Невольник белой ведьмы

Орвин сосредоточился, зашептал быстро и беззвучно. “... с радостью готов я отдать жизнь в борьбе, что ты завещал нам. Дай мне мужества, дай мне силу, дай мне умереть с твердой верой в то, что все не напрасно, обрати свой огненный взгляд…” Он с изумлением ощутил, как внутри разгорается дремавшая искра. Слабое отражение Пламени, которое он долгие годы носил у сердца. Прут в ладони стал нагреваться. Это был лишь грубо обработанный кусок железа, не артефакт с гравированными каналами, куда можно влить силу. Но у него получилось! Прут должен был уже обжечь руку, но боли не было. Одиночество и отчаяние отступили – он все же был не один… Но что-то почуяла и ведьма. Она завизжала так, что зазвенело в ушах, и ворвалась в дверь стремительным черным вихрем. Отброшенная решетка с грохотом врезалась в стену. Орвин успел увидеть, как она замерла на мгновение над убитым палачом. Тьма сгущалась вокруг ее тела, но еще можно было рассмотреть стройную фигуру в распахнутом зеленом дублете, длинные темные волосы, заплетенные в две косы. Ведьма бросила взгляд на мертвеца, и лицо ее исказила ярость. Кокон тьмы распустился тугими черными плетьми, но тут же сомкнулся вновь и ринулся на Орвина. Он успел отшатнуться. Порыв воздуха едва не отбросил его, он с трудом удержался ногах. Огонь в фонаре затрепетал, почти погас, погружая камеру в темноту. Орвин попятился, разрывая дистанцию и не теряя тварь из вида. Увернулся от черной дымчатой плети, метящий по лицу. Наткнулся спиной на стену, сделал два шага вперед. Подумал, успеет ли метнуться к двери – у того, второго, можно попытаться отобрать оружие. Если оно есть… К двери он все равно не успевал, по любым прикидкам. – Ты такой жалкий! – усмехнулась тварь. – Видел бы ты свою рожу! Забейся в уголок и поплачь от страха… Голос искажался, звучал словно со всех сторон. И мрак расползался по камере, как щупальца неведомой твари. Огонь в фонаре затрещал и погас окончательно. Но Орвин успел увидеть все, что нужно, и расслабился, опустил прут. Когда она налетела опять, предсказуемо, делая ставку на скорость, и оплетая его тьмой, Орвин выбросил руку вперед. Короткая огненная вспышка полоснула по глазам. Прут врезался во что-то податливое, ударом его вырвало из ладони. Раздалось шипение, а следом – отчаянный крик боли. Залитое кровью железо со звоном покатилось по полу. Орвина швырнуло в стену, ударом выбив воздух из груди. Он съехал на пол, ободрав спину о грубую каменную кладку. Тут же подскочил, зашарил руками по полу, но единственное оружие кануло в темноту. В воздухе свистнуло, как занесенная плеть, и он едва успел отпрянуть – щупальце мрака задело его лишь вскользь, оставив обжигающую полосу на боку. Тут же ударило следующее, но снова мимо. Послышался стон, в нем звучала не боль, а бессильная злость. Нужно немедленно убираться подальше, пока она его не достала. – Лина! – позвал мужчина у двери, невольно выдав свое положение. Орвин рванулся на звук голоса, размахнулся и ударил вслепую. Руку пронзило болью до самого плеча. Он ощупал упавшее тело, но на поясе была лишь связка ключей. Зажав ее в кулаке, Орвин встал и побрел вперед вслепую. Коридор уходил в две стороны, он выбрал левую, где мрак казался гуще. “Что я делаю?..” Нужно найти оружие… Хоть что-то… Выход… Он едва передвигал ноги, мысли вязли, рассыпались в ноющей от боли голове. Орвин свернул, держась за стену, и наткнулся на запертую решетку. Хотел уже вернуться, но услышал шаги в коридоре. На стене засиял отблеск огня, и он спрятался в тени. – Я слышал что-то. У вас здесь… Страж замолчал на полуслове. Выругался. – Где он?! – заверещала ведьма. Послышались быстрые шаги. Дрожащими руками Орвин попробовал вставить в скважину первый ключ из связки. Второй. На третьем замок поддался. Он захлопнул за собой решетку. Воздух здесь был гуще, ощущалась вонь крови и нечистот. Но был и едва различимый холодный сквозняк. Орвин на ощупь побрел ему навстречу. – Эй, ты! – заорала ведьма. – Я до тебя доберусь! Он прибавил шаг. Оступился и кубарем покатился по ступенькам. Рухнул на пол, и темнота вокруг взорвалась оглушительным шумом. Лязг железа, отчаянный вой… Орвин зашарил руками, всюду натыкаясь лишь на ржавые прутья. Он никак не мог понять, где очутился. Лежал в тесном проходе между… камерами? клетками?, в которых нечто завывало и бесновалось. Где-то наверху заскрипела решетка, донесся грохот шагов. Не один человек, минимум трое. – Где ты, паршивец?! Кое-как Орвин поднялся на ноги. Не удержал равновесие, ударился боком о решетку. – Прочь! – взвизгнули ему на ухо искаженным от ужаса, но человеческим голосом. – Беги! Беги отсюда! Он отшатнулся, и тут же с другой стороны ледяные пальцы схватили его за плечо. – Он здесь! Здесь! Орвин двинул локтем, отпрянул, и снова ударился обо что-то, потерявшись в темноте и шуме, разрывающем больную голову. Теперь он даже не понимал, с какой стороны лестница. Его толкнули в спину, ударили по голове, вскользь, задев ногтями щеку. Вспыхнул ослепляющий свет. Фонари вдоль стен загорались один за другим. Сквозь резь в глазах Орвин увидел ведьму – в порванном и залитом кровью дублете она стояла над ним на вершине лестницы и широко улыбалась. Тьма, как живая, клубилась за ее спиной. – Вот ты где, псина! Хорошее место выбрал. Желаешь здесь и остаться? Орвин лишь сейчас смог разглядеть клетки и тех, кто был в них заперт. На долгое, мучительное мгновение его парализовал животный страх от осознания, что там, за прутьями, испуганно сжимались, поглядывая на ведьму, те, кто еще недавно был людьми. С искаженных ненавистью, ужасом, болью, отчаяниям лиц смотрели человеческие глаза, но все остальное… Изуродованное колдовством до неузнаваемости… – Ты не достоин даже такой жизни, пес! – сказала ведьма и рассмеялась. – Ты сдохнешь сегодня! “Владыка наш, ясное Пламя, помилуй невинные души…” Он все еще чувствовал тепло где-то внутри. Страх и боль отдалились, перестали иметь значение – это были чувства его тела, а сам он, его сознание, словно отделилось. – Заткнись! – рявкнула ведьма. – ЗАТКНИСЬ! Орвин бросился вперед, желая вцепиться ей в глотку голыми руками. Вслед летели вой и улюлюканье. Тьма рванулась из прохода за спиной ведьмы, хлынула в подземелье, гася светильники и сшибая клетки, и голоса пленников слились в один вопль. Орвин почти дотянулся, когда темная сила подхватила его и сжала – руки, ноги, грудь, горло… Невесомость… И снова удушье… Это длилось мгновение, но показалось ему вечностью. Мысли оборвались. Сознание угасло, как пламя фонаря в темноте.