Вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому по краю (Серия: Змий; Часть 1)

Черная лошадь издает жалобное ржание, когда Эзра падает на колени рядом с ее хозяином, лихорадочно проводя факелом над пугающе неподвижной фигурой.  Более темный, насквозь промокший и прилипший к коже участок ткани, который начинается чуть ниже правого плеча разбойника и расползается вниз к его талии, он замечает практически сразу. Замечает рваную дыру в черной одежде и такую же рваную, медленно кровоточащую рану. Эзра видел достаточно много боевых ранений, чтобы прекрасно понимать, с чем он имеет дело: это выходное отверстие раны, серьезной раны. А это значит.... Он аккуратно просовывает руку под плечо пребывающего в бессознательном состоянии мужчины, осторожно ощупывает пальцами. И да, вот оно: входное отверстие.  Черт.  Он украдкой скользит взглядом по лицу разбойника. Морщится, потому что в мерцающем свете факела тот выглядит просто пугающе бледным; кожа его приняла практически призрачный оттенок, лишилась даже тени цвета. Эзра прикусывает губу, силой подавляя все растущую тревогу. Снимает с себя мундир, отбрасывает в сторону.  На него падает чья-то тень, и он на мгновение отрывается от своей работы, встречаясь с мрачным, вопросительным взглядом Инес. Неприкрытая тревога, которую он читает в ее глазах, идеально отражает то, что чувствует сейчас он сам. – Его ранили в плечо, – отрывисто отвечает на ее немой вопрос Эзра, снимая с себя рубашку.  Он изо-всех сил старается не думать о своем малыше. О том, как близко от него прошла пуля, которая пробила Змию плечо. О том, что произошло бы, если бы эта пуля вошла в Уорлока.  – Рана сквозная. Он потерял много крови.  Он разрывает ткань напополам, прижимает оба куска к ранам разбойника, нажимая так сильно, как только может.  – Ну же, – понукает он, бросая очередной отчаянный взгляд на скрытое под маской лицо, – давай! Змий слабо стонет в ответ на такое грубое нажатие его рук, но очнуться отказывается, и Эзра еще сильнее закусывает уже и так кровоточащую губу. Черт возьми, Кроули, ну нельзя же так! Он слышит рядом с собой какое-то движение и, подняв глаза, видит, как один из индейцев Инес садится верхом на лошадь Змия. Сама Инес стоит рядом с лошадью, обхватив руками ее шею, и что-то шепчет ей на ухо. Лошадь тихо фыркает, мотает головой, будто в ответ сказанному. Инес кивает своему человеку и хлопает лошадь по крупу, отправляя ее куда-то в ночь.  Долгое время она стоит неподвижно, смотря вслед лошади и ее всаднику. Затем разворачивается и садится на корточки у головы Змия.  – Тебе нужно уходить, – твердо говорит она, вновь встречаясь взглядом с Эзрой. – Тебе и твоему сыну. Диего и Фернандо проводят вас до дома. – Уходить? – Эзра недоуменно моргает, затем яростно мотает головой. – Нет, – напряженным от волнения голосом отказывается он. Кивает на свои руки, которыми он зажал раны Змия; на свою разорванную рубашку, белая ткань которой уже тоже насквозь пропитана кровью. – Никуда я не пойду. Этому человеку нужен врач. Настоящий врач. Вы должны помочь мне отвезти его к врачу. – Врач придет сюда, – настаивает Инес. Затем бесцеремонно отталкивает руки Эзры и сама прижимает мокрые от крови тряпки к ранам Змия. – Матео привезет его. – Матео. – Эзра бросает взгляд туда, где буквально секунду назад со своим новым всадником растворилась во тьме лошадь Змия. – Вы послали его за врачом? Инес степенно кивает. Делает знак двум своим людям, и те тут же подходят к ним и ожидающе нависают над сгорбленной фигурой Эзры.  – Ты уходи сейчас, – повторяет она спокойным, не терпящим возражений тоном, – пока еще темно. Мои люди обеспечат тебе безопасный проезд.  Эзра переводит взгляд обратно на одетую в черное фигуру, на пропитанную кровью рубашку, на мертвенно-бледную кожу. Он представляет себе лицо, которое – он в этом уверен, знает, сердцем знает, – скрывается под тонкой полоской черной ткани. Представляет себе обезоруживающую, заразительную улыбку, теплый, пленительный взгляд.  Он не может представить себе, как ему сейчас уйти.  Просто не может.  – Я никуда не пойду, – настаивает он, упрямо сжимая зубы. – Я подожду здесь, пока приедет врач. Я могу помочь. Взгляд Инес становится жестче, и она глядит куда-то поверх Эзры, выкрикивает какое-то, похожее на приказ слово на непонятном ему языке. Мгновение спустя в спину Эзры утыкается дуло пистолета, и он слышит за собой испуганный возглас Уорлока. – Ты уходишь, сеньор, – резким тоном повторяет Инес. – Сейчас же! Эзра поднимает взгляд на вождя, стиснув зубы, чтобы не ответить на угрозу. Ему не страшно, нет. Он бы прямо сейчас, не задумываясь, сразился с ними со всеми.  Но здесь Уорлок, его Уорлок, и Эзра не может рисковать развязать драку, когда рядом его малыш.   И он меняет тактику, заставляет себя проглотить гордость. – Прошу вас…. – Он протягивает запачканную кровью руку, осторожно, трепетно кладет ее на грудь человека в маске. От слабого, нитевидного сердцебиения, которое он чувствует под своей ладонью, его собственное сердце тревожно сжимается.  – Умоляю! Я должен остаться с ним. Я должен… я должен знать, что он в порядке. Инес качает головой, многозначительно кивает на лицо Змия, на закрывающую его маску. Затем переводит взгляд на отброшенный в сторону мундир Эзры. – Ты - сольдадо*, – выплевывает она, и на ее языке его военный статус звучит как худшее из проклятий, – ты не можешь остаться. Эзра щетинится от такого намека, от нескрываемого презрения, которое он слышит в ее словах. – Я не сдам его, – яростно отрицает он, возмущаясь до глубины души, что ему вообще приходится говорить это вслух. – Я никогда, ни за что не сдам его. Он спас моего сына, черт возьми! Он мне столько раз жизнь спасал! Я никогда не разглашу его тайну. Никому! Прошу вас!   – Не твоя это тайна, чтобы ее разглашать, – возражает Инес, но голос ее становится мягче, звучит почти сочувствующе. – И не моя. Эзра тяжело выдыхает, обреченно закрыв глаза. Потому что Инес права: тайна эта принадлежит Кроули и только Кроули.  А Кроули его в эту тайну так и не посвятил.  Он сглатывает горечь этого конкретного осознания – не время для этого сейчас. Все, что ему сейчас нужно знать, это что Кроули будет в безопасности. Что Эзра не потеряет этого человека, даже не получив возможности по-настоящему поговорить с ним, по-настоящему отблагодарить его, по-настоящему… по-настоящему… по-настоящему узнать его.  Липкая от крови рука ложится ему на плечо; обнадеживающе сжимает. И Эзра, подняв глаза, с удивлением замечает во взгляде Инес искреннее к себе сочувствие.  – С ним все будет в порядке, – с пылкой убежденностью заявляет Инес и, еще раз сжав плечо Эзры, забирает руку и вновь принимается зажимать раны Змия. – Ты уходи. Эзра кивает, не доверяя своему голосу. Тянется за своим мундиром. Диего, один из индейцев, назначенных сопровождать его, хлопает его по плечу, как только Эзра встает с колен. Затем указывает рукой на второго индейца, который поджидает их невдалеке, держа под уздцы трех лошадей.       – Хорошо. – Эзра протягивает руку Уорлоку, который тут же подбегает к нему и зарывается ему в бок. – Хорошо. Он заставляет себя отойти в сторону. Смотрит, как несколько индейцев подходят и садятся на корточки вокруг павшего разбойника. Изумленно качает головой, наблюдая, с какой почтительной, чуть ли не трепетной заботой ухаживают они за Змием, с какой бережностью они поднимают его на руки и несут в пещеру.  Поражается тому, какое невероятное чувство преданности вызывает этот мститель в маске, этот Змий, его друг у всех, кто его знает.  Эзра смотрит им вслед, пока непроглядная тьма пещеры не поглощает последнего из них. Закрыв глаза, воссылает короткую, горячую молитву за Змия.  Пожалуйста, Господи, прошу тебя! Я знаю, мы с Тобой редко разговариваем, и я… боюсь, я не был таким… хорошим человеком, каким Ты, возможно, желала бы меня видеть. Но это важно, это очень-очень важно. Прошу Тебя, услышь меня! Сбереги его, умоляю! Он вновь открывает глаза. Делает прерывистый вдох, выдох, пытаясь набраться спокойствия. – Пойдем, Уорлок, – тихо зовет он, легонько подталкивая своего малыша к поджидающим их лошадям. – Поехали домой. *** Под прикрытием скалистого уступа сидят двое всадников и молча наблюдают за небольшой группой людей на лошадях, которая галопом проносится мимо них в направлении пуэбло. – Поедем за ними? – спрашивает один из них, поворачиваясь к своему спутнику. Второй человек, высокий с грязными, выбеленными солнцем волосами, отрицательно качает головой. – В этом нет нужды, – говорит он, и губы его растягиваются в надменной усмешке. Он переводит взгляд обратно на горы, в ту сторону, откуда выехал этот маленький отряд. – Они меня сейчас не интересуют. Первый всадник с умным видом кивает; поджимает губу, прослеживая взгляд своего спутника. – Что ты собираешься делать? Блондин не обращает на него внимания. Продолжает молча наблюдать за тропой, задумчиво хмуря брови. – Ты уверен, что подстрелил его, Хастур? – не унимается его черноволосый компаньон. – Да, конечно, уверен, черт побери! – огрызается блондин, яростно дергая за вожжи. – Я видел, как этот подонок дернулся в седле. – Так это хорошо тогда, так ведь? Черные как смоль глаза на мгновение возвращаются к более приземистому всаднику, щербатое лицо расплывается в злорадной, хищной улыбке.  – Да, – подтверждает он. – Это очень, очень хорошо. – Так что теперь? – продолжает допытывать темноволосый, нетерпеливо ерзая в седле. – Мы поедем туда и прикончим его? Хастур молча кусает губу, рассеянно барабаня пальцами по прикладу висящего в чехле рядом с седлом ружья. – Я вернусь домой, – говорит он наконец и поднимает руку, пресекая возражения своего спутника. – Ты останешься здесь и будешь ждать. А я пошлю сюда еще пару наших коллег, составить тебе компанию.   Темноволосый всадник поджимает губы, высказывая свое явное недовольство перспективой подобного бездействия. – И чего именно я должен ждать? – ворчит он.   Хастур вновь улыбается, холодной, до дрожи опасной улыбкой. – Да пока змий не поползет обратно в свою нору, чего ж еще? В черных глазах-бусинках вспыхивает искорка понимания, и лицо черноволосого всадника принимает хищное, предвкушающее легкую добычу выражение. – И тогда мы поедем следом? Хастур резко кивает, разворачивая свою лошадь. – И тогда вы поедете следом. *** Позже этой же ночью, когда они уже наконец дома, и Эзра укладывает своего физически и морально измотанного ребенка спать, до сих пор упорно молчавший Уорлок вдруг решает завести с ним разговор. – Папа… а эль Сиерпе…? Ну, в смысле… я видел, как стреляли в маму, и она… она умерла. А… эм… эль Сиерпе… он тоже умрет? Эзра туго сглатывает – мучающий его самого вопрос из уст сына застает его врасплох. Он садится на кровать рядом с Уорлоком, крепко прижимает мальчика к себе. – Надеюсь, что нет, малыш, – шепчет он, наклоняясь, чтобы поцеловать взъерошенную макушку. – Надеюсь, что нет. Уорлок закрывает глаза, сладко зевает, зарываясь Эзре в бок. – Я не хочу, чтобы он умер, – сонным голосом бормочет он. – Он мне нравится. – Вот как? – Эзра невольно усмехается. Похоже, что Змий умудрился заполучить еще одного поклонника. Уорлок утвердительно хмыкает. Затем открывает глаза, смотрит на Эзру, задумчиво прищуриваясь. – Он напоминает мне Кроули, – веско, серьезно заявляет он, и Эзра едва не давится воздухом.   – Он напоминает тебе…. Серьезно? Уорлок кивает. – Голос у него такой же как у Кроули. И пахнет он так же. – От… откуда ты знаешь, как пахнет Кроули? – голос Эзры срывается на хриплый, взволнованный писк. – Он держал меня на руках. – Уорлок пожимает плечами, как будто это и так должно было быть понятно, и перед глазами Эзры вновь встает та прекрасная, согревающая душу картина, которую он наблюдал много ночей тому назад: молодой кабальеро и уютно пристроившийся у него на груди Уорлок, мирно спящие в кресле у камина. – От эль Сиерпе хорошо пахло, – сонно размышляет Уорлок. Глаза его вновь начинают слипаться. – Не так как от этого другого типа, того, который меня забрал. От того говном воняло**. А от эль Сиерпе….  – Он вновь зевает, еще глубже зарывается Эзре в бок.  – Пап, мне кажется, я знаю, кто эль Сиерпе, – заплетающимся от сна языком бормочет он. И Эзра ждет еще мгновение, ждет, пока не выровняется дыхание Уорлока, пока тот не обмякнет в его руках. И только тогда позволяет себе тяжело, глубоко вздохнуть. – Мне кажется, я тоже это знаю, малыш, – шепчет он в постепенно отступающую тьму, проводя дрожащей ладонью по лицу. – Мне кажется, я тоже знаю. Конец первой части История продожается в "Свободном падении"