почти семь лет послушания. Он видел смерть и убивал сам. Но сейчас, вглядевшись в искаженное лицо покойника, ощутил странную, леденящую пустоту в груди. Отец Эрик сдернул дерюгу, обнажив убитого целиком. Нет, с таким раньше встречаться не доводилось. Орвин хладнокровно осмотрел тело, покрытое порезами и ожогами. Умирал мужчина долго и страшно. На конечностях выделялись черные следы от веревок. – Седмицу тому назад один егерь нашел в лесном овраге участок рыхлой земли и насторожился. Как оказалось, не зря. Остальные два тела оттуда же, но сохранились хуже. Всех смогли опознать. Они местные, но не из тех, кого хватятся быстро – ходили по округе, работали, где придется. – И тот колдун с площади выбрал их и убил. – заключил Орвин. – Каков был ритуал? Лицо монаха-инквизитора хранило равнодушное выражение все время осмотра, не дрогнуло и сейчас. – Взгляни внимательно и подумай, от чего умер этот человек. Орвин и сам догадался. В уголках рта покойного прилипла земля. Трупные пятна казались в тусклом свете слишком черными. Он взял мученика за отекшее лицо, оттянул и вывернул веко, вглядываясь в помутневший глаз. Многочисленные следы крови в глазном яблоке и под кожей. Он не сомневался, что если вскрыть грудину несчастного, легкие его будут страшно темными и отекшими. Можно было понять, зачем отец Эрик заставил его смотреть. Когда прикасаешься к чужой боли, она в какой-то мере становится твоей, личной. – Это удушье, – сказал он. – Но следов на шее или лице от сдавливания нет. Земля забила рот и нос. Отец Эрик кивнул. – Да. Этот колдун не убивал людей. После того, что делал, он закапывал их еще живыми. Он укрыл мертвеца дерюгой. А потом уставился на Орвина тяжелым взглядом. – Ты верно отметил, что здесь неспокойно. Королева-жрица назначила в приграничную провинцию новую наместницу. Ее зовут Аэри, а прозвище – Алая Река. По слухам, носит она его не зря. Пользуется большим доверием при дворе, еще ее бабка служила у алтаря Бездны. И теперь эта сука, двое ее наложников и три дочери, будут править приграничьем. А у нас стало неспокойно. Это не первый колдун, которого удалось изловить. Он собирался поднять нежить из этих несчастных, но был слишком неопытен. В этот раз нам снова просто повезло, и этим бедолагам тоже. Их похоронят правильно, и страдающие души упокоятся. В следующий раз провидение может быть не настолько милосердным ко всем нам. Значит, надо стараться. И именно за этим ты здесь, мальчик мой. Духота, каменная сырость, монотонная речь молящегося – все это давило на него, мешая дышать. Орвин не нашел подходящих слов и просто кивнул.