Дьявольский Цирк

      Когда Чарли исполнилось двадцать, в ее голове не было уверенности о том, кем она хочет быть, но было огромное стремление увидеть другой мир — за пределом ее комнаты, которая со временем стала меньше, чем казалась в детстве. Она часто выходила на прогулки в город, конечно, он был небольшим, но в нем можно было найти много интересных мест. Например, пруд с уточками, которых она любила подкармливать, или несколько заброшенных усадьб, внутри которых прятался настоящий лес.       Но с годами становилось скучно видеть одно и то же. А каким был мир дальше? Она читала в книгах о прекрасных местах и не могла не воображать себя в них. Ей хотелось побыть французской леди, которая гуляет в модных платьях у Эйфелевой башни. Приехать в Лондон — в город, в котором училась и жила ее детская подруга Рози, посмотреть на большие часы Великий Биг-Бен, который сообщает о времени чаепития, посетить настоящий замок, где жила королева и храбрые рыцари. Или увидеть другие места, где шел вечный снег и можно было наблюдать удивительное северное сияние, похожее на разлитую радугу на небе.       Ничего такого не было в их месте. Но от другой подруги — от своей доброй подруги Молли, она узнала, что есть такой город как Нью-Йорк, откуда она родом. Не менее великий, чем какой-нибудь Париж. Огромный порт, в котором кипит жизнь, куда приезжают люди из других стран, чтобы попытать счастье. Там жили самые Великие люди Америки.       Место, где не так давно возвели Статую Свободы, казалось отличным началом для первого шага в свободную жизнь для нее.       В восемнадцать это были лишь мечты, которые казались такими же недостижимыми, как долететь до звезд. Но в двадцать лет она обрела уверенность в том, что больше не может сидеть на месте. Пройдя через страх лишения самого ценного, когда душа ее подруги едва не ушла в иной мир, она решила что жизнь слишком короткая и ценная.       Потому мечты это то, ради чего стоит сжать зубы и побороться.       В своей мечте она была не одинока: ее лучшая подруга Молли согласилась уехать вместе с ней жить в Нью-Йорк. Ведь это была ее родина.       И теперь она ощущала счастье, когда мечта стала очень близкой. Именно поэтому Чарли напевала с самого утра и собирала вещи для переезда в большой город.       Пусть, она росла всю жизнь с религиозным воспитанием, твердившим о том, что женщина должна быть скромной, Чарли не любила эту идею. Ее душа желала свободы. Как будто птенчик, который наконец достиг момента, когда может расправить крылья и полететь.       — Ты затеяла уборку? Или снова последние вещи в приюты разбазариваешь? — спросил Адам, посматривая с недоумением на сборы.       — Кхм, кхм, дорогой отец, нам нужно серьезно поговорить! Я думаю, что я уже вполне взрослая, чтобы начать жить самостоятельно. Я хочу переехать в другой город!       — Что? — Адам удивленно переспросил, а потом громко засмеялся. — О, Чарли, никогда не думала стать клоуном? Всегда смешно слушать то, что ты выдумываешь.       Чарли покраснела от легкого гнева.       — Но это не шутка!       — Не шутка? Тогда ты, наверное, выходишь замуж?       — Нет…       Адам был ее приемным отцом вот уже вечность. Чарли любила его, но именно он ограничивал ее свободу. Все решение он привык оставлять за собой, как это принято в традиционных семьях.       — Тогда куда же ты собралась, дурочка? — с насмешкой спросил отец.       — В… В Нью-Йорк… — пытаясь оставаться твердой, произнесла Чарли.       — О, хочешь переехать в город наркоманов, алкашей и преступников? Там же сожрут такого наивного ребенка, как ты.       — Не все люди такие. И… Я уже взрослая, — уверенно заявила Чарли. — Я могу за себя постоять.       — Чарли, сейчас не первое апреля. Ты никуда не поедешь. Это даже не обсуждается. Сначала выйди замуж, заведи детей и потом можешь думать о переезде.       — Но ты даже не разрешаешь мне общаться с мальчиками! И… почему, чтобы принимать решения, я должна иметь мужа?       — Потому что так решил Бог. Ты забыла, что все женщины пошли от ребра? Твое место…       — Нет! — вспылила Чарли. — Никто не будет указывать где мое место. Ты не хочешь меня отпускать, потому что тогда больше некому будет готовить и штопать твои носки. Но я не твоя жена!       Адам нахмурил брови, теряя терпение. Женская независимость его раздражала.       — Потому что это пригодится тебе в жизни гораздо больше твоих глупых песенок! Думаешь, что там кто-то ждет в Нью-Йорке? Ты знаешь скольких обмудков я ежегодно вылавливаю здесь? А такая простушка как ты идеальная жертва для насильников, убийц, жуликов и сутенеров!       Чарли начинала злиться все больше.       — Нет! Такого не будет. Я уже все решила.       Адам схватил ее за руку — он не поднимал на нее руку раньше и только сейчас она могла ощутить всю силу, который имел мужчина.       — Раскладывай вещи назад, блять, иначе расскажу всем, что ты сошла с ума и тебя отправят на лечение.       В глазах Чарли встали слезы.       — Ты никогда… Не…       — Кому поверят, мне или тебе? Давай сюда билеты. Живо.       — Нет!       Адам отпустил ее. Найти билет на поезд не составило труда. Порвать — оказалось еще проще.       — Вот и вся твоя поездка. Иди помолись и готовь обед.       Девушка с болью смотрела как ее билет стал испорчен.       — И Чарли?       — Что?       — Никогда больше не поднимай эту тему.       Она мгновенно сбежала в свою комнату, не показывая слез, а Адам, остыв от гнева, поменялся в лице. Он, возможно, ощутил что-то вроде стыда, за то что так резко оборвал чужие мечты. Но злость, беспокойство и то, что его мнение не желают слушать заставили злиться до конца дня.       

***

      Как только Чарли попала в комнату, она упала на кровать. Ее разрывала невероятная обида от того, как с ней обошлись.       Она надеялась что Адам обрадуется, а в ответ — ни слова радости и поддержки. На ее мечтах потоптались. От этого дочь судьи чувствовала усталость и опустошеность. Из-за боли она начала петь, глядя в окно на серые скудные пейзажи. Это был ее способ справляться с грустью, разрывающей сердце.       — Разве здесь я смогу стать когда-то счастливой?       Разве дом может быть полон тьмы и зла?       Я росла, каждый день убеждаясь — истина так проста:       Дом выбирают сердцем — как мне забыть о том?       Сердце там, далеко, где мой дом…       Чарли понимала, что уход из дома это важный шаг. Ей больно расставаться с родными людьми. Но она не хочет, чтобы ее комната стала темницей, прежде чем какой-то сумасшедший мужчина позовет ее замуж и освободит.       — Где мой дом? Я в плену навсегда иль на время?       Этот дом должен стать мне навек тюрьмой…       Боже мой, если выхода нету, где-то есть путь иной…       У нее не получилось получить то, что она хотела. Неужели на этом ей придется остановиться и бросить свои идеи до того, как они станут исполнены?       В этот момент Чарли вытерла слезы и постаралась остудить всю любовь, которую питала к родителю. Что для нее важнее: сохранить отцовское одобрение или никогда не испытать ничего нового? Оставить свою жизнь такой, к которой она привыкла.       Это всегда будет стирка, готовка и уборка. Прогулки по небольшому городку в одиночестве, потому что Молли, скорее всего уедет.       Редкие игры на гитаре вместе с отцом. Совместный ужин, на котором Адам рассказывает о своих любовных подвигах и высмеивает ее наивные мысли, заставляя стыдиться глупых желаний.       Спустя время девушка снова вытерла слезы и тихонько вылезла в окно, чтобы прийти в дом Кармайн.       — Молли, извини… Отец, против того, чтобы я уезжала.       — Чарли, моя мама тоже не была рада этому. Она хотела меня отговорить и сказала, что Нью-Йорк не место для двух молодых девушек, — с сожалением произнесла Молли.       Девушки обняли друг друга.       — Нет, я не могу позволить кому-то решать, как мне жить. Я найду выход… сбегу…       — Я с тобой! — живо поддержала Молли.       Женщина, подпирающая дверь локтем, кашлянула, привлекая к себе внимание.       — О чем вы говорите, молодые леди?       Обе блондинки испуганно обернулись, а дама подошла к ним и села рядом. Ее лицо было серьезным, что на нем залегла тень. Кармилла Кармайн была приемной матерью Молли.       — Я должна извиниться, Молли. Мне очень жаль. Я знала, что однажды ты захочешь уехать в место своих корней, но не думала, что этот день приблизится так скоро. Девочки, я препятствую вашей поездке не потому что я не хочу вас отпускать. Я очень… беспокоюсь о вас. Нью-Йорк может быть жесток, а особенно по отношению к двум юным леди.       Молли и Чарли затихли, внимательно слушая ее слова.       — Но, маменька, мне уже двадцать шесть. Я могу о себе позаботиться, — возразила Молли.       — Просто послушай. Совсем недавно ты лежала в постели и я боялась тебя потерять, — Кармилла погладила ее руку и Молли погруснела.       — Моя проблема наконец прошла. Уже навсегда, мам, — со слезами произнесла Молли. Чарли молчала, опустив взгляд.       — Я знаю, дорогая, — Кармилла улыбнулась. — Я понимаю, что ваше решение уже твердое. Но прежде всего я должна вам кое-что рассказать.       

— Когда я была молодой, такой же как вы… Я была балериной. Это была моя главная мечта в жизни. Я была известна и добивалась высот. Но затем мне повстречался мужчина. Я доверилась ему, а он ушел, когда узнал, что у меня будут девочки.       Чарли и Молли затихли. Они знали историю о том, что у Кармиллы раньше было две дочери до Молли — Клара и Одетта, но погибли, едва им перевалило за двадцать.       — Ради материнства я оставила карьеру балерины. Я не жалею об этом, но… После того как их не стало, я не могу даже смотреть на свои старые пуанты, — тихо добавила Кармилла. — Я не хочу, чтобы ваши мечты были разрушены, как и мои, когда вы столкнетесь с разочарованием. Или… Не с тем человеком.       Через несколько лет после гибели дочерей, Кармилла начала вести уроки для молодых учениц, но однажды к ней из Нью-Йорка привезли подростка. Эта девочка потеряла родителей. Молли заставила ее старое сердце биться заново и Кармайн оставила ее у себя.       А поскольку Молли подружилась с Чарли, то и эта девочка стала самой гостьей в их доме. Кармилла ее практически вырастила, рассказывала ей о самом важном в женском здоровье, учила манерам в обществе, чего бы не смог сделать Адам, которому было плевать на дочь.       Так Чарли стала ее второй приемной дочкой — только не на бумагах, это место, увы, занял Адам, — а в сердце.       — Мама, мы понимаем, почему Вы боитесь, — проникнувшись, произнесла Молли и взяла женщину за руку. — И не злимся.       Чарли продолжила.       — Тетя Кармилла, Вы дороги мне, как настоящая мама. И мы любим Вас… Но она права. Разве лучше, если мы никогда не сможем даже попытаться?       — И я люблю вас, Молли и Чарли. Я не хочу вас потерять, — Кармилла улыбнулась, несмотря на грусть. — И буду очень-очень скучать. Но я понимаю, что вы уже выросли и не отступитесь от мечты.       — Мы тоже будем скучать по тебе, — девочки вдвоем нежно обняли женщину.       — Я помогу и провожу вас, — Кармилла поцеловала их во лбы. — Я попрошу друга найти вам квартиру и через две недели вы сможете поехать.       — Но… Я не смогу так скоро… Мой билет порвали.       — Это не проблема, дитя. Я дам вам денег на новые, главное, чтобы этот идиот ничего не заметил.       Кармилла снова чмокнула ее в лоб. И Чарли поняла, что очень сильно будет скучать по этому.       Позже Чарли снова вернулась домой через окно. Она сделала вид, что не услышала жалобы Отца:       — Лют, ты хоть представляешь, что заявила мне эта девчонка! Она собралась уезжать? И куда?! В ебаный Нью-Йорк! Это все влияние ебучих женских романов!       Женщина с короткой стрижкой до плеч светлого цвета поддержала его.       — Кошмарно! И это ее благодарность сучки за то, что ты воспитывал ее все эти годы?       Опыт научил Шарлотту, что подслушивание может открыть самые неожиданные вещи. Суровую правду о соседях, себе, даже о ее родителях. Адам ведь ничего не держал в голове и любил пожаловаться.       Лют была лучшей подругой Адама. Она одна могла вынести все его жалобы на неблагодарных женщин, прогнивший мир и дорогой алкоголь. Чарли не очень ее любила, потому что эта женщина была холодной, словно из стали, и по какой-то причине ненавидела Чарли с самого детства. Но в этот момент, осознавая, что она скоро она точно уедет, Шарлотта решила, что можно простить ее за прошлое.       Все это время Чарли старалась жить как раньше, стараясь не выдавать мыслей о побеге. Лишь в последний день она написала прощальную записку, забрала вещи, а потом она и Молли сели в поезд после долгих нежных прощаний. Кармилла взяла с них обещание писать ей каждую неделю. Конечно, та переживала, но сказала, что девочки могут обратиться к знакомым Кармиллы, если им вдруг понадобится помощь.       — Чарли, мне и не верится, что мы едем в мой родной город! — с широкой улыбкой произнесла Молли. — Знаешь, что это значит? Я наконец смогу найти своих братьев! — в ее глазах блестели слезки.       Чарли крепко обняла подругу, приободряя. Конечно, у них получится найти братьев Молли и вместе они смогут исполнить мечты. От предвкушения Чарли не могла заснуть всю ночь. Ее не волновал гнев Адама. У них получилось! И все происходящее ощущалось хорошим сном, от которого не хотелось просыпаться. Внутри разливалось сладкое чувство предвкушения, словно они отправляются в полет в небеса на воздушном шаре. Старая жизнь осталась позади.       Какие приключения теперь их ждут впереди?