***
Здание верховного Совета ящеров представляло собой огромное бунгало, в которой вместо пола была, конечно же, грязевая ванна. Бурлящая, пропахшая метаном и азотом, покрытая слизистыми водорослями и наполненная дивными созданиями со множеством глаз и щупалец — подобное место было раем для любого уважающего себя ящера. Гипножаб Израилевич так не считал. Во-первых, потому что со своей едой проходить было нельзя. А во-вторых, это были сами члены Совета. Его уже ждали, когда он зашёл. Развалившись в тёплой жиже, на Гипножаба Израилевича свысока смотрели трое важного вида ящеров. Промычав что-то в знак приветствия, старый рептилоид с разбега плюхнулся в ванну, на ходу сняв портки. — Вас, гадов, казнить всех надо. У достопочтенных хладнокровных выходной, а они!.. — Ой, таки откюда тут взяться достопочтенным, — Чинно проговорил тощий как палка ящер мертвенно серого цвета с настолько короткой мордой, что походил на серых человечков из дешёвой фантастики, — Ви, Гипножаб Израилевич, таки давнё не имеете пряв так сёбя назювать. — Вы бы лучше заткнули свою пасть, Акакий Англосаксович, — погрозил своему коллеге по цеху кулаком Гипножаб Израилевич, — я, в отличии от некоторых, хоть делом занят, а не просто жижу покуриваю, да газеты двухсотлетней давности у себя в кабинете читаю. — Ну тут уж, извините, Акакий Англосаксович прав, — заметил другой рептилоид. Ростом он доставал Гипножабу Израилевичу по колено, а оттого ему приходилось сидеть на бочке. Но, несмотря на свой рост, на Нибиру он считался настоящим красавцем, ибо обладал невероятно зелёной шкурой и ещё более невероятно длинной мордой, отчего снискал невероятную популярность у самок и не менее невероятную ненависть у самцов, — все ваши «успехи» в последнее время сводятся к тому, что вы сосёте из бюджета деньги на спонсирование вашего дефективного руса, вместо того чтобы заниматься по-настоящему важными делами. С моей точки зрения, это невероятное расточительство. — Таки Алибаба Ишнубабахович вёрня подмютиль! — поддержал того Акакий Англосаксович, надев на отсутствующий нос крупные «ботанские» очки, — Ви за ёту нюделю потрятили болшя денюг, чём я во врёмя ремонта зданюя Совёта. — Потому что я в отличии от кое-кого бабки не пилю. И вообще… Гипножаб Израилевич привстал, уперев руки в бока. Шип в виде Звезды Давида опасно блеснул в воздухе. — Если вы меня позвали только для того, чтобы обсудить целесообразность трат, между прочим, моей же доли, то!.. — Хватит! Все мгновенно замолкли. В дальнем углу бунгало, до этого расслаблено развалившись, поднималась высокая фигура. Огромное мощное тело украшало множество шрамов, его яркая жёлтая чешуя после полировки грязью блестела золотом. На его могучей, напоминающей крокодилью, голове переливалась в лучах заходящего солнца природная корона из рогов. Одного только взгляда его багровых глаз хватило, чтобы заставить всех присутствующих разом встать по струйке смирно, даже коротышке Ишнубабаховичу, ловко забравшемуся по бочке. Последний же виновато склонил голову. — Но, Крокозябр Пиндостанович, позвольте… — Не позволю! — пробасил глава Совета, после чего обратился непосредственно к Гипножабу Израилевичу, — Жабыч, скажу прямо — мы недовольны. Ты и твой щенок-подопечный слишком долго возятся с парой подпивасов в телах малолетних дебилов… — Позвольте, моего подопечного обижать не надо. Он, конечно, тупой, но… — Я сказал молчать!!! Решив, что получать по морде ему западло, старый ящер послушно заткнулся и даже втянул в себя пузо. А меж тем Крокозябр Пиндостанович продолжил. — Ты и сам прекрасно знаешь, насколько важно твоё задание. Вот уже шестьдесят пять миллионов лет мы не можем пробиться сквозь окружающий Землю барьер, который туда поставили древние русы, без чего наша полная и абсолютная победа невозможна, а доступ к питерским мухоморам перекрыт. Единственный наш шанс — прорваться в мир людей сквозь карманное измерение, принявшее облик советского пионерлагеря. В былые года мы не могли туда попасть, но как только в него угодили посторонние элементы, связь между мирами нарушилась, и мы наконец смогли туда проникнуть, пусть этот так называемый… «Со-вё-нок» и не даёт нам переместить по-настоящему большую армию. Ты же помнишь свою миссию? — Найти и руками аборигенов устранить аномальные элементы, дабы полностью уничтожить грань между мирами и позволить нашим армиям вторгнуться на Землю, — пробубнил Гипножаб Израилевич, смотря прямо в глаза начальнику. — И ты активно заваливаешь свою миссию. Мы доверились тебе только потому что ты ветеран войн Двача, но, видимо, сноровка тебя подводит, не говоря уж о выборе напарника. Возможно, его следует заменить… — Эй, не трогайте Сёмку! — Вскрикнул старый ящер, прекрасно понимавший, что означает «замена» напарника, — я вам до сих пор говорю, что это лучший кандидат, там больше нет никого, кто согласится на такое! Тем более он почти наш, ящерский! Даже синяки под глазами на чешую похожи! — И тюм ню мёнее, — Акакий Англосаксович медленно поправил очки, — ню он, ню ви со своюй мёссюей таки не справлюютесь. И сюдя по всюмю, вуш напюрник… — Вспыльчивый, недалёкий и, к тому же, безумно невезучий, — закончил за него Алибаба Ишнубабахович, с превосходством глядя на ветерана диванных войн, — Голосую: заменить. — Поддерживаю, — кивнул тощий «серый человечек», даже не исковеркав слово. А это был очень плохой знак. Крокозябр Пиндостанович на это только вздохнул. — Что же, в таком случае Совет выносит решение… — Стойте! Давайте сделку! Все заинтересованно уставились на Гипножаба Израилевича. Тот, высоко подняв руку вверх, привлекая тем самым внимание, снова заговорил. — Дайте мне месяц. В двух мирах время течёт по-разному. Мы за это время точно успеем. — А юсли таки нют? — деловито спросил серый, переглядываясь с Алибабой Ишнубабаховичем. В глазах обоих мелькала явная заинтересованность. — То делайте со мной и моим имуществом всё что хотите. Эта фраза произвела фурор в малочисленном круге совета. Двое из него уже начали активно обсуждать, как поделят между собой кровью и слезами школьников заработанные в диванных войнах коллекции кухонных ножей и виски из кислобелок, а так же какие виды пыток применят к ненавистному толстяку. Удар кулаком об стену, который чуть не свалил Алибабу с бочки, мигом прекратил разговоры. — Судя по всему, тут всё решили без меня, — с упрёком проскрежетал Крокозябр Пиндостанович, после чего со злобой посмотрел на Гипножаба Израилевича, — что же, Жабыч, на этот раз ты выкрутился. Только помни: если не уложитесь в месяц — я пошлю за твоей «собачкой» Дракомудня, а он, как ты знаешь, церемониться не станет. Всё ясно? — Предельно. Глава Совета с презрением посмотрел на коллегу. — Раскис ты, Жабыч. Не по-ящерски поступаешь. Где это видано, чтоб уважающий себя воин Нибиру руса защищал! Это последнее моё послабление тебе. Второго такого не будет. — Охотно верю, — только и сказал выходящий из ванны Гипножаб Израилевич, глядя Пиндостановичу прямо в глаза. Накинув на себя халат, он пулей вылетел из бунгало, практически сразу активируя портал. Сегодня на родине оставаться он более был не намерен.***
— Чего так быстро вернулись-то? Пионер действительно не ожидал, что куратор вернётся к нему уже под вечер. В прошлые разы он пропадал намного дольше и уж точно никогда не возвращался в таком дурном настроении. — Мудак-повар испортил мне кислобелку. А без шашлыка из кислобелки выходной — не выходной. Старая ящерская мудрость, между прочим. Усевшись на диван и отобрав у фикуса-мутанта Бориса банку с огурцами, которые тот наловчился ловить в воздухе, Гипножаб Израилевич умудрился выжрать сразу всё. Семён на это только присвистнул, вернувшись к столу. В работе наконец-то наметились успехи и, судя по всему, последний реактив должен был дать идеальный результат, оружие, с которым не сравнится ничто (кроме Двача, конечно же). — Слушай, парень… — начал как-то внезапно Гипножаб Израилевич, — тут такое дело, выходной мой обломался, а следующая твоя попытка хрен знает удастся ли, так может я замариную кислобелку и мы с тобой, взяв пивко… Договорить старому рептилоиду опять не дали. Колба в руках Пионера внезапно начала выделять странно пахнущий газ, мгновенно окрасившийся в розовый. Персунов удивлённо вскинул бровь. — Что за х?.. В этот же момент она взорвалась.