Невольник белой ведьмы

Заснуть Авила так и не смогла. Велела принести плошку воды. Глупая девчонка опять кланялась, пятилась, всячески изображала хорошую служанку, но до манер и изящества дворцовой прислуги ей, конечно, было далеко. Авила сосредоточилась на воде, стала пробовать сделать с ней хоть что-нибудь. Сила была, она чувствовала, как внутренний сосуд наполняется после удара печатями, а значит, магия не покинула ее. Но воспользоваться ей было невозможно. Как и понять причину произошедшего. Словно кокон, невероятно тонкий, но осязаемый, душно-тугой, отделил ее от силы. И когда она пыталась прорваться, он сжимался сильнее. Что же было в тех печатях? Она знала, у кого можно было бы об этом спросить. А если не расскажет… "Шкуру с него содрать!" Ну, нет, она уже видела, что действует на послушника сильнее, чем угрозы расправой. Так что можно обойтись без насилия, совместить приятное и полезное. Вот этим она утром и займется. В дверь стукнули. Авила отвлеклась, и лишь теперь с удивлением поняла, что ей очень жарко, хоть в крепости царили сквозняки и промозглая сырость. Явно перетрудилась, тщетно пытаясь выжать из себя хоть что-то. На пороге стоял Гримвальд. – Так и думал, что ты не спишь, – сказал он, и тон был мягким. Таким, что ей почему-то сразу захотелось уткнуться ему в плечо, разреветься и рассказать, какой вокруг несправедливый мир. – Я войду? Авила растерянно кивнула. Колдун прошел в комнату, сел на край постели и повернулся к ней. – Переживаешь из-за встречи с матерью? – Не знаю, так много всего произошло… Он кивнул, наградив ее сочувствующим взглядом. – И все же – что именно, девочка моя? Для чего ты сбежала? Она поджала губы, раздумывая. Хотелось довериться Гримвальду. Пусть он ей и не отец, все равно гораздо старше. Он был опорой и поддержкой матери долгие годы. И раз мать может на него положиться, то что скрывать ей самой? Но что-то глубоко внутри словно тревожно звенело. – Мне нужно было пробраться к Алому столпу, – сказала она, наконец. Гримвальд приподнял брови, изобразив удивление. А тревога усилилась, и Авила поняла, что именно ей нужно сказать. – Я читала, что в старые времена даже бездарные могли открыть там настоящую силу. Колдун усмехнулся. – Полагаю, это были мемуары Эланоры Золотой Косы? По легенде она была совсем пустышкой, пока мать не отдала ее в услужение жрицам… – И там, у подножия Алого столпа, она возносила молитвы Матери, пока та не сжалилась и не послала ей в покровители одного из возлюбленных Сынов. Да-да, что-то такое я и читала, – она постаралась выбрать самый легкомысленный тон. И окончательно решила не говорить ничего о записях некоего Хаара Хлодмера, которые покрывались плесенью и пылью в дальнем, всеми позабытом зале Леморского архива, а ныне прятались среди вещей в одном из сундуков, что перевезли в новое жилище. Там эта легенда тоже была, как и с десяток других историй о чудесном обретении силы, но рассказывалась она… иначе. Хаар утверждал, что у Эланоры была сестра, которая странным образом исчезла как раз перед тем, как благословение Матери сошло на будущую великую ведьму. И приводил там свои догадки о случившемся, которые произвели на Авилу неизгладимое впечатление. – Чудеса случались в давние времена, – сказал Гримвальд. – Сейчас иная эпоха, девочка моя. Тебе нужно научиться ценить себя такой, какая ты есть. – То есть – бесполезной! – Истинной ведьмой. Дочерью великой Матери. В твоих жилах течет благословенная кровь, – он вздохнул и сказал неожиданно: – Эту новость должна была сообщить мать. Но тебя уже нигде не смогли найти. – Что такое? – с тревогой спросила Авила. – Мать выбрала тебе мужа и объявит о своем решении на День середины лета. Ты поможешь ей породниться с одним из влиятельнейших родов Ривалона. Весть должна была ее обрадовать, но Авила ощутила лишь пустоту. Это было… слишком неожиданно. Но Гримвальд, видимо, по-своему оценил ее замешательство. – Видишь, хоть у тебя и мало сил, но ты принесешь огромную пользу. Каждый служит роду, как ему предначертано. – Кто это будет? – Я не в праве говорить об этом. Мать тебе расскажет все, что ты должна знать. – Вы хотели сообщить мне это, а я сбежала, – упавшим голосом заключила Авила. – Теперь Аэри злится на меня. Гримвальд опустил ладонь ей на плечо. – Все будет хорошо, милая. Не расстраивайся так, я замолвлю за тебя слово. Авила попыталась себе это представить – она станет невестой. В воображении один за другим всплывали лица молодых колдунов, что были представлены ко двору Королевы-Матери. Красавцы, как на подбор. И родовитые, из крови тех, кто своими руками возвысил и защитил великий Ривалон. Кто-то из них будет ее мужем. Кто это может быть? Но кого бы она ни представляла, картина не складывалась… – Мне казалось, тебя обрадует эта новость, – сказал Гримвальд. – Я рада. Наверное. Это так тяжело понять… – Что ж, все поправимо. Когда вернемся в резиденцию, первым делом побеседую с Аэри. Расскажу, как ужасно ты переживаешь и раскаиваешься, сглажу углы. В конце концов, ты пострадала из-за своей глупости и этих псов в рясах. Такой урок куда лучше материнского гнева. Она обрадуется, когда узнает, что ты без всякого колдовства разделалась с одним из ублюдков. – Он вовсе не ублюдок! – воскликнула Авила. Она тут же прикусила язык, но Гримвальд словно и не услышал. – Она смягчится, я уверен, – продолжал он. – И оценит, какой храброй и стойкой ты была. В конце концов, она и сама была молода и делала всякие глупости, – он усмехнулся, явно припоминая что-то из прошлого. – У тебя нет поводов грустить. Авила кивнула, внутренне не разделяя его воодушевления. – На помолвку я закажу для тебя наряды из красальской парчи. Сколько платьев нужно, чтобы предстать перед женихом? Встреча гостей, обед, ужин, вечерние гуляния… Пять? Пять платьев! И сможешь выбрать, какие камни взять к ним из хранилища. Обещанный подарок казался более чем щедрым. Воображение нарисовало залы, наполненные изумительными украшениями и артефактами, что создали мастера обитаемых земель. Если ей позволят там побывать… Губы сами собой растянулись в предвкушающей улыбке. Но тут же мысли заметались, и она подумала о том, что еще может содержаться в хранилище, куда ей только что посулили доступ. – Что такое, девочка моя? – спросил почуявший неладное колдун. – Библиотека! – с восторгом выпалила Авила. – Милая, ты ведь ничего не смыслишь во всех этих старинных текстах. Ты и прочесть многого не сможешь, там хранятся образцы, созданные еще до Раскола, на старом языке. – Ничего страшного! Мне просто любопытно, что в этом дурного? Не в первый раз затевался подобный разговор. Авила пыталась беседовать и с матерью, но та ответила жестко – нечего забивать голову чушью, все то, что ей следует знать о колдовстве, расскажет она сама и специально нанятые наставники. А вот Гримвальд хоть и считал ее порывы блажью, но никогда не препятствовал им открыто. – Мне бы только хоть глазком взглянуть! – она скорчила жалобную гримасу, и Гримвальд усмехнулся. – Подумаю, что можно сделать. Знаешь, у меня есть, чем порадовать тебя прямо сейчас. Пойдем со мной. За дверью их дожидался слуга, который поспешил низко поклониться. Близился рассвет. В коридорах крепости царили холод и мрак, но Авила еще чувствовала странный жар под кожей. Она прислушалась к себе, пытаясь понять, что это за напасть. После стольких приключений несчастное тело ныло и болело на все лады. Утешала мысль, что уже скоро они отправятся в дорогу, а после она сможет скинуть все это грязное тряпье, забраться в горячую ванну с травами и маслами. Расслабиться наконец! И чтобы Кассиан обязательно сделал ей массаж… обнаженным. Скоро все это будет, осталось лишь немного потерпеть. А потом уж как пойдет. Мать ведь не может сердиться вечно? Сначала Авиле показалось, что слуга ведет их в темницу, и она даже обрадовалась – неужто тот мужчина со шрамом смог переубедить послушника? – но они повернули в другую сторону. Из прохода повеяло холодным утренним воздухом. Они вышли в хозяйственный двор. Ветер поднимал темнеющие в сумерках знамена на шпилях над башнями. Гордый трехглавый волк расправлял перепончатые крылья, скаля зубы в небеса, где уже гасли звезды. Авила остановилась, полной грудью вдохнула стылый воздух. Гримвальд мягко коснулся ее руки. – Пойдем, он в конюшне. – Кто?.. – растерялась Авила. И тут же догадалась сама. Она ворвалась в распахнутые двери прежде слуги. Аран узнал хозяйку и заволновался, переступая с ноги на ногу и покачивая головой. Авила обняла его за шею, погладила холку. Отступила, и он тут же ткнулся лбом ей в плечо. Покачнувшись, она засмеялась. Придя в себя, отступила, с беспокойством рассматривая в полумраке светлые бока. – С вашим конем все в порядке, госпожа, – сообщил слуга. – А еще он спас твою голову, – добавил Гримвальд. – Вышел к заставе, так стало ясно, что тебя нужно искать в этом направлении. Я взял на себя смелость забрать из седельной сумы пару артефактов, которые по случайному стечению обстоятельств так долго не могла найти твоя мать. Возможно, именно потому, что они и помогают что-то не найти. Верну их ей, когда вернемся. Авила ощутила укол стыда, но Аран снова боднул ее в плечо, отвлекая. Он не мог стоять смирно, переступал тонкими изящными ногами, встряхивал гривой. Она могла понять это нетерпение, и сама отчасти разделяла его. – Ну что, теперь мы можем возвращаться? – усмехнулся Гримвальд. Когда они вышли из конюшни, восток уже наливался ослепительным светом. На фоне яркой полосы на небе крепостные башни выглядели черными угрюмыми великанами, теми, что по легендам выбираются иногда из горных расщелин, куда никогда не падает ни единый солнечный луч. Авила замерла на мгновение – тревога, так и не отступившая, вгрызлась в душу с новой силой. – Не терпится взобраться в седло? – поинтересовался Гримвальд. – Так уж и быть, разрешу тебе проехаться немного верхом. Но мать прислала карету, когда окажемся в обжитой местности, ты пересядешь в нее. Нечего лишний раз попадаться на глаза простолюдинам. Авила рассеянно кивнула: – А что с инквизитором? – спросила она.