Вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому по краю (Серия: Змий; Часть 1)

Маленькая хижина, куда ему было указано приехать, приютилась у самой дальней стены слепого каньона. Отвесные, неровные стены, покрытые густой растительностью, представляют собой идеальное укрытие для вооруженных бандитов. А так как вход и выход тут всего лишь один, любой, кто въедет в этот каньон, тут же окажется у них под прицелом.  Идеальное место для засады. Место убийства. Когда Кроули был еще ребенком, немногим старше Уорлока, отец брал его с собой смотреть, как вакеро загоняли скот в точно такой же каньон, уже там на месте разбираясь, к какому ранчо принадлежит каждое из загнанных туда рогатых животных. И ему очень хорошо запомнилась бешеная стихия гонимого стада, всесокрушающий хаос и стоящая столбом пыль, и вполне реальная, вполне смертельная опасность, которую это стадо представляло для любого неосторожного вакеро.        Сегодня он собирается использовать все это в свою пользу. Собирается ворваться в каньон в окружении стада скота, повиснув сбоку в седле Бентли, и, под прикрытием животных и ночи, пробраться как можно глубже внутрь каньона, прежде чем они заметят его.  План, бесспорно, сумасшедший. И если в этой сокрушительной давке он сорвется с Бентли и упадет под стремительно топчущие копыта, это будет означать для него верную смерть. Но это его единственный шанс. Это единственный шанс для Уорлока. И Кроули не имеет права колебаться. Ближайшее к каньону ранчо принадлежит губернатору д’Арканжело* и его жене, и Кроули точно знает, что Морнингштерн частенько туда наведывался.  Поэтому ему кажется, что в том, что он собирается использовать стадо губернатора для данной цели, есть некая доля справедливого возмездия.    Он много раз загонял стадо со своими вакеро, поэтому вывести стадо из загона и погнать его в направлении каньона для него – раз плюнуть.  Он начинает гнать их медленно, осторожно. Не хочет заранее напугать животных, чтобы их шум не привлек спящих вакеро. И только тогда, когда они находятся уже перед самым входом в каньон, он вынимает пистолет и выстреливает позади стада в воздух. Звук выстрела разрывает сонно-мирный холст ночи, и трусившие до этого спокойной рысью животные с диким отчаянным ревом рвутся вперед в скалистое отверстие каньона.        Кроули быстро проталкивается вглубь стада, сползает со спины Бентли на бок, оставив одну ногу в стремени и ухватившись одной рукой за луку седла, а второй обвив шею своей верной кобылы, и держится что было сил. Грохот копыт оглушителен в закрытом пространстве, звук его отражается от окружающих каменных стен, путается в клубах вьющейся пыли, которые поднимаются высоко над землей, практически закрывая собой стадо.       Тряска в этой скачке совершенно жуткая, и Кроули чувствует себя воланчиком, который отбивают туда и назад ракетки. Но он не отпускает Бентли. Он не может отпустить.  Даже когда слышит возгласы тревоги и первые вслепую направленные выстрелы. Тем более, когда он слышит все это. Потому что эта слепая стрельба говорит о том, что они понятия не имеют, где он, что они не видят его, а это значит, что у него все еще есть шанс.    Воздух разрывает очередной выстрел, и бегущий рядом с ним молодой бычок взвывает от боли и, падая, врезается Бентли в бок, чуть не сбив Кроули на землю. Близко, слишком близко. Кроули прищуривается, пытаясь сквозь стремительный поток несущихся животных и толстую пелену пыли разглядеть маячащую уже совсем близко хижину. Он видит размытые кляксы факелов, пляшущие в кромешной тьме; видит фигуры людей, суматошно носящихся туда и назад, пытаясь спастись от перепуганного, неуправляемого стада.  Но его внимание привлекает одна конкретная фигура: высокий мужчина, стоящий на деревянном крыльце. В одной руке он держит нацеленный на стадо пистолет; пальцы другой руки крепко сжимают плечо крохотной, дрожащей фигуры. Уорлок. – Эль Сиерпе! – кричит мужчина, поднимая пистолет выше, а затем поворачивая дуло на захваченного им мальчика.  – Я знаю, что ты здесь, эль Сиерпе! Выходи! Выходи, или я пристрелю его! – Как пожелаешь, – шипит себе под нос Кроули, гневно скрипя зубами. – Давай, девочка моя, – понукает он Бентли, подтягиваясь обратно в седло.  Лошадь подчиняется мгновенно. Выпрыгивает из бушующего потока рогов и копыт прямо к крыльцу. Мужчина вздрагивает от неожиданности; вновь переводит свое оружие на Кроули. Но он недостаточно быстр, и Кроули кнутом вырывает пистолет у него из рук и отбрасывает далеко в сторону. Затем очередным взмахом кнута рассекает ему лицо. Бандит взвизгивает от боли, отпуская мальчишку. Кроули не мешкает. Хватает Уорлока за руку, рывком вздергивает его в седло, сажая перед собой, и мчит обратно к выходу, не обращая внимания ни на испуганный вскрик мальчика, ни на звуки выстрелов, сопровождающие их отчаянное бегство. *** Эзра расхаживает из стороны в сторону.  Нервно, рассеянно. Взад и вперед по пещере. Тень его пляшет по стенам, извивается в прыгающем свете освещающих пещеру факелов. Слишком долго, думает он, слишком много времени прошло. Они давно должны уже были быть здесь, должны были вернуться. Если все прошло как надо, они должны уже были вернуться. – Перестаньте суетиться, команданте, – слышит он чей-то резкий, упрекающий голос около входа в пещеру, и он разворачивается, одаривая говорящего хмурым взглядом.    Инес – высокая, сурового вида женщина с до неуютного пристальным взглядом черных глаз, которые как будто пронзают тебя на месте; с вечно свирепым выражением лица и таким же свирепым нравом, вселяющим страх в большинство из тех, кто попадается ей на пути.  Эзра не входит в их число.  Он не дал себя запугать, когда на перевале Кахуэнга его остановила группа враждебно настроенных и вооруженных до зубов индейцев, которые, казалось, вылупились прямо из окружающей тьмы.     Он не дал себя запугать, когда его под охраной провели сквозь лабиринт горных тропинок и выступов и довольно бесцеремонным образом затолкнули в пещеру. (Оказывается, когда перед этими людьми ссылаешься на Змия, это всего лишь дает тебе шанс выжить и не быть убитым прямо на месте.  Но это никоим образом не влияет на гостеприимство этих людей, которое, по мнению Эзры, оставляет желать лучшего.)     Он не собирается давать себя запугать и сейчас. – Он придет, когда придет, – продолжает Инес, ни капли не смущаясь его резкого взгляда. – Вам совершенно не обязательно протирать мне дырку в полу. Эзра сжимает челюсти, принимается вновь нервно расхаживать по пещере. Потому что иначе он просто сойдет с ума. Потому что иначе он оттолкнет своего назойливого тюремщика в сторону, запрыгнет на спину своей лошади и помчится прямиком туда, где люди Морнингштерна держат его сына.     Снаружи раздается чей-то предупредительный окрик, и Эзра вновь разворачивается к входу в пещеру. Инес предостерегающе поднимает руку, но Эзра не обращает на нее никакого внимания. Он хватает со стены ближайший факел и выбегает в ночь. – В чем дело? – спрашивает он первого же попавшегося ему у входа индейца. – Что произошло?   Индеец – Диего, если Эзра правильно помнит – молча указывает рукой туда, где начинается перевал, и Эзра направляет факел в ту сторону.  А потом он бежит, несется сломя голову обратно через этот запутанный лабиринт тропинок, спотыкаясь и скользя на мелких камнях, которыми усыпан его путь.  Потому что там впереди виднеется знакомый, направляющийся к ним быстрым галопом силуэт одетого в черное всадника, и даже на таком расстоянии при бледном свете луны Эзра видит прижавшуюся к нему маленькую фигурку – крохотное серо-белое пятно на фоне кромешной тьмы. Уорлок. – Уорлок! – зовет он, едва не выронив из рук факел, когда он спотыкается на бегу об очередной камень, сильно поцарапавшись о выступающую скалу. – Уорлок!  А потом он этот факел просто бросает на землю, чтобы подхватить своего малыша, который буквально слетает с седла к нему на встречу и с громким всхлипом бросается к нему на руки: – Папа! И Эзра зарывается лицом ему в волосы и впервые за все это время позволяет себе просто дышать.   – Нетерпеливы вы, команданте, так нетерпеливы, – тихим, усталым голосом шутливо журит его Змий. – Не могли даже дождаться, пока я до вас доеду. Эзра поднимает на него взгляд, качает головой, на мгновение лишаясь дара речи. Горло спирает от переполняющих его эмоций; сердце готово лопнуть в груди.   – Вы… я…, – начинает было он, потом замолкает. Туго сглатывает и пробует еще раз. – Я не мог так долго ждать, – настаивает он, еще крепче, еще отчаяннее прижимая к себе Уорлока. – Как же я мог ждать? –  С губ срывается немного истеричный смешок, и он вновь качает головой. – Как мне отблагодарить вас? Боже, я просто не знаю как мне вас за это отблагодарить. Змий тепло улыбается в ответ. Отталкивается от луки седла, на которую он опирался, и выпрямляется в седле. – Я обещал, что верну вам его, сеньор, – просто отвечает он. – Не нужно меня благодарить. Эзра открывает было рот, чтобы возразить. Потому что речь ведь идет о Уорлоке. Уорлоке, который есть суть всей его жизни; воздух, которым он дышит; его все. И Эзра до конца своей жизни у этого человека в долгу.     Но Змий уже не смотрит на него. Взгляд его направлен на стоящую в каких-то паре шагов позади Эзры Инес, молчаливую и неподвижную словно статуя. – Можешь проследить, чтобы команданте с сыном благополучно добрались до дома? – спрашивает разбойник. Улыбка сошла с его лица, выражение вновь стало серьезным.  – Я знаю, что некоторые из людей Морнингштерна какое-то время преследовали меня. Я почти уверен, что смог потерять их внизу в долине, но сеньору и его сыну может еще быть опасно возвращаться самим.      Инес молча кивает ему в ответ, и этого, похоже, достаточно. Змий подносит пальцы к шляпе с тихим: – Грасиас, друг мой. – Затем натягивает поводья, поворачивая было своего коня обратно. – Погодите! – Эзра аккуратно ставит Уорлока на землю; поднимает руку, призывая всадника в маске остановиться. – Вы уже уходите? Почему? Змий кивает в сторону долины. Едва заметно пошатывается в седле и вновь хватается рукой за луку, чтобы удержать равновесие. – Морнингштерн так просто не успокоится, – объясняет он, и каждое слово его пропитано усталостью, которую он явно уже не в состоянии скрыть. – Его люди будут рыскать всю ночь по этим холмам, пока что-нибудь не найдут. Поэтому я собираюсь повести их по ложному следу, дать им погоняться за моей тенью на другой стороне долины. – Чтобы не дать им прийти сюда, – догадывается Эзра и оглядывается на безучастно наблюдающую за их разговором Инес. – Именно. – Губы Змия вновь трогает бледная, кривая улыбка, и он опять подносит пальцы к шляпе. – Адьос, команданте. Юный сеньор. – Он нежно похлопывает свою лошадь по шее, и та осторожной рысцой направляется обратно в ночь. Эзра хмурится, провожая его взглядом.  Что-то не так со Змием: в том, как он держится, в его внешности. Что-то, что не дает ему покоя, зудит в нутре беспокойным червячком. Но он никак не может понять, что.  Он трясет головой, отгоняя тревожное предчувствие. Смотрит вниз на своего сына.  Но улыбка, которую он нацепил ради своего малыша, чтобы укрыть от него свое внезапное беспокойство, тает у него на губах, когда он замечает на правом плече Уорлока темное пятно.  Он хватает брошенный факел, подносит ближе, и чуть не задыхается от нахлынувшей на него волны страха. На плече его мальчика кровь. Темно-красная кровь. Вся спина и плечо пиджачка Уорлока буквально пропитаны ей.  Дыхание его перехватывает; сердце бешено колотится в груди. Эзра садится перед Уорлоком на корточки, начинает панически искать источник раны, щупая, нажимая, трогая.  Потому что там так много крови, так много. Это не может, не может означать ничего хорошего. Но он ничего не находит, совершенно ничего. А Уорлок стоит неподвижно, смотрит на него огромными, полными страха и тревоги глазами. – Папа? – Ты ранен, малыш? – задыхаясь, спрашивает он, хватая мальчика за предплечья с такой силой, что тот морщится от боли. – Где ты ранен? – Я… я не ранен, – заикается тот, быстро моргая. На лице его выражение настоящего испуга. – Я в порядке. – В порядке? – Эзра ослабляет свою хватку, мысли суматошно путаются в голове. – Но здесь столько крови….  Мысли собираются в страшную догадку, и он оторопело выпрямляется. Смотрит вслед удаляющейся фигуре Змия.  – О нет, – бормочет он, видя, как одетый в черное мужчина, вновь качнувшись в седле, начинает медленно сползать в бок. – Нет, нет, нет! Он с отчаянной скоростью срывается с места как раз когда рука разбойника соскальзывает с луки седла, но он слишком далеко, чтобы предотвратить неизбежное. И ему остается только смотреть в беспомощном ужасе, как Змий тяжело валится на землю и остается лежать неподвижно.