Невольник белой ведьмы

Леди Белория осматривала полки, заваленные бумагами, коробами, свертками, в поисках чего-то неизвестного. Авила опустила голову. Мужчина пялился снизу вверх, но поймав ее взгляд, тут же поспешил отвернуться, стиснув зубы, на лице его явно читалась досада. Странное дело, он лежал скованный и полуживой, у ее ног, но и в таком положении почему-то не казался ей жалким, униженным. Даже сейчас он выглядел опасным. – Тебе больно, да? – тихо спросила Авила. Она покосилась на парня, что разложил на тряпице вымоченные в отваре нити, и теперь калил иглу над зажженной свечой. – Быть может, его следует чем-то опоить? Мужчина мотнул головой. Авила нахмурилась, ничего не понимая. Послушник вел себя, как недоумок – дерзил всем подряд, намеревался терпеть боль… да он на нее буквально напрашивался, если уж подумать об этом всерьез! Такой гордый что ли?.. Но разве не лучше быть не высокомерным, а живым и здоровым? С полки что-то упало, рассыпались по полу ломкие бутончики неизвестной травы, и леди Белория обернулась, сжимая в руках шкатулку для хранения артефактов. Авила вновь вспомнила проклятые браслеты, и ощутила мстительную радость от того, что сейчас случится. – Когда-то у нас было много таких вещиц, но, к сожалению, они служат лишь недолго. Этот я сохранила, ему остался раз-другой. Она подняла крышку, показывая то, что лежало внутри, обернутое тряпицей. Гримвальд уважительно хмыкнул. – Благодарю вас, леди. Только, боюсь, у моей девочки не хватит умения, чтобы он сработал как следует. Леди Белория кивнула: – Конечно же! Но вашей девочке и не нужно, чтобы эта прелестная вещица делала так, как ей полагается по воле мастера. Это было бы слишком жестоко, – она почему-то улыбнулась. – И, к тому же, весьма скучно. Авила поначалу не поняла, что видит. Показалось, что под тряпицей в шкатулке притаилось огромное насекомое – вытянувшаяся серебристая многоножка. По спине пробежали колючие мурашки, прежде чем она присмотрелась и поняла, насколько ошиблась. Это была цепь железных шипов, наложенная на кожаный ремешок. Осторожно протянув руку, Авила подняла ткань и увидела замыкающую ремешок бляшку с висячим кольцом, покрытую замысловатым рунным узором. Заклинание выглядело тонким, очень сложным. – Бери, бери, – подбодрила ее старая ведьма. – Тебе он пригодится, а мне уж вряд ли. Подержи в ладони и коснись своей силой, дай ему понять, что ты – хозяйка. Авила помедлила и посмотрела на Гримвальда. – Объясни, что это такое и как служит. – Это, милая моя, ошейник, который в прежние времена надевали на пленных псов ордена. Он из любой кусачей твари сделает покладистую и очень послушную. Что ж, этого она и ожидала почему-то, глядя на тускло блестящие, хищные шипы. Этот артефакт даже на расстоянии ощущался, почти как те самые браслеты, что на нее напялили инквизиторы.. разница была в том, что эта вещь казалась куда жёстче. “Это потому, что ты лишь слабая девица, а он – воин, убийца, безумец”. – Не переживай, – сказала ведьма. – Ты не сможешь лишить своего щенка воли – силенок не хватит. Он останется в полном сознании, сможет двигаться по своей воле. Просто не сможет навредить тебе или сбежать. Звучало так заманчиво… Авила опять взглянула на Гримвальда. Колдун выглядел отстраненным, он развалился в кресле, закинув ногу на ногу, покачивая в унизанных перстнями пальцах кубок с вином. – Я не понимаю, – сказала она. – Вы говорите, что у меня очень мало силëнок. Но сегодня утром, у алтаря, могло показаться иначе. Может, хватит делать вид, что ничего не было? Кто-нибудь наконец потрудится объяснить мне, что здесь происходит? Гримвальд грустно улыбнулся: – Это не лукавство – сил у тебя и впрямь почти что нет. А еще ты слаба после случившегося. У тебя даже вид болезненный, девочка моя, и тебя лишь недавно отпустил озноб. Плохой момент для серьезных бесед. – Но я… – Об этом всем ты будешь разговаривать с матерью, – твердо сказал Гримвальд. – Никто иной не имеет права обсуждать твою магию. Как и твое поведение. Авила устало прикрыла глаза. Надо же, ещё утром разговор о побеге из дома был самой большой ее бедой… Она поняла, что слишком, слишком утомилась, вымоталась из-за всего, что происходит с ней в последнее время, причем вовсе не потому, что она этого хотела или прикладывала хоть малейшие усилия. Всякая дрянь просто случалась, никак не учитывая ее на то желания. Ей не стоило сбегать из дворца. Как бы невыносимо там ни было, за стенами оказалось во сто крат хуже! – Забудь обо всем хоть ненадолго, тебе нужен покой, – продолжал Гримвальд, она снова заметила убаюкивающее колдовство, исходящее от его слов, и противиться ему не хотелось. – Пока мы не вернулись, у тебя есть честное право отдыхать и развлекаться, используй же его, чтобы потом не пожалела об упущенной возможности. В твоих руках этот ошейник и впрямь не сможет принести вреда. Для него нужна настоящая сила, которой у тебя быть не может. Авила протянула руку к шкатулке, мимолетно взглянув на послушника… Он дернулся, перекидываясь на спину и опираясь на скованные за спиной руки. Парень-лекарь вскрикнул и отшатнулся. Воины тут же бросились на выручку, но прежде, чем они успели, пленник оттолкнулся пятками от пола, словно пытался уползти. Воины вцепились ему в плечи, и он задергался, широко открытыми глазами глядя то на Авилу, то на шкатулку с артефактом. – Ты что?.. Он попытался выговорить что-то, но заклинание старой ведьмы еще действовало – из горла не вырвалось ни звука. Поняв это, он замер на мгновение, и снова отчаянно рванулся, звякнув цепью. – Хватит уже, – с досадой сказала Авила. – Почему ты настолько глупый, что даже часа не можешь спокойно провести! Он оскалился в ответ, и вдруг беззвучно закричал. Лицо исказилось яростью, жилы на шее напряглись. В глазах загорелась нескрываемая злость. Леди Белория досадливо поцокала языком. – Животные, что с них взять!.. Видишь, без моего подарка здесь не обойтись. Вы – гости моей крепости. Как могу я подвергать вас опасности и отдать просто так этого зверя?.. Эти слова можно было трактовать легко и просто – если не нацепить на мужчину ошейник, просто так их отсюда не отпустят. Во всяком случае, с ним вместе. Авила поняла, что ей надоело всë это окончательно. Она протянула руку и схватила ошейник из шкатулки раньше, чем внутреннее сопротивление могло бы заставить ее замешкаться. И даже не пришлось напрягаться, пытаясь после истощения почувствовать силу, отдать ее артефакту. он жадно вцепился в нее сам, потянул из внутреннего сосуда, словно его мучила долгая жажда. Авила правда поняла, что ей говорили – тяга ошейника была огромна, и она не заполняла его своим колдовством и на десятую часть. И хорошо чувствовала оставшуюся пустоту, в которой дремало нечто темное, давящее, жуткое. Она не могла это пробудить, не получилось бы даже коснуться шлейфом своей магии, но оно там точно было. Мужчина дернулся, пытаясь сбросить с себя чужие руки и суча по полу ногами. Он продолжал беззвучно кричать, воины сосредоточенно пыхтели, удерживая его на месте. Наконец, они подхватили его половчее и перевернули ничком, давя на ноги и плечи, прижимая к полу. Он извивался, не сводя с Авилы взгляда. Безмолвность делала эту свирепую злобную гримасу еще более жуткой. Куда страшнее даже того момента, когда он стоял над ней в лесу, вцепившись в горло. “Больше не испугаешь”, – с удовольствием подумала Авила и решительно шагнула к мужчинам. Замок ошейника раскрылся сам. Металл нагрелся, стал теплым. Авила перехватила кожаный ремешок обеими руками, выпрямила, и вновь артефакт показался ей живым – настолько странно было наблюдать плавное движение железа. Она вспомнила, как видела нечто подобное. То было в одной из книг по истории. Эта вещица и впрямь была очень старой. Мужчина дернулся так, что на мгновение показалось – он скинет с себя обоих воинов. – Хватит! – повторила ему Авила, но он явно не желал слушать. – Прекрати! Ничего страшного не случилось бы, если бы ты сам не кликал беду своим дрянным характером! Леди Белория звонко рассмеялась. Авила качнула головой от досады. Мужчина наблюдал за ее приближением, неловко вывернув голову. Авила примерилась, тяжело вздохнула. – Переверните его лицом вверх. Пока воины выполняли распоряжение, он рванулся вновь. – Все, довольно, – сказала Авила, глядя в потемневшие глаза. – Да расслабься ты уже! Одному из воинов пришлось ей помочь. Придавив грудь мужчины коленом, он обхватил его голову и приподнял. Авила присела, убрала черные волосы в сторону, открывая напряженную шею. Пленник смотрел ей в лицо пристальным, немигающим взглядом, и от этого почему-то сделалось неловко, будто она собралась сделать с ним нечто ужасное. Авила обернула ремешок вокруг его шеи, и артефакт сам дернулся из пальцев. Щелкнул замок. Железо вспыхнуло алым. Душная поволока чуждой магии, перевитой ярким ведьминским заклинанием, потянулась над телом, рассеиваясь в воздухе. Глаза мужчины закатились, по телу прошлась судорога. Авила схватила его за плечи, но приступ уже закончился – пленник бессильно обмяк. Она обернулась к леди Белории. Заметила, что Гримвальд улыбается. – Что с ним? – Сейчас придет в себя, – уверила ведьма. Пленник издал тихий стон, но не открыл глаза. – Это займет немного времени, – добавила та. Повисла тишина. Авила склонилась над мужчиной, прислушиваясь к хриплому дыханию. Убрала со лба прилипшие пряди волос. Кожа его была горячей, как от лихорадки. Темные брови сдвинулись, между ними пролегла хмурая складка. – Девочка моя, ты зря за него переживаешь, – сказал Гримвальд у нее за спиной. Она услышала, как он поднимается из кресла. И следом – быстрые шаги за дверью. – Леди Белория, – заглянувший в комнату слуга низко поклонился. – Старшие егеря прибыли по вашему указанию. – Они не слишком спешили, – недовольно заметил Гримвальд. – Будьте милосердны, господин колдун, им сегодня нелегко пришлось, – усмехнулась старая ведьма. – А сейчас станет еще хуже. – Говорите так, словно они этого не заслужили. Аэри будет в ярости, когда узнает положение дел и уровень подготовки воинства. Авила почти не слушала разговор. И даже не заметила того момента, как старшие ушли, прикрыв за собой дверь. Парень с лекарской сумой вновь присел над распростертым телом, выругался сквозь зубы. – Тупая скотина! Авила подняла на него взгляд, но ответить что-нибудь не успела – мужчина вздрогнул и открыл глаза, посмотрел на нее на удивление осмысленно. – Ты… – выдохнул он. – Как ты себя чувствуешь? – Ты… ведьма… Она видела, как его взгляд быстро наполняется уже привычной злобой. Выходит, не так он и плох, как пытается показаться. – Неприятные ощущения от этого артефакта, правда? Хорошо тебя понимаю! – возможно, это было слишком жестко, но сдержаться она просто не смогла. – Послушай, Орвин, я понимаю, как это выглядит. Я бы этого не хотела, но ты сам, получается, заставил это с собой сделать, – она спешила договорить прежде, чем он опять впадет в бешенство. – Клянусь, если не станешь больше глупить – я сниму с тебя эту дрянь! Мужчина моргнул изумленно, прикрыл глаза и затрясся, издавая странные хриплые звуки. Это смех, настоящий, звучный, но какой-то… неправильный? Послушник вовсе не выглядел веселым. – Снимешь… – с трудом выдохнул он. – Верю… Она даже обрадовалась тому, что он снова говорит, но тут же почувствовала, что сама теперь начинает злиться. Все эти многозначительные взгляды и слова – все вокруг нее словно договорились общаться полунамеками, которые она почему-то должна была разбирать и понимать. Увы, не было этого! – Я не лгу, – сказала она как можно мягче, и тут же сорвалась и повторила с отчаянием. – Не лгу! Я лишь пыталась сделать так, чтобы тебя не убили! Мужчина рвано выдохнул и расслабился, и вид у него стал совсем больной. Взгляд погас, лицо стало отрешенным. – Если ты не лгунья… значит, просто… глупа. Думаешь, ведьма… это не страшнее?..