Явление

— Вот, — полная до краев рюмка с водкой появилась на столе прямо перед Кристиной. Та устало оторвала лицо от подпирающей руки и посмотрела на Дмитрия Ивановича. — Пожалуй лучший препарат, чтобы ты смогла заснуть. На улице уже светало, горизонт начал светлеть, подкрашивая небо в розово-алый цвет. Тяжелая ночь завершалась, унося в прошлое минувшие события. Первый допрос полицейского, запись протокола и показания, выбежавших коллег, прознавших о случившемся, закрытие брезентом тела, оцепления участка дороги, все новые и новые полицейские машины, обработка ран, нелепые вопросы, сочувствующие лица, сливающиеся в сплошное месиво — все становилось размытым, как в пелене смутного сновидения, о котором не хочется вспоминать на следующий день. — Алкоголь убивает глубокую фазу сна, — лениво проговорила девушка, крутя в руке рюмку, — для снотворного плохая идея. — А лучше бы убивал твое занудство, — отозвался хозяин квартиры, разливая подогретый суп по тарелкам. Гостья улыбнулась. Она была рада приглашению переночевать у коллеги. Неизвестно пришел бы к ней Морфей в ее квартире. Оставшись один на один со страхом и паранойей, она бы не смогла сомкнуть глаз, без конца проверяя закрыта ли дверь и прислушиваясь к шагам на лестнице, ожидая бесцеремонный и грубый стук в дверь посредине ночи. Поэтому, когда Дмитрий Иванович предложил заночевать в его квартире, девушка приняла приглашение с благодарной улыбкой. — Я думаю, что такое лекарство еще не изобрели. Придется вам со мной помучаться. Мужчина расставил тарелки на столе и, вытерев руки о фартук, снял его, повесив на спинку стула. Аромат простого куриного супа с вермишелью, взбудоражил желудок. Когда она в последний раз ела? Кристина вспомнила недоеденную булку с сахаром и сливочным маслом, которая так и осталась лежать на столе. Все это было как будто в прошлой жизни. Странный тип в холле, человек, называющий себя Воланд, нападение. Трудно поверить, что все уместилось в один несчастный вечер. — Выпей, — более серьезным тоном сказал мужчина, пододвигая к ней миску с ржаным хлебом и солонку. — Все есть лекарство и все есть яд. И сейчас это не отрава. Кристина осторожно отломила корочку хлеба, понюхала и, резко выдохнув и зажмурившись, осушила предложенную порцию алкоголя до дна. Водка обожгла пищевод и упала в голодный желудок камнем. Еле сдержав слезы и подступивший рвотный позыв, девушка тут же зажевала хлебом. — Так-то лучше, — одобрил Дмитрий Иванович и преступил к трапезе. Девушка последовала его примеру. Бездумно гоняя по тарелке вермишель и крупно порезанную морковь, она ела не спеша, без аппетита, хотя и чувствовала голод. — Не вкусно? Стряпня холостяцкая то еще удовольствие, — подметил мужчина. Он свою порцию уже доел. — Есть еще колбаса вареная и огурцы соленые. Будешь? Их я не готовил. — А? Нет, нет, что ты, — встрепенулась Кристина, — вкусно. Просто кусок в горло не лезет. Мужчина перевел взгляд с ее лица на ватно-марлевую повязку на шее и изменился в лице. — Болит? Может зашить косметикой *? Шрама тогда не будет. — Срастется, — отмахнулась гостья, выудив из тарелки кусочек мяса и картошки, — заживет, как на собаке. — Не сравнивай себя с собакой, — оторвал ее собеседник. — Ты хороший человек и специалист. И девушка. Такие сравнения не для тебя. Девушка с трудом проглотила пищу и посмотрела на сидящего напротив человека. Карие глаза с веером мимических морщин во внешних уголках смотрели с непонятной печалью. Но эта печаль быстро исчезла, словно кто-то накрыл ее черной тряпкой, желая спрятать от окружающих. — Тебе дали отсыпной и два выходных, продолжил он, — о работе можешь пока не думать. Мы справимся. Сейчас тебе нужно подумать о себе. А для начала поспать. Или ты хочешь принять ванную? — Не откажусь, — ответила Кристина. — Спасибо тебе большое. Ты не представляешь, как многое для меня сейчас это значит. — Больше, чем своевременная интубация на реанимации? — усмехнулся он. — О чем ты говоришь, — улыбнулась девушка, — нет, конечно. Залезая в глубокую белую ванную, Кристина чуть не поскользнулась. Успев ухватиться за стенку, она перевела дыхание, и немного постояв для уверенности, все же залезла в горячую воду. Ободранные локти, колени и ладони начало щипать от воды. Слабость навалилась на нее всем своим весом, запрыгнув на нее с разбега. Зачерпнув ладонями воду, девушка несколько раз умыла лицо, пытаясь смыть не только грязь и пот, но и слезы, которые появились сразу же, как она осталась одна. Тело начало трясти, словно в ванную высыпали не одно ведро льда. Девушка понимала, что так выходит стресс и страх, скопившиеся за вечер и не стала их задерживать. Пусть идут. Прибавив напор в кране, Кристина дала волю слезам, уповая на то, что за шумом воды этого не будет слышно. Но хозяин квартиры слышал ее. И скорбел вместе с ней. Облокотившись о дверь ванной комнаты, мужчина с надеждой и тоской ждал окончания посттравматической истерики. И каждый рваный всхлип и вздох кололи его сердце иглой. Постучать бы, спросить, не надо ли чего, оборвать каскад женских слез и страха. Рука зависла в воздухе. Нет, не хватает смелости. Потерев напряженные костяшки, Дмитрий Иванович отступил на шаг назад. Нужно приготовить постель для гости и найти таблетки от головной боли — это будет полезнее ненужных слов. Сон затянул девушку в болезненную пучину быстро, но облегчения это не приносило. Кристина ворочалась, металась на подушке, часто просыпаясь, чтобы просто открыть глаза и снова утонуть в водовороте неспокойного, поверхностного сна. Порой ей казалось, что она проспала несколько дней, хотя электронные часы, установленные на прикроватной тумбе, говорили лишь о нескольких минутах. На лбу появилась испарина, свободная хлопчатобумажная мужская футболка прилипла к спине. Сквозь состояние бреда просачивались резкие звуки, которые на рваные секунды вытаскивали из дремоты и тут же затихали. В череде безымянных шорохов и скрипов, ей казалось, что она слышит стук трости об пол. Чьи-то тихие, уверенные и размашистые шаги. Новый кошмар уже раскинул свои недружественные объятия, и больше всего на свете девушке хотелось проснуться, раскрыть глаза, вынырнуть на поверхность из-под толщи воды, которая давила ее темнотой. Сниться, — повторяла она про себя, — снится. Все это мне снится. Слух обострился до максимального, улавливая любые звуки. Кристина напряглась, скрутилась в металлический болт, хотя внешне все так же оставалась спящей. Тишина московского утра на время замерла, и в ней раздался отчетливый стук. Теперь сомнений не оставалось — кто-то направлялся к ее кровати. Девушка попыталась закричать, она приложила все усилия, напрягла живот и сделала глубокий вздох, но на выходе ее мольба о помощи прекратилась в непонятных хрип, раздававшийся из полу сомкнутых губ. Тело не подчинялось ей. Вымотанное до истощения кровавыми событиями, оно крепко спало, пока мозг безуспешно пытался растормошить его. Шаги остановились рядом. Последний замер прямо около нее, ставя стуком набойки сапога жирную точку. Пауза. Кристина выжидала последующих событий, запертая в спящем теле, с замиранием сердца. Время перестало существовать для нее, растягивая секунды в бесконечную пытку неведения. Все внутри нее замерло, зависло как в невесомости и стало холодно. Но это был не промозглый холод осеннего ветреного вечера или морозного зимнего утра. С природой или погодой безликая стужа не имела ничего общего. Тело интуитивно дрогнуло, когда около ее ног, под тяжестью чужого тела, продавился матрас. Кожей она чувствовала, как сдвигается, медленно сползая к точке натяжения, одеяло с ее ног. Мучительный страх, витавший в воздухе, трансформировался в леденящий душу ужас, который прокатился по ее телу острой волной от ног к голове. Да открой же ты глаза! — взмолилась она. Веки остались сомкнуты, тело — недвижимо. Только ритм дыхания и сердцебиение выдавали хозяйку и ее ощущения. Она не понимала, сколько времени она пролежала так, слушая истерику перепуганного сердца и ожидая от невидимого гостя дальнейших действий. — Возможно, вы считаете случившееся справедливостью и, несомненно, удача, сопутствующая вам, станет хорошим удобрением для гордости, чьи корни проникли в вашу душу так глубоко. Так посчитает любой человек, неспособный видеть дальше вектора своего интереса. Забавно, как ваши слова становятся пророческими, — мужской голос звучал несколько задумчиво, словно его обладатель разговаривал сам с собой, смотря в пламя камина и куря трубку с терпким табаком. — На каждую силу, найдется другая. В этом вы были правы, моя дорогая. Если из всех десятков тысяч душ, отправившихся к праотцам в тот час, выбрали вашу, то почту за честь сделать ее своей. Тяжелая рука легла на ее бедро с легким нажимом. Как же хотелось отбросить ее, вскочить с места, как ошпаренный кипятком человек, сделать хоть что-то, чтобы увеличить дистанцию, принять хотя бы оборонительную позицию. Внутри Кристина кричала и металась, пытаясь выбраться из саркофага собственного тела. Без сомнений, она узнала голос и каждое слово, сказанное им, впитывалось в ее подсознание черными отравленными чернилами. Воланд встал — это она поняла по скрипу старенькой кровати и по расправлению матраса, но покидать ее безмолвное общество мужчина не спешил. Его пальцы, плавно поднимающиеся от бедра вверх, она ощущала даже через ватное стеганое одеяло. Противно, страшно, невыносимо, словно по ней водили вилами, выпачканными в крови людей. Каждая мышца в теле напряглась, сжимаясь до боли. Его пальцы исчезли, поднялись в воздух, прервали скользящий контакт, чтобы в следующую минуту лечь на обнаженную шею девушки. От соприкосновения кожи с кожей, прошелся щекочущий разряд, разбегаясь во все стороны. Кристине показалось, что волосы на ее голове поднялись дыбом. — Ты по доброй воле отдашь мне то, что заставило его вмешаться, — мужские пальцы невесомо очертили повязку на шее, едва задевая ее края, будто желая посмотреть, что под ней, но остановились. — Все только начинается, — шепот с нотками мрачного предвкушения, ожидания пиршества и грядущего ликования, раздался над ее ухом, словно они были приятелями заговорщиками, и плели новые интриги. Кристина ощущала его присутствие так близко, всей своей кожей, ловящей тепло его дыхания и движения воздуха. Над ней словно зависла огромная рычащая собака, обнажившая массивные клыки в боевом оскале. А потом все пропало. Пресс его присутствия испарился как по щелчку пальца и, резко дернувшись и руками и ногами, девушка проснулась, распахнув глаза и скинув с себя одеяло, на котором он сидел, словно на нем была отвратная болотная жижа. — Ты можешь звонить мне, если что-то вдруг понадобиться, — Дмитрий Иванович затормозил у двери подъезда девушки и, взглянув в зеркало заднего вида, повернулся к ней. Поездка в полицейский участок забрала все те немногие силы, которые остались после подобия сна. Вопросы, уточнения, шум и беготня со всех сторон, а потом снова уточнения, вопросы и вопросы, возвращающие ее в тот вечер и заставляющие переживать все заново. — Я и так доставила тебе много хлопот, — Кристина отстегнула ремень безопасности и благодарно улыбнулась водителю, — если бы не твоя помощь и поддержка, не знаю даже, как я справилась со всей этой кутерьмой. — Ты бы справилась, — ответил мужчина. — До встречи в больнице. Девушка проводила взглядом выезжающую из двора машину и одиночество, терпеливо ожидающее ее возвращения около двери, встало рядом с ней. Дмитрий Иванович стал той палкой, которую протягивают утопающему в трясине человеку, чтобы оттащить его на твердую почву. Без него этой твердой почвы не стало. Девушка повернулась лицом к подъезду и, подняв голову выше, всмотрелась в окна своей квартиры. Что она там хотела увидеть, ей было до конца не ясно. Ощущение того, что она тянет время и не хочет оставаться одна после жуткого утреннего посещения, она отогнала от себя как надоедливую муху. На удивление, день шел своим чередом, и хоть порой Кристина и вздрагивала от шагов на лестничной клетке и доносящихся из открытого окна звуков, ей удалось завершить рутинные дела по хозяйству, и, приняв снотворную таблетку, поспать глубоким, беспробудным сном. Сон прогнал лишь настойчивый стук в дверь. Он доносился вначале откуда-то далеко, словно с экрана телевизора, становясь все четче и объемнее. Кристина разлепила свинцовые веки. В комнате она была одна. За окном серели вечерние сумерки, поглощая последние лучи уходящего солнца. Стук в дверь повторился. Девушка напряглась, медленно поднялась с кровати и на цыпочках подошла к входной двери. За ней точно кто-то стоял, и этот кто-то хотел ее видеть. Не отдавая себе отчета, Кристина бездумно потерла повязку на шее. Тактильное ощущение чужеродного, враждебного прикосновения вернулись всего на одно мгновение, и тут же исчезли. Нет, не было всего того, что ей померещилось. В квартиру Дмитрия Ивановича никто не смог бы проникнуть, и, даже не скрываясь, топая и стуча тростью, найти комнату, в которой она спала, чтобы вести с ней странные светские беседы. Пустой больной бред. Это все игры разума и подсознания. Это просто сонный паралич. Когда-то давно, еще в институте, она сталкивалась уже с этим. Всему есть логическое объяснение. Не так ли? Тогда почему она стоит, замерев в паре шагов от двери, покрываясь гусиной кожей и не решаясь открыть дверь? Может голова и знала все ответы, но сердце знало истину. И истина говорила с ней на языке чувств и ощущений. Я схожу с ума. Твою ж мать. Какая тупость, — мысленно отругала себя девушка и, решительно шагнув к двери и отперев замок, резко распахнула ее настежь. — Боже, — шарахнулась прочь Лидия и тут же закрыла рот ладонью, — я помню. Прости. Решила тебя проведать. Как ты? — Ну, если меня все еще пугаются люди, то я в норме. — Ну тебя. Я принесла нам вино и сыр, — Лидия подняла вверх полный пластиковый пакет. — Заходи уже, — девушка сделала шаг в сторону, пропуская гостью но, прежде чем закрыть за ней дверь, осмотрела лестничную клетку нервным, тревожным взглядом. Беседа растянулась не на один час. Лидия поведала историю нападения на нее, течение болезни ныне покойной Екатерины и свои выводы о том, что же все же произошло, и почему молодая девушка скончалась от пневмонии. — Для нашей больницы это мощная встряска, — сказала она, разливая остатки вина по бокалам. — Не известно еще как отреагирует начальство. — Два нападения на врачей за один день действительно случай не рядовой, — согласилась с ней Кристина, — но все закончилось. Он мертв. Максимум устроят планерку или что-то в этом роде. Или организую внутрибольничное расследование по факту смерти пациента. Лидия с ответом замялась, уставившись в бокал, и девушка поняла ее переживания. — Тебе нечего бояться. Уверена, что ты все сделала правильно. — В этом никогда нельзя быть уверенной на сто процентов, — собеседница грустно вздохнула и посмотрела в окно. — Все произошедшее просто кара небесная. Наверное, я это заслужила. — Не говори ерунды, — отмахнулась хозяйка квартиры. Философские беседы о причинах смерти она не любила. — Она умерла не потому что ты заслужила, а потому что не смогла справиться с болезнью. — Но ты же не можешь отрицать, что для обычного совпадения это слишком чудовищно? Когда ты последний раз курила, а? Четыре месяца назад! И это же надо было именно в этот день, в тот час, когда этот ненормальный бродил около больницы, выйти за сигаретами? — И что в этом такого? Все случилось, как случилось. Он бы все равно попался. — Это судьба, — констатировала подруга, вливая в себя остатки алкоголя, — а от судьбы не убежишь. И я знаю, что ты сейчас ответишь. Я, по-моему, тебя не спрашивала раньше. Почему ты так рьяно все отрицаешь? Кристина посмотрела на захмелевшую подругу и внутри себя начала подбирать слова. Врать много не хотелось, но и время откровений еще не подошло. Они неплохо сработались и часто друг друга выручали, но в каждом человеке есть зерно того, что он оставляет только для себя. — После гибели матери над нами взяла опекунство ее сестра. Скажем так, человек она была религиозный и строгих правил. Так что, всего этого мне хватило в детстве. Хорошо, если ты любишь сладкое и у тебя есть возможность покупать десерты. Когда пичкают одними сладостями — ничего кроме отвращения ты к ним уже не испытываешь. Лидия подалась вперед, сокращая расстояние, и прошептала, словно боясь, что их услышат: — Свидетели Иеговы? — Нет, — машинально ухмыльнулась девушка, — но тоже религиозная секта. — О. Ой. Ой. Теперь. Теперь все понятно. Ужас какой. — Лидия немного растерялась от услышанного ответа. — Ты об этом не говорила. — Ну, это не то, о чем хочется говорить. Тем более в наше время. И это было так давно, мы были маленькие, я и половины не помню, — Кристина встала из-за стола, начиная убирать тарелки. Вдаваться в подробности не хотелось, да и вечер пора было заканчивать. Они тепло попрощались. Уже стоя в дверях, Лидия взяла с нее слово, что та непременно позвонит, если ей что-то надо будет, и, обнявшись, коллеги расстались. Кристина вернулась на кухню, открыла знакомый ящик и достала пачку сигарет. Вдыхая горький дым, она смотрела в черноту окна, за которым уже царствовала московская ночь, и наблюдала за своим отражением. — Мало, что помню, — хмыкнула она. Жаль, что обмануть себя не так легко, как любопытную подругу. Отведенные выходные дни летели быстро, будто торопились вернуть ее в знакомые стены городской больницы. Как бы Кристина ни старалась не думать о произошедшем, нагружая себя все новыми и новыми делами, мысли липли к ней, склеивались в длинные цепочки, конец которых терялся. Поправив на себе новый халат, который пришел на замену спасителя, девушка посмотрела на себя в зеркало. Черные волосы потеряли свой блеск, превратились в тусклую копну, собранную в высокий хвост. Цвет лица отдавал землянисто-серым, под глазами пролегли тени, хотя она исправно спала по десять часов в день. Под снотворным. Под двойной дозой снотворного, но спала же. — Рад тебя видеть. Ты как? — забежавший в ординаторскую молодой интерн Никита, притормозил, увидев коллегу. О ней и о том, что произошло пару дней назад, до сих пор судачила вся больница. Кристина повернулась к парню и склонила голову набок: — Выгляжу как мне и подобает. Доктор Смерть во всей красе. — Там всех врачей собирают в лекционном зале, — Никита в замешательстве почесал затылок, пряча взгляд. — Говорят, что срочное заседание. Идем? Лекционный зал представлял из себя просторное помещение, более пятидесяти квадратных метров, и был оснащен лишь громоздким проектором, который крепился под потолком, экраном на всю стену, стоящей в углу трибуной для докладов и ровными рядами бесконечных стульев. Свободных мест уже оставалось не так много, когда Кристина вошла в комнату и остановилась на пороге, выискивая пустующий стул. Дмитрий Иванович, заприметив ее, поднял руку вверх. — Привет. — Привет, — поздоровалась девушка, усаживаясь рядом, — в курсе, что тут происходит? — Нет. Я с ночной смены и просто доволен тем, что последний час моего тут пребывания пройдет сидя, — мужчина посмотрел на нее, и приятная улыбка медленно сползла с его лица. — Мой знакомый — хороший психотерапевт. Могу выписать направление. — Я теперь выгляжу как реклама мозгоправов? — усмехнулась Кристина, закидывая нога на ногу, — можем сделать из моей фотографии вывеску около кабинета твоего друга. И еще лозунг внизу крупными буквами: « Нам всем нужна терапия». — Я серьезно. С некоторыми моментами нашей жизни трудно справиться в одиночку. — О, я не одна. — Я рад, что ты это понимаешь. Девушка повернулась к сидящему рядом мужчине и встретилась с уже знакомой печалью в его глазах. Дмитрий Иванович поспешил отвести взгляд, поправив очки, которые он носил только на работе. Кристина смотрела на его профиль, скользя взглядом по прямому носу, глубоким морщинам на щеках и достаточно крупных и правильной формы губам. Она знала, что такой пристальное внимание не остается незамеченным и все же искала в его лице ответ на смутное ощущение неправильности происходящего. — Времени не так много, — директор больницы Вячеслав Анатольевич пару раз ткнул пальцем по микрофону, вызывая ощутимые помехи и, убедившись, что давно не используемая аппаратура все еще исправна, продолжил. — Кто не успел, тот опоздал. Я не буду рассусоливать и перехожу к причине того, что мы собрались здесь, впервые, наверное, за полтора года с последнего обучения. Нам всем известно, что произошло восемнадцатого мая. Было совершено два нападения на практикующих врачей в стенах и за стенами нашей больницы. Доношу до вашего следования, что администрация больницы тесно сотрудничает с полицией. То, что произошло — вопиющий и трагический случай, который пророс на подготовленной почве. И теперь наша с вами святая обязанность — сделать выводы и предпринять усилия для искоренения любой возможности рецидива. Поэтому, на заседании управления, были приняты следующие меры, которые вступят в законное право сразу после подписания необходимых бумаг. Во-первых, по указу Министерства Здравоохранения будет произведено внутрибольничное расследование по делу Екатерины Смугловой. Список членов коллегии, которые будут рассматривать историю болезни, на данный момент формируется. Во-вторых, на уровне административного указа, врачам запрещено покидать пределы больницы, за исключением формировании бригад для выездов на каретах скорой помощи. Оборудованные места для курения на данном этапе в разработке. Кристина слышала возбужденное перешептывание со всех сторон. Улей жужжал, перерабатывал информацию, обсуждал, винил, радовался, согласно кивал головой. Среди знакомых лиц Кристина пыталась отыскать Лидию, но, сколько бы она не крутила головой и не оборачивалась, девушку нигде не было видно. — И, в-третьих, но не менее важных. Нужно произвести фундаментальную работу по оттачиванию коммуникаций с пациентами и их родственниками. Не нужно забывать, дорогие коллеги, что мы работаем не с болезнями. Мы работаем с людьми. И в доверии и уважении между больным и доктором кроется ключ к успеху. В это непростое для нашего коллектива время, нам улыбнулась удача, — мужчина сделал торжественную паузу, завладев вниманием собравшихся врачей и продолжил, — радостно сообщаю вам, что для того, чтобы мы лучшим образом усвоили данный навык, с нами будет работать исключительный специалист. — Министерство опять свою шишку прислали, — одними губами произнес Дмитрий Иванович. — Теперь придется думать, о чем говоришь и кому. — Очередной консультант по печенькам, — ответила девушка. Со ставленниками сверху они уже встречались. Исключительно надменные, вышагивающие по коридорам нарочито медленно и официозно, беспрестанно записывающие что-то в свои огромные блокноты и папки и не знающие даже различия между нестероидными и спазмолитическими средствами. — Сама судьба благоволит нам, и почтите за радость поработать с известнейшим европейским профессором. Итак, имею честь представить вашего наставника на ближайшие месяцы. Профессор Воланд! Раздались разнобойные аплодисменты и, под лучи боковых прожекторов, на импровизированную сцену вышел высокий мужчина. Мир закачался перед глазами Кристины, она впилась пальцами в сиденье стула, чтобы не упасть. Забыв как дышать, она уставилась в фигуру, поднимающуюся на трибуну к директору, пытаясь разглядеть его через мелькающие затылки сидящих впереди врачей, которые пытались сделать то же самое. Улей зажужжал с новой силой. Классический черный костюм с идеальными стрелками на брюках, белоснежный халат, фривольно накинутый поверх пиджака. Все те же волосы, зачесанные назад и отливающие пепельным русым под электрическим светом, высокий лоб, родинка, тонкие губы, растянутые в вежливой улыбке. Мужчина встал за трибуну, пожав руку директору больницы, и посмотрел на собравшихся перед ним врачей. Не было ни трости, ни кожаных перчаток, но девушка узнала его. Его сканирующий взгляд скользил по ее коллегам, словно перед ним был накрытый стол с угощениями на любой вкус. Тяжелый, маниакальный, грузный, прижимающий к полу, осматривающий с позиции хозяина, властителя. Их взгляды пересеклись, и Кристина была готова поклясться, что ощутила на шее прикосновение чужих пальцев. Уголок его рта покосился вверх, придавая лицу враждебный, зловещий вид.