Сказки старого Араншира

Оставалось несколько дней до начала учебного года. Я запланировала покупки учебников, пергаментов, новых комплектов формы, перьев, от которых не устаёт рука от бесконечных записей нужной и не очень нужной информации. Решила на этот раз добираться до Хогсмида летучим порохом, потому что возвращаться буду совсем не налегке. Утро сегодня было просто волшебным. Солнце поднималось из-за Хогвартса, живописно освещая все его шпили в желто-розовых тонах. В небе кружили стаи птиц и грациозные гиппогрифы, задорно жующие налету тех же самых птиц. Свежий ветер приносил с Чёрного озера уверенность в том, что всё сегодня будет прекрасно. Барельеф Игнатии Уилдсмит поприветствовал меня, не забыв сказать про свою уникальность. Зажав горсть пороха в руке, кидаю его под ноги, произнеся «ХОГСМИД» и уже вдыхаю конфетный запах «Сладкого королевства», отряхивая мантию и поправляя волосы. Ну здравствуй, Хогсмид, все дороги ведут к тебе… Так-так, и кого же я вижу в первую очередь, протерев глаза от золы? — Поппи! Свитинг! Девушка, испуганно обернулась, уронив и рассыпав какие баночки-скляночки с подозрительным на вид содержимым. — Герти?.. — Какими судьбами ты здесь так рано, уважаемый Пуффендуй? — О, — помедлив, продолжила Поппи, — я здесь часто бываю. Этим летом так точно… Жмыры, — тяжело вздохнула она. Оказалось, что у домашних подопечных жмыров Поппи появилась какая-то жмырово-мочекаменная болезнь. И так как животных этих, не смотря на схожесть с милыми ласковыми котиками, редко содержат дома в качестве питомцев, то и об особенностях их организма почти никто ничего не знал. — Я уже всё перепробовала, — снова вздохнула пуффендуйка, — Помогает только эта суспензия из «Клюва и Хохолка», — помахала мне скляночкой с какой-то болотной жижей внутри, — Но она настолько мерзкая на вид и вкус, что жмыры добровольно не согласны на лечение. Поэтому заливаю им зелье под Петрификусом и в любом случае чувствую себя каким-то садистом. — О женщины, вам имя — вероломство! — картинно взмахнула я рукой, прикрив глаза. Не дожидаясь встречного вопроса от озадаченной Поппи, поспешила ей сообщить, что это, в первую очередь, сказал Шекспир, а не я. Просто среди горы моих книг, прилагаемых к дому, был и Гамлет. А когда уже глаза не глядят на научные фолианты, почему бы не переключиться на классику? Неловкость момента не спешила уходить и мы с Поппи, не сговариваясь побрели по Хогсмиду. — А как твои дела, Герти? — не прерывая шаг, но решив прервать неуютную паузу, продолжила девушка. — Эм, даже не знаю, — мои чувства на протяжении прошедшего года сложно поддаюся описанию. — Ты всё лето здесь была одна? — Ну.. — Почему не написала мне?! — разъяренно развернувшись ко мне на полном ходу, Поппи угрожающе сверкнула глазами и мерзкими склянками в руках. — Я.. я не знаю. Не думала, что в этом есть необходимость. Поппи снова устало взглянула на меня, как на полоумную пушишку и продолжила: — Пиши мне в любое время. Я твой должник. О, как я не люблю все эти речи про долги и честь. Что я, гриффиндорка какая? — подумала я, но сказала другое: — Поппи, раз долг всё ещё тяготит тебя, можешь рассчитаться со мной, угостив, например, сливочным пивом. Девушка была явно в замешательстве. Освобождение дракона, таскание с его яйцом под угрозой быть изжаренным дотла, спасение птенцов-сниджетов в её мировоззрении никак не могло приравниваться к кружке сливочного пива. Да даже к цистерне этого пива. Погода становилась всё солнечнее и теплее. Хогсмид оживал, наполнялся красками и своими разношерстными звуками: разговорами прохожих, криками зазывалы-мальчишки, продающего газеты, музыкой уличных музыкантов и детским смехом. Мы молча прошли мимо почтового отделения и я снова задумалась о письмах от Оминиса и Себастьяна, письмах, которые так и не дождалась. Сейчас мне уже значительно полегчало и проблема со всеми этими почтовыми вопросами казалась ерундой. Не писали - значит были на то причины, потом спрошу, при встрече. Может быть. С Поппи мы прошли по всем магазинчикам, закупились к новому учебному году. Учебники стали ещё внушительнее в размерах и гораздо тяжелее прошлогодних, а шоколадные лягушки еще больше подорожали. Я, ко всему прочему, очень хотела приобрести самопишущее перо, как у Оминиса, но оказалось, что для зрячих учеников с наличием обеих рук и всех пальцев на них, это незаконно. А ещё мы узнали важную новость: у Поппи за лето выросла грудь! Обе, если быть точнее. Обнаружили это при примерке школьной блузы. Чтож, теперь она не останется без партнёра на школьном балу, это точно. Я вот ни разу не была на балах. В приюте бывали кое-какие праздники, но самое важное, что нас интересовало на подобных мероприятиях — это была еда. Мы постоянно недоедали, и в редкие моменты относительно щедрых застолий пытались впихнуть в себя как можно больше. Прибыв в Хогвартс, мой внутренний голодный ребёнок был в шоке от количества и разнообразия блюд! До сих пор, периодически, ловлю себя на бездумном поглощении завтраков, обедов и ужинов. К счастью и удивлению, в волшебном мире, даже убивая злых волшебников, мне казалось куда спокойнее жить, чем в приюте, где ты не знаешь чего ожидать сегодня: голодного обморока или удара под дых за поворотом коридора. О романтической составляющей балов даже думать не приходилось. Да и вообще о романтике. И уж тем более любви. Из грустных мыслей меня внезапно выдернул раздавшийся рядом с нами взрыв неудачно запущенного кем-то фейерверка. Иногда «Зонко» безопаснее обходить стороной. Хотя, если мне случайным взрывом оторвет пару пальцев, то я наконец куплю себе самопишущее перо. Поппи запричитала что-то о нормах морали и воспитании манер среди детей волшебников, спускаясь по каменной лестнице прямиком ко входу «Трёх метел». День уже близился к вечеру, а мы наконец добирались до своего пива. Не успев ещё войти в «Три метлы» меня изнутри уже что-то грызло. Это были мысли о том, что ещё немного и сегодняшний день подойдёт к концу, ещё немного — и нужно будет возвращаться к своему одиночеству, камину и пледу. А этого сейчас совсем не хотелось. Внутри всеми любимого паба была неизменная атмосфера спокойствия, приятной радости и тепла. Играла негромкая музыка какой-то зачарованной левитирующей лютни. Трещали и стреляли искрами горящие поленья в огромном камине. Пахло солодом и корицей. Народу было достаточно много. Мы заняли столик, наверное, в самом тёмном углу, где нас почти никто не видел (пока не споткнется о нас), зато мы видели всех. Приземляясь на стул, я скинула с плеча свою сумку с покупками: она соскользнула и с грохотом упала на пол. По компактности сумка вместила в себя намного больше, чем выглядело внешне, но вот вес оставался прежним… Незримое расширение моё всё так же хромало. Сирона, с немного уставшим видом, но неизменной улыбкой, принесла наши заветные кружки с ароматным пенным напитком. — Герти, я так рада сегодняшней встрече с тобой! — подняла свой напиток Поппи, отсалютовав мне. — Аналогично, Поппи! Я уж думала, что совсем одичала за эти месяцы и разучилась общаться с людьми, — отсалютовала в ответ, но немного не расчитала размах и наши кружки грозно звякнули, ударившись друг о друга, напоминая, что вообще-то могли разбиться и всё такое. Вместо конфуза, обид, взглядов и просьб о прощении, мы, не сговариваясь, засмеялись. И сразу стало легче. Ох уж этот Пуффендуй! Простые и добрые ребята, ничего не скажешь. Мне, кстати, иногда снится, что я попала на их факультет и полюбила Травологию.. Кошмары со всеми случаются, конечно. За соседним столиком тоже эхом смеялась компания студентов. Два парня с Когтеврана и трое с Гриффиндора: одна из красно-золотых была девушка. Ребята, разумеется, были не в школьной форме (пока ещё официально лето и каникулы), но всё равно в одежде каждого проглядывались опознавательные цвета или знаки их факультетов: у кого-то галстук, цвет брюк, нашивка на вроде бы нейтральной мантии, у кого-то на лацкане пиджака сверкала брошь-орёл. Девушка выделилась огромной красной деревянной, обрамленной золотом, заколкой на волосах в виде головы льва. Позеры, — подумала я и поправила свой зелёный клетчатый жилет. Поппи, кстати, тоже была в жёлтом платье. Хогвартс, что ты делаешь с нами… — Гектор Фоули, — услышала я около уха, чуть не подавившись глотком сливочного пива от неожиданности. — Кто? — откашлявшись, переспросила я у Поппи. — Гектор Дженкинс, Лоуренс Дэвис. — продолжала Поппи свой монолог с перечислением ничего не говорящих мне имён, — Я знаю троих из них, — продолжила она, — первый из Когтеврана, мы с ним часто пересекались в библиотеке (у Поппи зарумянились щёки или мне показалось?), и двое из Гриффиндора, они, вроде бы, участники какого-то тайного клуба. Кажется, я стала и правда припоминать этих двоих из дуэльного клуба. Были там двое каких-то хиленьких грифа, вылетели быстро, поэтому особо и не запомнились мне. Теперь мы с Поппи выглядели очень странно: сидели не мигая, пристально рассматривая из нашего тёмного угла своих соседей по столикам. Не знаю сколько бы это продолжалось, если бы мой взгляд не пересекся со взглядом второго, «безымянного» когтевранца. Он был довольно симпатичный: светло-русые волосы с постоянно спадающей на лицо чёлкой, бездонные карие глаза, крепкое телосложение, сине-золотой галстук, так напоминающий по цвету мой любимый плед. очаровательная улыбка.. Ой-ой. О чём это я?! Разумеется, в ту же секунду я отвела взгляд и раскраснелась как помидор. Это чёртово пиво, однозначно! Хорошо, что кругом было тусклое освещение и никто ничего не увидел. Дернув Поппи за подол платья, я попыталась вернуть с ней зрительный контакт: — По-моему, нам пора, — выдавила я из себя полушепотом. — Да… ты права, пойдём, уже поздно, бабушка будет волноваться. — сказала Поппи, не отрывая взгляда от «своего» скуластого библиотечного брюнета-когтевранца. Мне кажется, что весь путь от нашего столика до выхода из паба я не дышала. И затылком чувствовала этот провожающий взгляд. Мы с Поппи вывалились на улицу. Переглянувшись и очень шумно одновременно вздохнув, поспешили к точке летучего пламени на площади. — Поппи, мы точно пили сливочное пиво? — запыхавшись, но не сбавляя шаг, спросила я. — А на что было похоже? — улыбалась во весь рот счастливая пуффендуйка. — Не знаю. На любовный напиток? Может Сирона решила пошутить над нами? — Да нет наверное. Не думаю. Просто.. просто нам с тобой удалось отвлечься от своих ежедневных проблем первый раз за долгое время. — Ты же не просто книжки в библиотеке читала с тем Фоули? А, Поппи? Девушка остановилась, оглянулась по сторонам и задумчиво сжала в руке ремень от сумки: — Герти, я.. не знаю. Он умный. И очень милый. Но, всё сложно. О, дела сердечные! Ура! И правда отвлекает от серых будней и моих болезненных воспоминаний о давнем и не очень давнем прошлом. Какие уж тут Руквуды и Ранроки, когда моя подруга, оказывается, страдает от неразделенной любви! Нам ведь по 15-16 лет, это нормально. Точнее, не очень нормально. Ведь куда лучше любовь взаимная. Добравшись до площади и барельефа Игнатии Уилдсмит с вечнозеленым вечным пламенем, мы повременили с телепортом. — Спасибо тебе за компанию, Поппи! Летние месяцы я пребывала будто в каком-то киселе, а сегодня прям взбодрилась благодаря встрече с тобой. — Только ли встрече со мной? — пуффендуйка хитро прятала свою улыбку, прикрывая её ладонью, — Я заметила, что ты тоже времени зря не теряла в «Трёх метлах» — В смысле? Неее… Это всё странное пиво, тусклое освещение и твои интриги с именами. Я всё гадала кто из них какой Гектор и кто из какого клуба.. Поппи заливисто засмеялась не в силах более сдерживаться. Отдышавшись, она продолжила: — Ладно уж, храни свои секретики. Но учти, что я всё видела. Когтевран покоряет нас не только своим умом. Э! Я ведь хотела помочь Поппи, придумать как улучшить её «отношения» с Гектором Фоули. А она взяла и всё испортила: перевернула с ног на голову. Не отрицая своих симпатий к когтевранцу, приплела ещё и меня! Будто мы с ней обе какие-то глупые тайные воздыхательницы по каким-то идиотам с идиотского факультета! — Пока! — рявкнула я, кинув горсть пороха себе под ноги, — АРАНШИР! В Араншире всё было спокойно. Тёмное звёздное небо, полумесяц луны, огни Хогвартса, отражающиеся в водах озера. Только меня до сих пор трясло и сердце стучало где-то в горле, будто я безоружная пробежала марш-бросок от толпы разъяренных топероек. — Да уж! Ну и денёк, — пробормотала я сама себе, плетясь к дому со своей недозаколдованной тяжеленной сумкой наперевес.